Соль Саракша - Андрей Лазарчук

Ну вот и представьте себе картину: идут дети с цветами, с плакатами, на ходу славят Отцов, плывёт платформа с душераздирающими эпизодами Третьей Горской войны, а позади всех самоотверженная медсестра везёт беспомощного калеку.

Но не может маленький смельчак Чак Яррик не внести свой вклад в общее ликование.

Когда я убедился, что начальство и гости на трибуне меня прекрасно видят, сразу стал размахивать костылями и орать изо всех сил:

— На Пандею! На Пандею! Порадуем дух Старого Енота!

Я-то думал, что вот сейчас сотрясёт Старую площадь громовой раскат смеха, мэр Мукомол сделается весь пунцовый, а гости, включая предполагаемого Неизвестного Отца, станут испепелять мэра взглядами…

Не тут-то было.

Они все — всё население Верхнего Бештоуна, военное и гражданское, подхватили призыв слабоумного калеки и грянули:

— На Пандею! На Пандею!

И даже оркестр грянул «Красные кальсоны» в ритме марша. Песню дружно заорали, потому что её у нас знают все.

Хоть и время предобеденное было, а показалось мне, что нарвался я на час ликования и восторга, вызванный, по теории доктора Мора, эманациями Мирового Света…

В общем, накрылась моя затея.

А вот у Князя всё получилось.

Когда в небо полетели первые ракеты фейерверка, со стороны Алебастрового хребта донёсся чудовищный рёв — уши закладывало, и даже по брусчатке площади пробежала дрожь…

Звук явил такую силу, что враз вышиб из толпы ликование и восторг. Заткнулись музыканты, оборвалась песня, и, когда рёв постепенно затих, установилась тишина.

Её нарушил истерический женский вопль:

— Второй Всадник закричал! Спасайтесь!

После крика Первого Всадника, как известно, произошёл ядерный удар по Нижнему Бештоуну.…

Был ли этот первый крик на самом деле, не знаю, вернее, не помню по малолетству. Но ведь бесшумных ядерных взрывов не бывает…

Легенда утверждает, что Третий Всадник возвестит конец нынешнего Саракша и Обновление.

Возникла паника. И наверняка люди передавили бы друг друга, но полицейское оцепление оказалось на высоте. Толпу рассекли на несколько потоков, и всё обошлось.

Только мы с Рыбой никуда не бежали.

Потом Нолу сказала:

— Ну чисто дитё наш Динуат! Сам дурак и шутки дурацкие!

Почему дурак, я спрашивать не стал. Мойстарик говорит: никогда не задавай вопрос, если ответ тебя может огорошить… А я уже о чём-то начинал догадываться.

Джакч в большом городе

Ужасно мне хотелось перед отъездом рвануть вместе с Рыбой в «Горное озеро», да не сложилось. Оказывается, чтобы получить разрешение на выезд из города и въезд в столицу, даже героям требуется представить джакчеву кучу документов. Хорошо ещё, что рассекал я по городу на чудесном кресле, а то бы никуда не успел. Рожу делал страдальческую — иногда пропускали без очереди…

Никто мне слова дурного не сказал за вчерашнюю выходку — потому что не выходка это была, но акт патриотического сознания. Говорили — давно пора с этой Пандеей разобраться, правильно ты вчера выступил, выразил наши думы и чаяния…

А вот про вопль Второго Всадника толковали почему-то вполголоса и шёпотом…

Я по глупости надеялся, что господа начальники возьмут меня с собой на электромотриссу. Сейчас! И пассажирский вагон оказался уже забитым, хорошо, проводник Гэри пустил меня в своё купе. А куда он денется, мы же деловые партнёры…

Провожали меня на следующее утро Рыба и… Лайта. Сестра Князя была одета на редкость скромно и стояла тоже скромно, сложив руки на фартуке.

— Люди говорят, что я должна проводить героя, — сказала она.

— Люди зря не скажут, — ответил я.

Нам с ней было страшно неловко, и слов не находилось…

Выручила Рыба. Она уже управилась с грибными делами и подскочила к нам в обновке — ярко-жёлтом плаще…

— Лайта, целуй этого олуха побыстрее да вали домой, — бесцеремонно заявила она. — Мне ему на прощанье ещё пару ласковых надо сказать…

Ну, мы и почеломкались. Не так, как тогда, на диване, а как-то… официально, что ли.

— Ты вернёшься? — сказала Лайта.

— Если опять на ровенов не нарвусь, — сказал я.

Когда она ушла, Рыба незаметно сунула мне увесистый цилиндрик — долю от нынешней прибыли.

— Зря не трать, но и не прибедняйся там, — сказала она. — Ну, заказывать тебе ничего не буду, всё равно чего надо не купишь. Деньги все вместе не держи. Подели хотя бы пополам. Гэри будет тебя выпивкой соблазнять — откажись, врачи-де не велят… Береги себя, а то как мы без нырялы-пугалы? Паука уже как-то просить неловко… Не мальчик, поди…

— Есть доброволец, — вспомнил я.

Ну, потолковали мы о делах, а тут и третий звонок. Я уже стою в тамбуре, как вдруг эта кровавая, жестокая, бесчеловечная гадина Нолу Мирош говорит:

— Ой, самое-то главное я забыла! Поль тебе привет передаёт!

— Кто-о?

— Ну, охотник наш. Он пришёл в себя. Поль — это сокращённо, а полностью будет — Польгнедыхагробиолог… Такие имена дают только в долине Зартак… Или давали…

Прочие слова заглушил гудок, и проводник втянул меня внутрь вагона.

Вот негодяйка! Самое главное на последний момент приберегла!

А самое интересное в санатории пройдёт без меня…

…О своей поездке много распространяться не буду, потому что она прямого отношения к делу не имеет. Чтобы действительно не получилась кидонская бесконечная сказка. А то мог бы для полного счастья ещё и легенду о проклятии Трёх Всадников изложить, а она сама по себе целый роман!

Лежал я на полке и глядел в окно. Скверно мне было и от того, что видел за окном, и от того, что вообще покинул родные места. Я-то надеялся, что на сердце будет сплошная радость, да не сбылось…

Через два дня вышел на столичном вокзале. Хороший вокзал, только знаменитый купол до сих пор не восстановили.

Обошёл вокруг такого же знаменитого Розового танка на постаменте. Во время революции Отцов бойцы танковой дивизии решили примкнуть к восставшим. И в знак того, что терять им уже нечего, перед атакой выкрасили машины в розовый цвет…

Так в учебнике написано. А говорят разное. Ну, вы же знаете наш народ. Нет такой высокой идеи, которую он не смог бы изложить в простой, оригинальной, но очень скабрезной форме.

Походил я, на небоскрёбы попялился, чтобы всякий здешний житель понимал — деревенщина тёмная приехала с хутора Пустые Черепушки… А ещё пилотскую куртку напялил!

Столица огромная. Не раз я свою бегучую коляску помянул.

Там, в столице, приключений мне хватило. Уладил дела с медалью, пошёл искать университет, спросил у какого-то шкета — он меня и повёл. И привел в заводские развалины к своей банде. А ведь Князь рассказывал и предупреждал! Не зря их в кадетке пускали в увольнение только впятером и с дубинками!

Так бы мне и лежать голому и мёртвому, но главарю, моему ровеснику, приспичило подраться один на один. Вот тут мне наука фельдфебеля Айго и пригодилась…

Короче, свои же его потом и добили. Как у полосатых волков заведено. И главным стал я. У малолеток демократия — проголосовали единогласно.

Дней пять я с ними по городу разбойничал. Куртка нараспашку, «герцог» за поясом — красота! И даже обратный поезд пропустил. Потому что в банде одна славная девчонка была. Я же ещё холостой, надо и погулять… Мы с ней как-то в самый дорогой ресторан пытались попасть — смех и срам… Потом оторвался от коллектива во время полицейской облавы. Оказывается, стрелять в шпану запрещено из демографических соображений, её ловят сетью и перевоспитывают. Не хватало на перевоспитание угодить! Не посмотрят ведь, что герой!

А «герцога» я на прощание в реку выбросил с моста. Чтобы вернуться сюда когда-нибудь… И… выбросил, и всё. Почему, не знаю.

Что ещё интересного было? Одна встреча.

Я, пока ехал, представлял, что медаль мне будут вручать в каком-нибудь бело-золотом зале, под оркестр и с цветами… Ага! С цветами!

Оказалось, что за медалью «Верный сын» надо стоять в очереди, словно за парой трусов по талону. Выдавали их — не трусы, а медали — в телецентре, на первом этаже. Железная дверь, в неё окошко, за окошком толстая тётка в очках. Отстоял, подошёл к окошку, расписался, получил коробочку — следующий!

И познакомился я в этой очереди с одним парнем. Звали его Ники Шорах, и был он с Побережья. Вот уж кому медаль досталась за дело. Правда и была она поважнее моей — вторая степень. И статья про него в газетке была вполне толковая, и всё в ней было понятно, кроме некоторых подробностей…

Отец у Ники — водитель-дальнобойщик, а сын иногда его подменял, хоть оно и не положено по закону. Но это же Побережье…

Как-то раз решил он сократить дорогу и поехать по старому приморскому шоссе — машина надёжная, проедет. Ехал, ехал — и вдруг увидел далеко в море светлое пятно. Как и любой местный парень, он понял, что это Белая Субмарина. И что она собирается высадить десант, только поближе подойти не может, потому что мелко.