Ветер Дивнозёрья - Алан Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Хоть ей и не нравилась Огнеслава, но оставлять ее в беде было нельзя. Она ведь дорога Яромиру. А Яромир дорог Тайке. Нечего тут думать: если уж выручать, то всех.
— Боюсь, моя грива для этого не подходит. Я был рожден земными недрами, единственный в своем роде. Из камня не сплести живую нить. Тебе нужна шерсть зверя-прародителя, от которого другие звери пошли.
— Да, Мара Моревна так и сказала. Я просто подумала… А, ладно, — махнула она рукой. — Зато теперь я, кажется, поняла, почему ты меня сюда притащил. Я под тем дубом посадила травку, которая должна приманить кого-нибудь из прародителей. Только она, небось, не выросла еще. Почти зима на дворе…
— Пойдем посмотрим. — Не дожидаясь ее ответа, Индрик зацокал в сторону дуба, рассуждая на ходу. — Волшебным травам зима не указ, они растут по своим правилам. Порой достаточно простой удачи…
— Говорят, мне везет.
Тайка догнала его и пошла рядом, прижимаясь к теплому боку, чтобы защититься от ветра. Под корнями дуба намело целый сугроб, и ей пришлось разгребать снег руками. Пальцы вмиг покраснели, суставы заныли. Сжав зубы, девушка продолжила рыть, пока не увидела маленький зеленый росток.
— Смотри! Живой! Растет!!!
Впрочем, радость была преждевременной. Пары маленьких зародышевых листочков для ритуала точно не хватило бы, и Тайка повесила нос.
— Эх, видать, еще не время… разве что… — Она глянула на Индрика. — Ты говорил, что способен подталкивать течение? Ну там, река судьбы, стремнина, все такое… А можешь сделать так, чтобы травка выросла побыстрее?
Зверь наклонился к ростку, и Тайка испугалась: а ну как сожрет?! Подалась вперед… и сама себя одернула: это ж не обычная лошадь! Индрик ясно показал, что хочет помочь, почему бы просто не довериться ему?
И она не прогадала. От теплого дыхания чудесного зверя зеленый стебелек пошел в рост, выпуская новые листки. Вот уже показались белые с алой сердцевиной цветы, в воздухе пахнуло приторной сладостью, как на конфетной фабрике. Потом лепестки пожухли и опали, явив взгляду коробочку с семенами, как у мака.
— Пора собирать урожай. — Индрик сказал это очень тихо и ласково, словно боялся спугнуть диво дивное. — Скорее, ведьма. Нельзя допустить, чтобы семена созрели, иначе придется начинать все сначала.
Нож остался в потерянной сумке, и Тайке пришлось переломить стебель голыми руками. Она укололась о шип — ничего себе, какой агрессивный мак! Капля крови упала на снег, вторую девушка слизнула с подушечки пальца.
— Слушай, я тебе уже, наверное, надоела, но ты не поможешь мне развести костер? Скажем, я соберу хворост, а ты высечешь искру копытом. Ну, если не сложно.
— Ладно. Как раз получится, что я трижды помог тебе: три — хорошее число.
Тайка чмокнула его в нос и бросилась за хворостом.
Индрик от такого проявления чувств опешил, но через некоторое время присоединился к ней, помогая таскать веточки и камни. Через некоторое время обложенное камешками костровище было готово. Немного полюбовавшись на дело рук своих, Тайка кивнула:
— Ну, давай!
И Индрик ударил копытом, выбив целый сноп искр. Хворост вмиг занялся, огоньки побежали по веточкам, а Тайка принялась раздувать пламя.
— Послушай, ты не мог бы встать с наветренной стороны… — Она подняла голову, но зверь уже исчез. Что ж, он и так много сделал для нее… Жаль, что поблагодарить не успела.
— Спасибо.
Тайка погладила отпечаток копыта на снегу и продолжила дуть на хворост. Вскоре занялись ветки потолще, и даже еловое бревно начало тлеть. Костер больше не грозил потухнуть, и девушка бросила стебелек прямо в пламя. Дым из серого на мгновение стал синим, по поляне поплыл все тот же сладкий запах.
Ждать долго не пришлось: за спиной послышался шелест крыльев. Тайка обернулась и увидела на дубу ворону с белым пером в крыле.
— Май?
Сердце затрепетало от радости: друзья ее все-таки нашли!
Птица ударилась оземь, принимая человечий облик. Только, в отличие от Тайки, Май почему-то не улыбался. Она вскочила на ноги, задыхаясь от дурного предчувствия:
— Эй! Что-то случилось? Что-то плохое, да?!
— Пока нет, цар-р-ревна. Пока нет. Но непр-ременно случится.
Лицо приятеля исказила кривая ухмылка, и Тайка наконец догадалась: это вовсе не Май, а Ворон Воронович. Тот самый, что направил ее в прошлый раз от камня на развилке по пути, где «убитому быть».
Она в ужасе попятилась.
— Вижу, ты меня узнала, — осклабился Воронович, играя длинными птичьими когтями. — Потолкуем, Тайка-цар-ревна?
Глава восемнадцатая. Темный двойник
— Только не говори мне, что ты и есть прародитель зверей! Ну, то есть в твоем случае птиц, конечно…
Хищный взгляд Вороновича Тайке очень не понравился, поэтому она решила перехватить инициативу в беседе, отвлечь. Ну, по крайней мере, удивить его получилось. Он вскинул брови:
— Что за чушь ты несешь?
— Потому что это было бы очень досадно. У тебя ведь совсем нет шерсти, только перья. А мне шерсть нужна…
Рука тем временем нащупала Кладенец. Так странно было видеть знакомое лицо и чужие, злые глаза. Это было похоже на кошмарный сон, и Тайка на всякий случай ущипнула себя: а вдруг получится проснуться? Не помогло.
— Не подходи! — выпалила она.
Вжух — клинок вырос в ее руке, и Воронович шарахнулся в сторону. Ага, знай наших!
— Совсем спятила, цар-ревна?!
— А кто меня на верную смерть отправил, а?
— Ну, пер-репутал, с кем не бывает! — развел он руками и улыбнулся, на мгновение став похожим на прежнего милого Мая. Но Тайка не позволила себе обмануться:
— Врешь. Мне уже все рассказали. Тот, кто потерял свою нить судьбы, рано или поздно превращается в темного двойника. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кто стоит передо мной.
Воронович расхохотался:
— А тебя не пр-роведешь! Только ведь и я не дур-рачок. Опусти меч, я знаю, что ты не сможешь пр-ричинить мне вред. Р-ранишь меня — р-ранишь и Мая. Убьешь меня — Май тоже умр-рет.
Тайка, конечно, храбрилась, вот только в глубине души знала: негодяй прав, ей не хватит пороху атаковать первой. Да что там, она вообще не хотела сражаться. Ну почему люди не могут решать свои проблемы мирным путем?
— Не надейся! Если придется защищаться, я наваляю тебе так, что мало не покажется! — Клинок она не опустила, наоборот: наставила Вороновичу прямо в горло. — Чего ты вообще ко мне прицепился?
— Ты сама виновата. — Темный
