Ветер Дивнозёрья - Алан Григорьев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я все предусмотрела, — с видимой неохотой ответила Огнеслава. — Нарвала немного мха, смешаем его с глиной и заткнем уши.
— Ишь, запасливая, — хмыкнул Май.
Вроде как и похвалил, но ему будто бы не нравилось, что у этой рыжей на все находится ответ.
— Я же целительница. Привыкла думать наперед. Если тебе не по нраву мой план, предложи лучше. Или уходи!
Яромир поднял руки в примиряющем жесте:
— Не ссорьтесь! Мы же тут все заодно.
Но Огнеслава, упрямо поджав губы, бросила:
— Я в этом не уверена.
И продолжила путь.
— Ну и девица! Нр-рав — огонь, — шепнул Май Тайке. — Такой палец в р-рот не клади, откусит — не подавится.
В его голосе смешались восхищение и укор, поэтому Тайка решила уточнить:
— Я что-то не поняла, она тебе нравится или нет?
— Да я сам еще не опр-ределился. Но спор-рить охоту уже потер-рял. Ладно, идем, не бр-росать же их одних. К тому же, если нам удастся добыть самоцветы, Лис будет в востор-рге.
— Ага, если до этого не сойдет с ума, разыскивая нас по катакомбам. Мы же отстали и не предупредили.
— А нечего было впер-ред убегать, — беспечно отмахнулся Май. — Пускай поволнуется. Бессмер-ртным это полезно, чтобы сер-рдце не зар-ржавело.
Коридор раздваивался и петлял. В какой-то момент Тайка поняла, что вряд ли сможет найти обратную дорогу без Огнеславы и ее карты. И это, признаться, беспокоило ее больше, чем душевное равновесие какого-то там Кощеевича. На всякий случай она скрестила пальцы — на удачу. Пусть им еще разок повезет! Вон с Василисой-то как ловко получилось!
— Почти пришли. — Огнеслава остановилась возле выступа в стене, на первый взгляд совсем обычного, и достала из рукава рубахи дудочку. — А теперь заткните уши, если не собираетесь заснуть.
Все разобрали по кусочку мха, смешали его с глиной. Тайка еще подумала: надо же, как в мифе про Одиссея. Там, помнится, моряки тоже вставляли себе в уши затычки, чтобы проплыть мимо острова сирен. А ведь, наверное, это отличное средство против чар того же Лиса? Кто не услышит его колдовских песен, тот им и не поддастся. Жаль, что с Доброгневой так не сработает — на нее смотреть нельзя. Это что же получается? Доброгнева у них как Горгона, а Лис — сирена. Ничего себе семейка!
Не удержавшись, она усмехнулась, и Огнеслава нахмурилась:
— Я сказала что-то смешное, ведьма?
Тайка покачала головой. Ей было обидно. Ладно Май — он из навьих, и понятно, почему Огнеслава ему не доверяет. Но она-то чем заслужила? И Яромир не вступался: молчал, словно язык проглотил. А еще друг называется!
Сердце сжималось от обиды. Вот глупое. И сама Тайка тоже глупая. Пускай она даже себе в этом не признавалась, но где-то в глубине души все равно надеялась, что однажды Яромир обратит на нее внимание. И полюбит. Похоже, все это время она неосознанно принимала дружескую заботу за проявление нежных чувств, которые дивий воин не решается высказать. А с чего бы ему не решаться? Он же обычно такой решительный. Зря она, в общем, губу раскатала. Хорошо еще, что не успела ничего ляпнуть перед самым появлением Огнеславы. А то сейчас было бы вдвойне неловко.
Целительница тем временем нажала на какие-то выемки в стене, и камень расступился. Вот это да! Действительно тайная дверь! Вверх вели щербатые ступеньки, такие пыльные, что было ясно: этим путем давно никто не ходил.
Яромир, оттеснив Огнеславу, первым шагнул в сокровищницу. Его ладонь привычно легла на рукоять меча. Конечно же, воевода должен быть всегда впереди, дабы убедиться, что его спутникам ничего не угрожает. Только сейчас от этой защиты Тайке было тошно. К горлу подкатывали слезы, и она едва сдерживалась, постоянно сглатывая соленую горечь.
Наверное, целительница уже играла свою зачарованную музыку. По крайней мере, она поднесла дудочку к губам. Но Тайка ничего не слышала — мир лишился звуков, и вместе с ними будто ушло что-то важное. Только в ушах билось-стучало глупое сердце. Она поднялась на десяток ступеней вверх — и вмиг позабыла о своих печалях. От открывшегося взгляду великолепия захватило дух. И это у них называется малой сокровищницей?! Да она больше, чем вся Тайкина изба!
Несмотря на отсутствие окон, зала была залита мягким, словно закатным, светом. Тайка задрала голову и увидела на потолке солнце. На первый взгляд вроде нарисованное, но сияющее ярче электрической лампочки. По такому же нарисованному небу бежали облака, и она на мгновение замерла, любуясь. Вот это чудеса! Вдоль стен сокровищницы стояли многочисленные лари со всяким добром, в раскрытых шкатулках сияли граненые самоцветы, а каменные чаши полнились золотыми монетами. Часть их просыпалась золотыми искрами на каменный пол, и Яромир наступил носком сапога прямо на чеканный Кощеев профиль — причем наверняка сделал это нарочно.
За одним из ларей кто-то шевельнулся, Тайка шагнула вперед и наконец-то увидела стража сокровищницы — зверя Индрика. Того самого, от которого Лис сулил проблемы. Похоже, Индрик спал. Его бок, покрытый яркой васильковой шерстью, мерно поднимался и опускался в такт дыханию. Глаза на лошадиной морде были прикрыты, янтарный рог упирался в стену. Зверь был красив, аж дух захватывало: золотая грива волнами стелилась по полу, бока лоснились, густые ресницы подрагивали.
— Он точно не проснется? — шепнула Тайка Огнеславе, на мгновение позабыв, что ответа не услышит.
И в этот момент глаза Индрика распахнулись, он приподнял голову и шевельнул губами — наверное, что-то сказал. Судя по выражению морды, вряд ли это было радушное приветствие.
Вдруг — бах! — под ногами содрогнулся пол. Тайка едва не полетела кубарем. Сердце заколотилось: это что, землетрясение?! Звук обрушившихся камней она услышала даже сквозь затычки.
Май обернулся вороной и взмыл к потолку. Огнеслава вздрогнула, уронила флейту и попятилась. Яромир заслонил ее собой. А Тайка, поморщившись, вытащила глину из ушей. В конце концов, она с самого начала собиралась поговорить с этим зверем — почему бы не начать прямо сейчас?
— Здравствуйте! — Она улыбнулась. — Это ведь вы Индрик? Мы вас искали.
Зверь поднялся на ноги, процокал копытами по каменному полу и подошел к ней вплотную. Дивий воин дернулся, но Тайка сделала знак рукой: мол, стой на месте. Конечно, ей было страшно, аж поджилки тряслись. У Индрика вон какие зубищи! И рог острый — проткнет насквозь, мало не покажется!
— Думаешь, я тебе поверю? — Он фыркнул по-лошадиному. —
