Знакомьтесь – Юджин Уэллс, Капитан - Игорь Поль

– Сладкая моя…

– Еще! – ее губы наливаются жаром.

– Сладкая… Чудо мое… Сумасшедшая девчонка… Котенок…

– Господи, Юджин! Иди же ко мне!

Единственное, что отравляет для меня эту вакханалию страсти – мелкая поганенькая мыслишка. Этакое полуосознанное подозрение. Нет ли в том, что я нравлюсь Мишель, заслуги ее центра равновесия? Я знаю, что пока не получу ответа на этот вопрос, страсть моя не будет полной. Кому охота, чтобы в него влюбились по приказу? Я гоню это неприятное ощущение, загоняю его в самый дальний уголок души, прикосновения Мишель разжигают во мне жуткий пожар, но стоит огню чуть утихнуть, как чертово сомнение вновь выползает наружу и жалит меня, тихо шипя, в самое сердце.

Глава 25. Естественные склонности

Мы по очереди плещемся в тесной кабинке эмульсионного душа. Вестовой приносит нам крепкого чаю. Мишель осторожно прикасается к залитому прозрачным клеем красному рубцу на моей спине. След от пули, что прошла по касательной.

– Больно?

– Уже нет.

Мишель усаживается напротив меня. Складывает ладони между колен, сжимает их ногами. Склоняется вперед. Взгляд ее серьезен. Это уже другая Мишель. Не та, которая только что, зажмурившись, полосовала мою поясницу острыми коготками.

– Что с нами будет, Юджин?

– Это ты спрашиваешь? Мне казалось: ты на все вопросы знаешь ответы с самого рождения.

– Не смешно. Мне казалось, ты что-то знаешь. Что-то, чего не знает моя семья. И ты обещал мне все рассказать.

Я тяжело вздыхаю.

– Ты не решишь, что я слетел с катушек?

– Нет. Рассказывай.

И я сбивчиво выкладываю ей все, что знаю о Реформаторе. О центрах удовольствия. Об их истинном назначении. Про покушения. Про смерть Кролла из-за дисфункции вживленного диагноста. В общем, обо всем. Кроме Триста двадцатого. Мишель, не перебивая, слушает меня. Не выказывая эмоций. Сама она – воплощенная сосредоточенность. Видимо, сказывается ее колоссальный опыт делового общения. Когда я заканчиваю рассказ, она некоторое время напряженно размышляет. Легкая вертикальная складка появляется на ее переносице.

– Ты мне не доверяешь? – наконец, спрашивает она.

– Почему?

– Мне все равно, что мною управляет, и управляет ли вообще. И с какой целью. До сих пор в моей жизни все складывалось почти хорошо. Так что мне грех жаловаться на судьбу. Но ты не назвал источник своих сведений. Ты не сказал, почему нам нельзя улететь на Рур и отсидеться в надежном убежище. Не сказал, что намерен делать.

– Прости. Если я расскажу тебе это, ты вряд ли захочешь продолжать знакомство со мной.

– Для тебя это важно?

– Ты же знаешь, что да, – прячу я глаза.

Она порывисто встает. Обнимает мою голову. Прижимает ее к груди.

– Черт возьми, милый, позволь мне самой это решать.

Прости, Триста двадцатый. Пора вывести тебя из тени. Будь что будет…

– Помнишь, я сказал тебе, что во мне пилотский чип?

– Помню. Чипы есть у многих.

– В моем чипе мозги боевого робота. Комплекса огневой поддержки пехоты. И он саморазвился. Без него моя память – решето. Я забываю все через минуту. Превращаюсь в идиота. В общем, я наполовину робот, Мишель, – убито заканчиваю я.

– Глупый, – с нежностью говорит она. Целует меня в затылок.

– Ты что, не удивлена?

– Я знаю множество людей с искусственными сердцами, почками, глазами и прочей требухой. Во мне самой, кроме центра равновесия, есть медицинский диагност, который обеспечивает нормальный уровень работоспособности и определяет оптимальную диету. Не говоря уже о стимулировании сердечного ритма и контроле за обменом веществ. И еще электронный секретарь. Человек с искусственной памятью меня совсем не удивляет, Юджин.

– Но ведь он со мной говорит. Подсказывает мне, что делать. Я спрашиваю у него совета. Он делает меня сильнее. Там, в гостинице, если бы не он, нас бы убили!

– Тем более. С чего вдруг я должна изменить к тебе отношение? Наоборот – я должна быть благодарна ему. Личность? Это странно, необычно, но после всего, что ты рассказал, – вполне заурядно. С удовольствием пообщаюсь с ним. Через тебя, разумеется. Я вот тоже разговариваю со своим электронным секретарем. И он тоже иногда подсказывает мне, что делать. В общем, рассказывай все, как есть, хранитель страшных тайн.

Тогда я выкладываю ей и про связь Триста двадцатого с Реформатором. И про эволюционные идеи последнего. Про вирус, что защищает нас.

– Но почему мы не летим на Рур?

– Морские пехотинцы, что нас эвакуировали, были с чипами. Все. Несмотря на то, что я предупредил твоего деда. Вряд ли он не придал значения моим словам. Я подозреваю, что Реформатор взял твоего деда под контроль. Пока не полностью. Но кто знает, до какой степени он сможет влиять на него. И на наше окружение на Руре. История на Зеленом Шаре может повториться и там. На нас начнут нападать таксисты, охрана, полиция. Все, кому не лень. А вирус рано или поздно обнаружат и деактивируют. В общем, нас прикончат. Нам нужно спрятаться в колонии. На очень многолюдной планете, где людей много, а чипов в головах – не очень, нас будет трудно найти. Кришнагири – планета с большим населением. А Триста двадцатый постарается найти способ остановить угрозу. Кроме того, твой дед сказал о контрразведке. Даже если это не происки Реформатора, мне вовсе не по душе, чтобы меня начали потрошить, как подопытного кролика. Так что мне дорога на имперские планеты точно заказана.

– Там, в отеле, я пару раз начинала тебя ненавидеть. Совершенно беспричинно. Ну, не то что ненавидеть – ты становился мне антипатичен. Настолько, что хотелось сбежать от тебя. Очень неприятное чувство. Сродни отвращению. Я встряхивалась и меня отпускало. Я решила, что это от усталости.

– Это Реформатор пытался до тебя добраться. Видимо, ты недостаточно склонна к агрессии. У него не вышло.

– Почему нас не убили при эвакуации?

– Мозги военных во время акций надежно экранированы. Гражданские сети на них не действуют. Наверное, из-за этого.

Некоторое время мы молчим. Мишель размышляет о чем-то. Потом вдруг морщится, как от зубной боли.

– Что с тобой?

– Подумала: а вдруг именно эта штука в голове заставила меня согласиться выйти замуж? То, что ты рассказал, неплохо укладывается в схему. Я была уверена, что никакие интересы семьи не заставят меня сделать это. А потом вдруг поняла: а не такой уж и плохой парень этот Карл. Перестала относиться к нему с отвращением. Даром, что он ни одной юбки не пропускает. Даже достоинства его припомнила. Например – он богат и родовит. Его семья контролирует оружейный бизнес в нескольких колониях. Дед и отец решили, что этот брак упрочит наши позиции. Теперь я начинаю понимать, почему я поставила подпись на брачном контракте. Меня просто превратили в шлюху ценой в несколько миллиардов.

Она горько усмехается, глядя в стену. Я глажу ее по плечу. Она ловит мою ладонь. Прижимает к щеке. Здорово сидеть вот так и ни о чем не думать. Кажется, именно о таких моментах близости я мечтал, будучи одиноким дурачком. Не такая уж глупая мечта, оказывается.

– Знаешь, меня тоже беспокоит кое-что.

– И что же?

– На кой ляд людям, что нами вертят, понадобилось, чтобы я тебе вдруг понравился?

– Вот что тебя мучает! – догадывается она. – Господи, Юджин, давай не думать об этом, а? В конце концов, этот чип просто усиливает естественные склонности и эмоции людей. Почему бы ему не усилить мое влечение к тебе? Господи, да я рада, что он это проделал!

Она тормошит меня.

– Юджин! Ну же! Улыбнись, милый! Не сходи с ума. Пожалуйста. Этот чертов чип – он ведь усиливает мои скрытые желания. Угадывает самые слабые оттенки настроения. И проверяет предмет интереса на соответствие всем моим требованиям. Путем запроса его чипа. Так что никакой ошибки, милый. Мы с тобой – идеальная пара.

– Конечно, Мишель, – и я старательно улыбаюсь, хотя мне хочется кричать в голос.

Глава 26. Встреча друзей

– Эгей, кореш! Наконец-то! Сколько можно порхать? – белозубо скалится Васу. – Я уж решил, что ты про меня забыл.

– Привет, Васу, – отвечаю я. – Я тоже рад тебя слышать.

– Парень, я тут без тебя дел наворотил, – торопится высказаться Васу. – Ты не против? Я наши бабки в дело вложил. Так что теперь все по понятиям. Глянь, какой у меня прикид.

И мой друг вертится перед глазком коммуникатора, демонстрируя отпадную переливающуюся куртку с жемчужным оттенком и широченные ярко-зеленые штаны.

– Эта фигня ночью светится! – восторженно делится он. И без перехода: – В общем, я теперь крутой перец. Этого старого козла Рико я сожрал. И еще парочку старперов. У меня теперь одних пиццерий по всему Плиму пять штук. Чувак, у нас теперь есть бабки! Один тертый фраер мне шепнул: нельзя капусту квасить. Капуста должна крутиться. Вот я и запустил волчок. Короче, ты в доле, братан. Дел невпроворот. Вали сюда, я без тебя зашиваюсь. Клево центровым быть, только вот времени ни на что не хватает.