Мифы и легенды эскимосов - Хинрик Ринк

Кувицина оставил лодку и людей в ней – его спутников в летнем путешествии, вместе с которыми он прошел вниз по фиорду, – и отправился один на своем каяке вдоль берега. Когда он оказался поблизости от невысокой крутой скалы, она раскрылась сама собой; увидев это, он заплыл внутрь. Как только он оказался внутри, его окружили ингнерсуит; они вырвали у него каяк и разорвали его в клочки. Они увели человека в дом и посадили на боковую лавку; старуха хозяйка сперва наточила нож, а затем подошла к нему, отрезала нос, а его самого привязала к одной из потолочных подпорок. Оказавшись в такой затруднительной ситуации, он вспомнил наконец о своих торнаках. Однако первых духов, вызванных им, ингнерсуит даже не заметили – духи оказались бессильны против них. Тогда ему пришло в голову вызвать двух торнаков из числа благожелательных к нему ингнерсуит – а такие торнаки у него были. Их приближение было сразу же замечено; и одного из них звали Непингасуак, а второго Напатарак. Последний из них, однако, первым добрался до места и громко воскликнул: «Что это вы делаете с Кувициной?» Торнак был в страшном возбуждении; он быстро разрезал путы и дал Кувицине амулет со словами: «Поспеши! Беги отсюда!» Тот успел скрыться даже раньше, чем появился Непингасуак. Спустившись к разбитому каяку, Непингасуак только дунул на него – и каяк сразу же стал как новый; и так Кувицина смог вновь вернуться в свой собственный мир. Напатарак же предостерег ингнерсуит; он сказал: «Вы не должны трогать людей, живущих на поверхности земли; скорее вы должны поклоняться им, ибо они способны покорить тех существ, перед которыми мы склоняемся в страхе, – китов, например, которых они ловят и бьют при помощи пузырей».

У Кувицины было и другое имя – Акамак. На пути домой он встретил Непингасуака и одновременно услышал над собой странный шум; это был его нос, он прилетел за ним по воздуху и устроился на надлежащем месте – только немного искривился. Так Кувицина добрался до дому.

Катаук, очень искусный охотник, обычно ловил тюленей без всякого охотничьего пузыря; он просто привязывал линь от гарпуна к своему каяку. Но однажды случилось так, что его перевернуло и вытащило из каяка. Он едва не утонул и успел уже проститься с жизнью, когда внезапно с удивлением услышал, что со стороны берега подходят еще каяки. Он узнал в каякерах ингнерсуит, причем зловредного сорта; все же он решил, что лучше быть захваченным, чем утонуть. Ингнерсуит увезли его в свое селение, усадили на лавку у окна и велели говорить. Видя, однако, что он продолжает хранить молчание, они сперва отрезали ему нос, а затем подвесили на ремнях к потолочным балкам. Оказавшись в такой нужде, он призвал своих торнаков; трое из них тут же появились и после тяжелого сражения освободили его. Катаук вышел из дома, где его держали, и обнаружил своего эркунгассока (мудреца среди торнаков) распростертым на земле и убитым; но он сразу же дунул на него и тем самым снова вдохнул в него жизнь.

Он сел в каяк и оттолкнулся от берега – и вдруг услышал позади голос, который звал его. Он оглянулся и увидел свой нос; эркунгассок послал его вдогонку за хозяином, и нос теперь летел вслед за ним по воздуху. Вскоре нос вновь занял принадлежащее ему место.

Вечером, когда Катаук добрался до дому, он неожиданно почувствовал боль вокруг пояса и в чреслах; взглянув туда, он увидел, что там все еще болтается кусок ремня, которым он был связан. Он разрезал его на маленькие кусочки и раздал юношам на амулеты, чтобы те стали хорошими каякерами.

Высматривая тюленей за дальними островами, Уладьок подошел к скале, омываемой тяжелыми волнами. Одновременно он заметил яркий каяк, который спешил к нему со всей возможной скоростью; однако, заметив Уладьока, белый каяк развернулся и снова поспешил к скале. Уладьок заподозрил, что это может быть ингнерсуак, и хотел развернуть свой каяк к дому, но у него ничего не вышло. Нос его каяка все время разворачивался сам по себе и снова смотрел на скалу – и мало-помалу его потащило вслед за белым каяком. Оказавшись возле скалы, он увидел, что она поднимается вверх, а внутри становятся видны дома и люди. Уладьока вытащили на берег, отобрали каяк и весло и отвели его в большой дом. (Остальная часть истории очень похожа на две предыдущие.)

47. Сирота Илиарсоркик

В доме среди множества разных людей жила когда-то супружеская пара с единственным сыном; родители, однако, оба умерли, когда сын был еще маленьким. Мальчика усыновила другая семья; но эти люди быстро обнаружили, что малыш доставляет им больше беспокойства и забот, чем они ожидали, и устали от него; он стал для них всего лишь докукой и обузой. Другие взяли его, но тоже вскоре перестали обращать на него внимание. Так и получилось, что все семьи, жившие в доме, стали присматривать за ним по очереди. Последние его приемные родители терпели его довольно долго; но однажды, когда мужчина вернулся с охоты с пустыми руками и был не в духе, он обратился к своей жене и сказал: «Этот мальчишка ни на что не годен; выбрось его сейчас же на мусорную кучу». После этого его взяла вдова, чей сын только-только начал пробовать себя в охоте на тюленей. Она вырастила сироту, и он вырос – ведь у вдовы он никогда не оставался голодным.

Однажды осенью установилась плохая погода с сильными бурями; метели пришли раньше, чем обычно, и у обитателей дома почти не было шансов на успешную охоту. Прежде чем дни вновь начали увеличиваться, море совсем замерзло; а поскольку погода по-прежнему стояла плохая, многие охотники и кормильцы семей совершенно перестали выходить из дому. Все их запасы кончились, и по вечерам в домах уже не зажигали ламп. Продолжала гореть всего одна лампа – лампа вдовы, а единственным человеком, который хоть как-то пытался охотиться, был ее приемный сын Илиарсоркик. Один из его соседей по дому – человек, у которого вообще не было каяка, – имел обыкновение каждое утро брать его за руку и заставлять бежать в гору; такое упражнение скоро сделало мальчика очень ловким и быстрым. Тем временем все обитатели переполненного дома не вставали с постелей из-за голода и холода; но вдова каждый вечер шла к своей маленькой кладовой, брала там горсть ангмагсата (сушеной мойвы, главного запаса на зиму) и раздавала каждому понемножку. Ее родной сын получал четыре рыбки, приемный – три, а остальные получали по полрыбки; кроме того, каждый получал по маленькому кусочку тюленьего жира.

Однажды утром во время отлива Илиарсоркик заметил возле скалистого берега, свободного ото льда, маленькие точки; он подошел поближе и увидел там множество маленьких птичек-перевозчиков. После долгих усилий ему удалось поймать одну птичку, и он принес ее домой. Его приемная мать уже начинала беспокоиться о нем, когда услышала, как он пробирается снаружи по проходу; а он вошел в комнату, поднял свою добычу и воскликнул: «Посмотрите-ка, что я принес!» Мужчины, лежавшие на лавках, воскликнули: «О, он и правда добыл птичку-перевозчика!» – и принялись упрекать друг друга в том, что в свое время прогнали мальчика; они говорили, что теперь он, возможно, смог бы прокормить их. Мать разрезала птичку на мелкие кусочки и дала каждому его долю, но некоторые по-прежнему плакали и просили еще. На следующий день Илиарсоркик принес двух птичек, а после этого начал каждый день приносить на одну птичку больше, чем накануне. Вдова каждый раз аккуратно делила птичек и оделяла всех соседей по дому, каждого по очереди.

Однажды Илиарсоркик снова встретил человека, который когда-то заставлял его бегать по холмам, и тот показал ему место, где в снегу затаились куропатки, выставившие наружу свои черные клювы. Кроме того, этот человек научил его, как добраться до них. В первый день он вернулся домой с одной птицей; с каждым днем, однако, число их увеличивалось; вдова же неизменно раздавала всю его добычу. Тем не менее мужчины в доме не переставали жаловаться: «Как жаль, что мы прогнали его!»

Однажды, когда он бродил в горах с другом в поисках куропаток, он вдруг заметил над водой туман; он то становился плотнее, то совсем растворялся. Его спутник обрадовался этому доброму знаку и рассказал, что это верный признак того, что во льду появились полыньи; морские звери не дают им закрыться окончательно и собираются там во множестве, чтобы дышать. После они забрались на еще более высокую гору, чтобы осмотреться как следует и заметить место. Вечером Илиарсоркик сказал брату: «Завтра я не собираюсь охотиться на суше; я лучше прогуляюсь по льду и попробую отыскать эти полыньи». Приемный брат ответил: «Вот там, под лодкой, ты найдешь мое охотничье снаряжение; я скоро сделаю такое же и для тебя, поменьше; но имей в виду, все вещи лежат глубоко в снегу». Илиарсоркик откопал вещи и принес брату, а тот переделал их для него. Рано утром он отправился в путь и вскоре заметил морозную дымку. Он пошел в этом направлении и вышел на край полыньи. В полынье он увидел множество тюленей; они ныряли и играли в открытой воде. Он обнаружил, что на скользкой ледяной кромке трудно найти надежную опору для ног, и не стал терять времени; он сразу же прицелился и вонзил свой гарпун в одного из тюленей помельче. Он вытянул тушу на лед, прикрепил к своему буксирному ремню и заторопился домой. Когда голодающие услышали, как он протаскивает добытого тюленя по входному коридору, поднялся страшный шум и гам. Вдова первым делом отрезала каждому по тоненькой полоске кожи вместе с жиром. Некоторые из них, однако, были не в состоянии дождаться своей очереди; они ползли к ней по полу, протягивая тощие руки, но вдова только отвечала всем: «Каждый получит кусок в свою очередь». Она также взяла кусок мяса размером с ладонь и сварила его, как только зажгла несколько ламп; но даже такой трапезы им показалось мало; несколько человек начали громко требовать еще еды, тогда как другие жаловались, что вообще еще ничего не получили. Ночью некоторые из них даже пробовали незаметно подобраться по полу и стащить кусок сырого мяса, но были так слабы, что не смогли бы вернуться назад и снова забраться на свои постели. На следующий день Илиарсоркик принес более крупного тюленя; теперь вдова смогла разжечь все лампы и согреть дом; но она по-прежнему очень тщательно делила еду и выдавала всем очень понемногу.