Трое - Георгий Иванов Марков

— Пусть будет так, разве это преступление?

— С моей точки зрения, да, профессор! Без вас и вашей позиции зрителя порядок в институте положительно изменился бы! Представляю себе моего бывшего командира на вашем месте! И воспоминаний не осталось бы от теперешней картины!

— Он что, сверхчеловек?

— Обыкновенный человек, конечно не кинозритель! Только он не разделяет вашей теории, будто жизнь течет благодаря разности потенциалов между людьми честными и негодяями!

— Что ж, браво! И такой имеет право на существование! — снова смеется профессор.

— Да, видно вам нравится роль оригинального циника, профессор!

— Конечно, таким образом я создаю необходимую разность потенциалов между вами и мною — добавляет профессор.

— Но в таком случае вам придется распроститься с ролью стороннего наблюдателя. Придется вам отказаться от позиции круглого идиота, который с одинаковым равнодушием принимает все!

Профессор спрыгивает со стола.

— Слушайте, Дойчинов, — говорит он, иронически поднимая брови. — Если вы думаете задеть меня этим, то ошибаетесь! Нет ничего на этом свете, на что нельзя было бы наплевать! Это я вам говорю! Нет также ничего такого, чего нельзя было бы возвеличить! Это тоже я вам говорю! Как вам это понравится?

— Согласен с вами, профессор! Пусть будет так! — Иван улыбается. — Только не забывайте, когда вы плюете в плевательницу, вам никто ничего не скажет! Но если вы вздумаете плюнуть на розу, то все скажут, что вы свинья! Извините профессор, за мой несколько солдатский язык!

— В таком случае, — на лице профессора появляется ехидная усмешка, — я должен плевать не на вас, а на директора, не так ли? Нет, я пожалуй предпочту проглотить слюну!

Иван расправляет плечи, подходит к окну и снова возвращается.

— Интересно, на кого вы плюнете, дорогой профессор, если я вам сообщу, что вас решено перевести на пенсию? — и он берется за ручку двери.

Усмешка на лице Пеева сразу же угасает.

— Вы шутите, Дойчинов. Ваша шутка слишком плоская!

— Нет, я говорю совсем серьезно!

Профессор приближается к Ивану!

— Кто вам это сказал?

— Сказали! Сегодня я только там и занят, что слушаю последние известия!

Профессор хватается за письменный стол.

— Так я и знал, — говорит он. — Хаджикостов давно ищет человека на мое место! Опыт, знания, мудрость! К чему все? Уходить на пенсию в тот момент, когда предстоит второй этап работы…

— Действие разницы потенциалов на индифферентные точки, или, как вы условно выразились, на кинозрителей…

— На пенсию! — тяжело стонет Пеев.

Ивану становится смешно.

— Не беспокойтесь, профессор, вас не переводят на пенсию! Мне просто было интересно посмотреть, в какую сторону полетит ваш плевок!

Пеев приходит в себя, пыхтит, ходит по кабинету и, как будто, не знает что сказать. Куда делось его самодовольное, насмешливое выражение лица?

— Все вы такие! — говорит он наконец печальным голосом. — И вы, и другие!

— Все мы должны существовать, профессор! И я, и другие!

— Но что вы хотите? — Пеев останавливается перед своим бывшим помощником.

Иван выдерживает его взгляд.

— Честности, профессор! И мне прекрасно известно, что на этом свете есть различные люди. Одни из них оставили очень приятные воспоминания о себе — продырявили мне кожу. Разные люди! Но как вы можете говорить о потенциале между красотой и мерзостью! Мне было просто любопытно узнать, насколько глубок ваш софизм. Слава богу, он оказался вроде грима! И только! Незачем вам, профессор, накладывать подобный грим! Прошу прощения. У меня не было никакого намерения спорить с вами! И вообще с кем бы то ни было. Я просто хотел повидаться с вами!

Профессор Пеев молчит. Потом вынимает сигарету, протягивает дрожащую старческую руку Ивану.

— Хочу спокойствия! — говорит он. — Я всегда старался держаться в стороне от всех этих безобразий. Не понимаю, почему вы хотите замешать меня в это дело?

— Чтобы навести порядок, профессор!

— Видно, очень романтично подействовала на вас казарма! Научили вас парить в облаках…

— И стрелять, профессор!

Пеев вздыхает и уже другим тоном говорит:

— Боюсь, что ваши выстрелы не помогут!

— Почему?

— Порядки у нас такие! Их не проймешь стрельбой.

— Вы не делаете различия между порядками и людьми, профессор! Это, конечно, тоже выгодно вам!

— Что ж, желаю вам попасть в цель! — профессор скептически смотрит на него. — Вообще-то говоря, работа нашего института зашла в тупик! То, чем мы занимаемся, не имеет никакого отношения к науке!..

Иван уходит, узнав новую горькую истину…

Наверное и раньше все они были такими — Хаджикостов, Пеев, Митрофанов, Неделев? Только тогда трудно было их раскусить, или же ты просто закрывал глаза на все? Сможешь ли ты закрыть их сейчас? Сможешь ли ты примириться со всем этим? Ты хотел посвятить себя служению чистому, благородному делу. Тебе удалось вырваться из коварных сетей одной жизни, и вот тебя хотят завлечь в не менее коварные сети другой жизни? А, может быть, того, что ты ищешь, и в самом деле нет?

Но ведь капитан существует! Это факт!

Почему не спросить его? Расскажи ему все. Спроси, как тебе поступить!

Скажите, как мне поступить, товарищ капитан?

18

Не упустил ли я какой-либо возможности?

Младен

— Ладно сделано! Молодец! — говорит Насо, критически разглядывая работу Младена. — По седьмому пойдет!

— У меня только пятый! — невинно улыбается Младен.

— Тебе не мешает почитать немного технологию! — по-товарищески советует ему Насо.

— Это зачем? — с притворной наивностью спрашивает Младен.

Насо снисходительно улыбается. Ничего не поделаешь — новичкам надо помогать. Не по-товарищески выйдет, если не протянуть ему руку, хотя придется затратить на это время.

Сборщик Насо и не подозревает, что Младен не только прочел вузовский учебник по технологии, но и знает его на зубок, и что никто в бригаде так хорошо не знаком с нею, как он. Не знает Насо и многих других вещей.

— А ты, все-таки, почитай, а когда подготовишься, я попрошу Папазова проэкзаменовать тебя, — покровительственно продолжает сборщик. — Грех выполнять такую работу и иметь только пятый разряд!

Младен в знак признательности наклоняет голову. Всегда нужно дорожить благорасположением людей. Разве только… когда приходится делать выбор между ними и собственной персоной.

— Что сегодня написать? — спрашивает он Насо, послюнявив кончик химического карандаша. Он хочет заполнить форму отчетности данными о выполненной сегодня работе.

Вот уже десять дней, как Младен, кроме всего прочего, выполняет бесплатно и другую работу. Ведет отчетность бригады. Мануш только подписывает. Старший сборщик смертельно ненавидит писанину. Поэтому он всегда старался возложить эту обязанность бригадира на других. Теперь этим делом занялся Младен, удививший товарищей своим красивым почерком. Он быстро понял выгоды, которые давала ему подобная обязанность.

Ведя