Погоня за призраком - Элизабет Торнтон

— Это поместье принадлежало нашей семье более двухсот лет, — рассказывала она Марку, — но потом Рэдли потеряли его. Почему? Да потому, что во время гражданской войны поставили не на того короля.

— А как они получили его назад? — спросил Марк.

— Хэддоу-Холл купила одна очень богатая вдова и предложила его Вильяму Рэдли, правда, с одним условием…

— Чтобы он женился на ней, — вставила Джуди.

— Как ты догадалась? — удивилась Гвинет.

— Тоже мне новость. Обычный способ заполучить мужа, — пробурчала Джуди.

— А ты откуда об этом знаешь, мама?

Гвинет узнала эту историю от бабушки Рэдли, и рассказала она об этом сразу же после смерти Джорджа, когда выяснилось, что Джесону придется теперь спасать родовое поместье, заложенное за долги. Тогда бабушка Рэдли была уверена в том, что единственный способ спасти дом — это женить Джесона на богатой невесте.

— От бабушки Рэдли, — коротко ответила Гвинет.

— Ну и дела, — заметила Мэдди.

— Да уж такие дела, — согласилась Гвинет и добавила: — Правда, дальше все случилось как в сказке. Вильям по-настоящему полюбил ту женщину, и они жили долго и счастливо. А еще у них родилось шестеро сыновей, от которых и пошел род Рэдли, — она посмотрела на Марка. — Наша семейная ветвь тянется из Уилтшира. Это далеко, но тем не менее мы все равно считаем Хэддоу-Холл своим родовым имением.

— А у меня есть родственники в Уилтшире? — спросил Марк.

— Нет. В нашей ветви ты последний.

Затем они в молчании спустились в карете по склону холма и вскоре подъехали к Хэддоу-Холлу. Это было огромное здание, сложенное из светлого камня. По стенам его, обрамляя своими листьями старинные высокие окна, вился темно-зеленый плющ.

— Такого большого дома я еще никогда не видела, — ахнула Мэдди.

— Впечатляющее зрелище, — коротко согласилась Джуди.

Сегодня Гвинет постаралась выглядеть как можно красивее и надела свое лучшее, серое — под цвет глаз — платье. Шляпка и перчатки на ней также были серые, самые лучшие — их она обычно надевала только в церковь. На шее Гвинет поблескивало жемчужное ожерелье, доставшееся ей по наследству от матери. Внешне Гвинет оставалась спокойной, хотя на душе у нее было очень тревожно.

Когда карета остановилась, они с Марком вышли из нее одновременно, держась за руки, и нерешительно остановились на дорожке, усыпанной мелким гравием.

— Добро пожаловать домой, — сказал Джесон.

Неожиданно распахнулась парадная дверь, и из нее выскочили слуги. Они бросились к каретам, чтобы перенести в дом багаж. А дальше все завертелось колесом, и вот уже Гвинет с Марком оказались в большом холле, где их поджидали и бабушка Рэдли, и остальные члены семьи, и слуги, затянутые в нарядные ливреи.

Всего здесь собралось человек двадцать, не меньше, но одна фигура резко выделялась на фоне остальных, подавляя своей величественной статью. Конечно же, это была бабушка Рэдли. Краем глаза Гвинет успела заметить лица Триш, ее мужа Джерри и приехавшего первым Брэндона. В толпе мелькнула стройная девушка, чье лицо также показалось Гвинет знакомым, и она решила, что это Софи, но все это было лишь фоном, оттенявшим главную фигуру.

Бабушка Рэдли казалась ожившей иллюстрацией из жизни прошлого века. Впрочем, так она выглядела всегда — величественным осколком минувшей эпохи. Ее светло-зеленое приталенное платье расширялось книзу и ниспадало на пол пышными складками, седые волосы бабушки Рэдли были напудрены по канувшей в вечность моде, а на щеках виднелись следы давным-давно позабытых всеми румян. Она стояла, опираясь рукой на массивную трость, и смотрела на Гвинет доброжелательно и спокойно. На губах у бабушки Рэдли играла улыбка.

Джесон неразборчиво пробормотал что-то себе под нос и добавил вслух, обращаясь к своим спутницам:

— Надеюсь, вы понимаете, что это не моя идея — устроить такую встречу.

— А мне нравится, — ответила Джуди. — Можно сказать, королевский прием.

— Свершилось, — сказала бабушка Рэдли своим негромким, слегка надтреснутым голосом. — Блудный сын вернулся домой. Точнее сказать, блудная дочь. Подойди ко мне, Гвинет.

Гвинет почувствовала, как дрожат у нее колени, обернулась к Джесону, ища у него поддержки, и увидела, как сузились его зрачки. Затем он подал Гвинет руку и повел ее к старой хозяйке дома. Теперь, когда они оказались лицом к лицу, Гвинет неожиданно успокоилась.

«Она уже не имеет надо мной такой власти, как прежде», — подумала она о бабушке Рэдли.

Продолжая держать Марка за руку, она преодолела последние ярды, разделявшие их, и внезапно ощутила совершенно новое чувство к бабушке, чувство, которого не испытывала к ней никогда, — жалость. Некогда всесильная и властная, она казалась сейчас Гвинет маленькой, старой. Прорезанная глубокими морщинами кожа на лице бабушки Рэдли выглядела вблизи сухой, безжизненной и мертвенно-бледной.

— Не смотри на меня с такой жалостью, — сказала старая леди, прочитав мысли по лицу Гвинет. — Я еще не собираюсь умирать. У меня просто приступ артрита, и больше ничего. Позаботься лучше о своем здоровье, девочка, а на меня пока что никто не нападал. Да, да, Брэндон уже все нам рассказал. Впрочем, ты здесь, ты снова дома, и это самое главное. Морской воздух быстро вернет румянец на твои щеки и поможет встать на ноги. Чему ты смеешься?

Этого Гвинет объяснить не могла. Просто ее вдруг разобрал смех, и все тут.

— Сама не знаю, — покачала она головой и добавила: — А вы совсем не изменились.

Гвинет коснулась губами пергаментной кожи на щеке бабушки Рэдли и сказала:

— Бабушка, позвольте мне представить вам моего сына, Марка.

Марк поклонился — старательно и важно, но тут же испортил всю торжественность момента, спросив с детской непосредственностью:

— Так вы правда моя бабушка?

— То же самое спросила меня и твоя мама в тот день, когда впервые приехала в Хэддоу, — улыбнулась старая леди. — И я отвечу тебе так же, как тогда ответила ей. Да, я бабушка для всех детей, которые живут в Хэддоу. Впрочем, если тебе не хочется называть меня бабушкой, я не обижусь. В таком случае можешь звать меня тетушкой Рэдли. Что ты выбираешь?

Марк покосился на свою мать, затем поднял голову и торжественно объявил:

— Я буду звать вас бабушка Рэдли.

После этих слов как-то сразу спало напряжение, витавшее в воздухе, и холл наполнился веселыми возгласами и смехом. В следующую минуту Гвинет попала в объятия Триш, а затем и ее мужа Джерри.

— Ты помнишь Джерри? — спросила ее Триш.

— Разве можно забыть такого мужчину?

Джеральд Черчилль стал мужем Триш после того, как его выбрала из толпы поклонников… нет, не сама Триш, а бабушка Рэдли. Он подходил бабушке Рэдли по всем статьям — спокойный, отзывчивый, честный и верный. Самой Триш он казался излишне рассудочным, холодным, а ей хотелось совсем другой любви — любви пылкой, романтической, слегка тревожной. Когда бабушка Рэдли объявила свой «приговор», Триш встала на дыбы и заявила, что никогда не сможет быть счастливой рядом с таким человеком, как Джеральд Черчилль.