Самая большая тайна фюрера - Леонид Млечин

Но тут запротестовал руководитель столичной партийной организации доктор Йозеф Геббельс, который ненавидел мужчин нетрадиционной ориентации.

Он записал в дневнике 27 февраля 1931 года: «Партия — эльдорадо для гомосексуалистов? Этого нельзя позволить. Я воспрепятствую этому со всей силой».

На совещании в редакции газеты «Ангриф» Геббельс сказал, что «надо просить Гитлера от имени партийного руководства Северной Германии убрать начальника штаба штурмовых отрядов из-за непрекращающейся критики в прессе».

Нацисты просили Гитлера расстаться с Рёмом, потому что мрачная тень обвинений в гомосексуализме пала и на фюрера. В партии были люди, готовые убить Рёма и его клику, дабы избавить партию от позора. Новый командир берлинских штурмовиков Пауль Шульц поддержал секретаря столичного горкома Геббельса. В конце мая они оба побывали у Гитлере в отеле «Кайзерхоф» в надежде получить от него благословение на пересмотр всей партийной работы в Пруссии.

Но Гитлер их не поддержал.

2 июня 1931 года Шульц отправил Гитлеру открытое письмо, копию отдал своему другу Грегору Штрассеру (который показал письмо брату Отто, а тот — журналистам). Шульц обвинил Эрнста Рема, Карла Эрнста и его помощников в том, что они создали гомосексуальную цепочку от Берлина до Мюнхена. Хуже всего то, что «капитан Рём не считает нужным держать в секрете свои сексуальные пристрастия. Более того, он с гордостью заявляет о них публично». В результате в гомосексуализме подозревали все руководство партии.

Шульц призвал Гитлера к немедленным действиям: «Дела таковы, что в марксистских кварталах распространяются слухи о том, что и Вы, мой уважаемый фюрер, сами являетесь гомосексуалистом. Среди интеллигенции идут разговоры о том, что в Коричневом доме на важных должностях тоже находятся гомосексуалисты».

Письмо появилось в социал-демократической газете «Мюнхенер пост». Нацисты не стали подавать в суд, понимая, что могут проиграть, и ограничились угрозами в адрес «предателей», которые клевещут на истинных патриотов. «Мюнхенер пост» поместила еще несколько статей на ту же тему, ссылаясь на показания одного из бывших рёмовских дружков, доктора Майера. Тот был арестован по обвинению в мошенничестве, но до суда не дожил. 15 декабря 1931 года Майера нашли в камере повесившимся. Официальная версия — самоубийство.

Гитлер делал вид, что ничего не происходит, хотя теперь его имя уже откровенно связывали с гомосексуалистами. Он не разговаривал на эту тему с Рёмом, но и не позволил тому спихнуть обидчика Шульца.

Социал-демократы упрекали Гитлера и национальных социалистов в двуличии. Фракция нацистов в рейхстаге требовала принять жесткие законы против гомосексуализма, а откровенные гомосексуалисты руководили штурмовыми отрядами.

Некий Хельмут Клоц, бывший штурмовик, который изменил взгляды и стал социал-демократом, раздобыл и опубликовал саморазоблачительные письма Рёма его любовнику.

«Дело Рёма, — писал издатель писем, — стало позором для национальных социалистов, которые призывают к драконовским мерам против гомосексуалистов, включая призыв к насильственной кастрации, и при этом поддерживают такого человека, как Рём, которому доверено воспитание молодежи.

Я сочувствую Рёму — вне зависимости от того, заслуживает он этого или нет. Но я презираю тех, кто, зная агрессивный гомосексуализм Рёма, назначили его на эту должность. Я обвиняю их в растлении немецкой молодежи».

Рём пытался через суд помешать распространению его писем. Но проиграл дело. 7 сентября 1932 года последняя судебная инстанция разрешила «опубликовать письма капитана Рёма во имя защиты немецкой молодежи от гомосексуальной дегенерации». 13 ноября берлинский Верховный суд подтвердил «подлинность писем Рёма» и потребовал от редактора «Ангриф» опубликовать «эту информацию на первой полосе газеты».

Министром внутренних дел Пруссии был Карл Зеверинг, социал-демократ, принципиальный противник нацистов и коммунистов, которые одинаково травили его, как символ Веймарской республики. Он ознакомил с откровенными письмами Рёма главу правительства Пруссии Отто Брауна. Тот переслал их копии федеральному канцлеру Германии Генриху Брюнингу с сопроводительной запиской: «Я прошу Вас очень внимательно отнестись к этим письмам и буду признателен, если Вы сочтете возможным обратить на них внимание президента, чтобы он понял, что за человек руководит штурмовыми подразделениями национальных социалистов и высоко ценится лидером партии Адольфом Гитлером».

Канцлер не откликнулся.

В 1931 году Рёмом занялась берлинская прокуратура — его обвиняли в недостойном сексуальном поведении. Но прокуратуре не удалось привлечь начальника штаба штурмовых отрядов по статье 175-й уголовного кодекса. Начальник штаба штурмовых отрядов признал, что у него бисексуальные наклонности, но заявил, что в уголовно наказуемые сексуальные отношения с мужчинами он не вступает. Так что дело в отношении Рёма вскоре прекратили. Веймарское законодательство было весьма либеральным.

Престарелый президент Гинденбург презрительно заметил, что в прежние времена опозоренный офицер знал, что у него, по крайней мере, есть револьвер, который избавляет от позора. Рём предпочел пропустить эти слова мимо ушей.

Куда большую опасность представляли для него товарищи по партии, считавшие его позором для движения. В марте 1932 года тесть Мартина Бормана майор в отставке Вальтер Бух решил убить Рёма и его любовников. Бух был депутатом рейхстага и председателем высшего партийного суда. Жесткий и бескомпромиссный, он требовал от товарищей по партии столь же бескомпромиссного служения идеалам национального социализма. Аморальность начальника штаба штурмовых отрядов его возмущала, отставной майор считал его поведение антипартийным.

Бух подобрал нескольких человек, которым поручил 14 марта 1932 года убить Рёма и его подручных, среди них графа Карла Леонхардта дю Мулен-Экарта, который руководил разведывательной службой СА. Рёма спасла случайность.

Один из боевиков предпочел не участвовать в мокром деле и все рассказал. Это стало известно Вальтеру Буху. Он приказал застрелить предателя. В боевика стреляли, но промахнулись. Тут уже и другим стало известно, что происходит. Рём, который держался настороженно, потому что ему уже давно угрожали из-за его гомосексуальных наклонностей, обзавелся охраной и не ходил в одиночку.

Удивительным образом скандал вокруг Рёма нисколько не повредил Гитлеру. Левые партии построили свою избирательную кампанию на разоблачении Рёма. Они были уверены, что документы, подтверждающие его гомосексуализм, уничтожат национальных социалистов. Левые не заметили, что сам Гитлер оказался вне удара. Более того, Гитлер играл роль настоящего товарища, который не бросает однополчанина в беде. Это произвело хорошее впечатление: Гитлер защищает старого солдата, что бы ни писали о нем газеты. Гитлер казался людям куда более симпатичным, чем прежде. Геббельс постарался выставить фюрера надежным другом и товарищем.

6 апреля 1932 года, незадолго до второго тура президентских выборов, Адольф Гитлер публично заявил:

— Подполковник Рём останется моим начальником штаба и после выборов. Ничто этому не помешает, никакие грязные пропагандистские кампании наших врагов!

Утром 19 сентября 1931 года в мюнхенской квартире вождя национально-социалистической немецкой рабочей партии Адольфа Гитлера на Принцрегентштрассе обнаружили труп молодой женщины, Гели Раубаль, его племянницы.

Она застрелилась из пистолета «вальтер» калибра 6,35 миллиметра, который Гитлер держал дома, опасаясь покушений. Пуля прошла рядом с сердцем и пробила легкое. Одежда пропиталась кровью.

Оглушительное известие застигло фюрера в разгар предвыборной кампании, которая должна была решить судьбу партии. Ни одно событие в своей жизни он не переживал так болезненно. У него случился нервный срыв. Он кричал, что все бросит, уйдет из политики, а может быть, даже и последует за своей племянницей — тоже покончит жизнь самоубийством. Несколько дней он никого не желал видеть. Предвыборная кампания нацистов оказалась на грани краха.

Гитлер переживал не потому, что родственные чувства были для него так важны. Семью Гитлер не заводил. Родственников он подчеркнуто не любил, считал, что с родными ему не повезло. Его молоденькая племянница Гели Раубаль была единственной женщиной, которую он, кажется, любил, хотя и пытался скрыть эту сомнительную связь.

Публика давно судачила о более чем странных отношениях Гитлера с молоденькой племянницей. Но лишь узкий круг посвященных знал, что хорошенькая и экзальтированная Гели почти полностью овладела его мыслями и чувствами. Можно сказать, что в его жизни был только короткий период, когда в нем — впервые! — вспыхнула настоящая страсть — и то в довольно противоестественной форме, потому что роман между дядей и племянницей — это нечто предосудительное, почти инцест.