Как любить животных в мире, который создал человек - Генри Манс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сомневаться в нужности животноводов – честных трудяг, соли земли – достаточно тяжело. Сомневаться в необходимости рыболовства – ставить под вопрос целеустремленность и жертвы моряков, которые много веков рискуют жизнью, чтобы добыть нам пищу. Рыболовство уже не связано с таким риском, как было когда-то, но от Шотландии до Аляски его часто называют одной из самых опасных профессий. В США число несчастных случаев на коммерческих судах по-прежнему в двадцать девять раз выше, чем на среднестатистическом рабочем месте. Около половины смертей связано с кораблекрушениями, многие другие – с падением за борт без спасательного жилета. Во всем мире экипажи рыболовных судов зачастую укомплектованы плохо обученными рабочими, с которыми дурно обращаются. Иэн Урбина, репортер из The New York Times, познакомился с камбоджийцем по имени Ланг Лонг, которого продали на принудительную работу в Таиланд и три года держали в море, а когда он попытался бежать, приковали к палубе в металлическом ошейнике. Такие истории не редкость: рыболовная индустрия – рассадник эксплуатации и рабства.
На суше мы начинаем чувствовать к животным больше сострадания, когда они перестают непрерывно угрожать нашему существованию. Океан по-прежнему угрожает существованию рыбаков, поэтому им, и всем нам, сложнее сопереживать рыбе.
Я попытался отбросить весь этот культурный багаж и обдумать то, что видел в порту. Акулу можно поймать по-разному, но в Атлантике более 90 % (по весу) акул-мако ловят на ярус – огромные лески с металлическими крюками каждые три метра, которые тянутся сорок – пятьдесят миль за судном. Ярусы оставляют на один-два дня, иногда используя в качестве приманки живую рыбу. Потом леску сматывают, извивающиеся длинные акульи тела захватывают металлической петлей и вытаскивают из воды на палубу, а потом забивают. Выглядит это гораздо хуже, чем бойня. Даже если мако отпускают, треть из них после этого гибнет. Акулы и скаты относятся к пластиножаберным рыбам, которые отделились от предков – так называемых костных рыб вроде форели и тунца – более четырехсот миллионов лет назад. Мы мало знаем о том, как они испытывают боль, но если исходить из того, что они ее испытывают, перед смертью их ждет долгая агония: ярусный лов длится часами. Эта судьба, наверное, постигла и тех мако, которых я видел на рынке. Мы не просто охотимся на этих гепардов моря, но и делаем это варварски.
Хуже рыбаков, ловящих акул-мако на ярусы, только рыбаки, которые ярусы не используют, так как после них вообще мало что остается. С 2015 по 2018 год вылов мако в Северной Атлантике упал на четверть. В 2018 году было объявлено, что вид под угрозой. Из всей морской мегафауны акулы сейчас наиболее уязвимы: вымереть может четверть видов. Большая белая и китовая акулы рискуют исчезнуть уже в этом столетии. Некоторым людям акулы нравятся, но в целом прогресс человечества плохо на них сказался. Новостные репортажи иногда наводят на мысль, что самая большая проблема – это азиатский суп из акульих плавников, но на самом деле больше вреда наносит вылов акул на мясо.
Обычный человек по-прежнему считает акул опасностью. Когда я смотрю с Элизой и Клео мультфильмы, я вижу наследие «Челюстей», где это животное убило шесть человек. За всю историю США акулы, несколько нам известно, никогда не убивали больше пяти человек за год; может быть, мои дочери подрастут и узнают, что в год от акул в среднем гибнет четыре человека, а от людей, может быть, сто миллионов акул. Когда в 1970-х годах начиналась кампания Save the Whales, косаток тоже считали опасными для человека и называли «китами-убийцами», поэтому защитники природы так настаивали на научном названии.
Может быть, из-за страха перед акулами нам труднее о них беспокоиться, но вовсе не в нем причина жестокости и избыточного вылова. Никто не снимал триллеров про тунцов-убийц, но эти рыбы тоже жертвы грубого вылова. Голубого тунца часто ловят на ярус, и его популяция балансирует на грани катастрофы. В Японии, с ее любовью к рыбным блюдам, первого голубого тунца в году продают на аукционе, который служит рекламой для богатых рестораторов. В 2019 году за рыбу массой двести семьдесят восемь килограммов дали рекордные $3,1 млн. – даже в пересчете на килограмм это в несколько раз больше, чем охотники за трофеями платят за львов и слонов. Представляете такую рекламную акцию с участием коровы или свиньи? Самое похожее, что мне приходит в голову, – это ежегодная традиция Белого дома объявлять помилование индейки на День благодарения.
Гуманный убой в промышленном рыболовстве не просматривается. Пока траулер тащит сеть, много рыбы он просто давит, обрекая на многочасовое умирание. Если сеть поднимают на поверхность из глубины, из-за декомпрессии у рыбы может лопнуть плавательный пузырь, и кишки выдавливает через рот и задний проход. (Образцовый пример этого явления – рыбы-капли. Их иногда называют самыми уродливыми животными на планете, но на самом деле они становятся похожи на бесформенный желатиновый шар только после того, как их достали с шестисотметровой глубины океана. Своему питомцу такого не пожелаешь.) Если рыба все же добирается до судна живой, ее ждут мучения. Некоторых потрошат, но других просто оставляют задыхаться – для рыбы это один из самых медленных способов умереть, он может продолжаться часами. «Я считаю, что то, как мы убиваем рыбу, просто безумно. Млекопитающих так убивали в Средневековье», – возмущается Льюис Боллард из Open Philanthropy.
Сегодня три четверти европейцев убеждены, что рыба испытывает боль, но на отрасль это пока не влияет. Правил убоя дикой рыбы не существует, а если они появятся – например, будут уменьшены сети траулеров и тем самым время их изнурительного вытягивания, – рыбаки не смогут давать столько дешевой продукции. Аппараты для электроглушения, обычные в случае скота, имеются на считаных рыболовных судах.
Больше всего о гуманном усыплении рыбы заботятся японские рыбаки. У них есть специальная методика икэдзимэ: рыбе в мозг вставляют
