У нас была Великая Эпоха - Игорь Оськин

Решаться на авантюры: впихнуть заводу «Электропульт» вариант СМО-Проблемы с другого завода, благо ситуация позволяла – на заводе еще только создается свой ВЦ, заказчик в проект не вникает. Проскочило.

Некуда деваться, считал он. Отказаться от должности – значит быть облитым грязью со стороны Юкелиса и других, оставить на произвол судьбы своих недавних выдвиженцев – начальников отделов и лабораторий. Первое – дурная слава, щелчок по самолюбию, второе – предательство.

Теперь он пожинал плоды работы отделения как единого коллектива. Явление, хорошо известное ему еще по ракетным системам: каждый списывает свою плохую работу на соседей – соисполнителей. Там он справлялся, здесь было сложнее. Где-то не согласовали справочник единиц измерения, кто-то не установил связь нормативной базы с базой ресурсов и т. п.

Любимый лозунг от Остапа Бендера – «Все назад!» Единый коллектив надо дробить на части.

Зав отделом Коля Васильев сам проявил инициативу. Ранее Колесов волевым решением всучил ему часть работ от Юкелиса. Теперь он попросил:

— Валентин Иванович, отпустите нас по-доброму. Задание по СМО-Проблеме мы выполним, а дальше может получиться такое, что и от вас не будет зависеть.

Они посмотрели друг другу в глаза, и Колесов согласился. Поступил по-доброму. У Васильева прекрасный коллектив специалистов в сложной области операционных систем, обеспеченный заказами. Как настоящий руководитель Колесов должен был отказать, но он поступил как настоящий коммунист: «Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку – друг, товарищ и брат». Так сказано в советском моральном кодексе. Впоследствии коллектив Васильева сделал отличную работу: программы для питерского сбербанка. Теперь каждый клиент банка видит результаты их труда.

Еще один отдел – замечательное изобретение академика Глушкова. На волне расцвета кибернетики Глушков сформировал в институтах различных министерств свои отделы, которые финансировались из их бюджетов, а работали на Глушкова. Принцип кукушки. Но улучшенный – эти отделы сидели у Глушкова, а пищу (зарплату) получали из институтов. Колесову очень хотелось сказать академику грубо и прямо: «Вы, ваше величество – великий человек!» В его отделении тоже был такой отдел, значит, он руководил им совместно с Глушковым. Подписывал планы и отчеты, ведомости на зарплату (святое дело), вел около-научные беседы с зав отделом и его энергичной заместительницей. Они приезжали из Киева раз в квартал на итоговые совещания. Глушков, естественно, знать не знал, что есть на свете такой Бобчинский, и Колесову не много ума нужно было, чтобы не вмешиваться в отношения Кезлинга и Глушкова.

И лишь при внедрении хозрасчета обнаружилось, что киевский отдел портит показатели отделения, получает премии за счет других. Осторожно, под соусом легкой демагогии он провел приказ о переподчинении отдела непосредственно зам директора Лозинскому.

Константинов, старый соратник Рейнера, всегда отстранявшийся от науки («я в ваших проблемах не разбираюсь»), свидетель всех последних событий, уговаривал Колесова:

— Главное – хорошо, что поставили точку – сдали СМО-Проблему в фонд программ. Это все в жизни работать не будет. Надо замкнуть эту систему на два отдела, и пусть потихоньку затухает.

Зав отделом Анисимов твердил то же самое:

— Пусть они сами внедрят, докажут…

Колесов созревал.

Последний всплеск по СМО-Проблеме – демонстрация ее великому человеку – академику Канторовичу, нобелевскому лауреату. На семинаре в Доме ученых (во дворце великого князя) ученик Рейнера Карасев отлично доложился академику. Показали завод «Сигнал» (до внедрения там еще не добрались). Канторович – маленький, невзрачный, напрашивается хлесткое русское слово – плюгавый, говорил спокойно и ясно. Слушая его, Колесов взволновался – действительно великий ученый, дуновение с горних вершин науки… Бегло ознакомившись с системой, он мягко указал на ряд спорных моментов – не в бровь, а в глаз. Например, «надо подумать о целесообразности универсальных систем, зачастую сложные проблемы проще и надежнее решаются специализированными системами…»

Приезд академика организовал зам директора завода Гурков, для которого еще с подачи Рейнера Карасев писал диссертацию. Когда же на завод пришел новый директор, Гурков ушел (много говорилось об его финансовых нарушениях). Нужда в диссертации отпала. Внедрение здесь СМО-Проблемы тоже отпало. Колесов закрыл тему другим проектом.

Умей вертеться. Подброшенные колпинские отделы доставляли много хлопот. Познакомившись с ними поближе, он обозлился. Все было плохо: и люди, и темы. Кадровый тупик: от Ленинграда далеко, на месте хороших спецов не найти. Темы наполовину съедены по деньгам.

Колпинское отделение создавалось несколько лет назад по почину первого секретаря райкома партии на волне широковещательной идеи управления территориально – промышленным комплексом. Как положено, нарисовали плакаты со стрелками, расходящимися из автоматизированного центра управления на все объекты города Колпино: на заводы, на торговлю, на жилконторы, на всё. Разумеется, разработали концепцию управления комплексом, но… Секретаря райкома назначили директором Ижорского завода – градообразующего, и надобность в концепции и плакатах отпала.

Спешно набранные кадры в большинстве своем для работы не годились. За год он сократил их наполовину. Это тяжкая процедура, но он очень просто оправдывал свою жесткость: безработицы в стране нет, найдут себе кусок хлеба те, кто маялся здесь в безмятежном бездельи.

— Железный вы человек, Валентин Иванович, — сказал зам начальника отдела, которому он дал пару недель на сборы и ни днем больше.

С зав отделом Березиным он еще издавна был в приятельских отношениях по делам парткома. Убедившись в плачевных итогах его работы, точнее, безделья, Колесов предложил ему уйти. Тот не ожидал такого удара. Но у Колесова пока была еще свобода начальных действий. Многим из их общих товарищей это не понравилось, они пожалели Березина. Однако ведущий инженер Стариков, мрачноватый программист, тихо одобрил:

— Это вы, Валентин Иванович, правильно сделали.

На теме по сталелитейному производству Ижорского завода работал молодой специалист Гончаров, год назад окончивший вуз. Присмотревшись, решил назначить его руководителем темы. Такого в институте еще не было. Но он помнил себя двадцатитрехлетним.

— Я не знаю, что такое изложница, а вы знаете, — сказал он Гончарову, — значит вы специалист, вам и руководить темой.

Колесов привлек на эту тему питерский отдел Отцовского, набравшего спецов за счет сокращений в Колпино. Теперь появилась надежда сделать проект полностью и в срок, если хорошо напрячься. Требовался успех – снять недоверие заказчика и договориться об отсрочках по второму проекту – для энергомашиностроения.

Работа закипела. С интересными и подчас веселыми приключениями. Заказчик – начальник вычислительного центра Ижорского завода Подлипенко – устроил очень жесткую приемку. Ровесник, большой, грузный, ранее энтузиаст-волейболист, теперь астматик, рассудительный и спокойный. По человечески Колесов с ним сошелся.

Весело было то, что трое его главных приемщиков – люди с приветом: с тем неуловимым приветом, который не определяется медицински, но однозначно распознается всеми здравомыслящими.

Заместитель Подлипенко – Лукьянов однозначно считал Колесова и его сотрудников жуликами. Его тихое упорство окрашивалось навязчивыми (параноидальными) оттенками, сам Подлипенко его слегка побаивался – опасался обвинений в потворстве жуликам.

Второй еще недавно работал в Колпинском отделе в должности руководителя темы, которую теперь ему же сдавали, и поэтому выглядел забавно в претензиях к тем документам, на которых стояла его подпись. В странностях он был замечен еще в ЛЭМе: он заговаривал (замучивал) собеседников так, что они искали способы сбежать от «странноватого»…

Третий приемщик, программист, усердно старался требовать, но не знал как и чего, поэтому его заносило в рассуждения о последних веяниях в области программирования.

Все-таки систему пришлось принять. Все было сделано: программы, документация, демонстрация на контрольных примерах.

На приемку системы приехали три москвича из министерства заказчика. Их разместили в престижной по тем временам гостинице «Советская» в отдельных номерах. Утром встретили, каждый из них выходил со своей питерской бабой после успешно проведенной ночи.

Сдали, Подлипенко дал банкет у себя на квартире.

По теме АСУ-Сталь Гончаров защитил диссертацию.

Через несколько месяцев по второй теме подошло время сдачи. Колесов пошел на авантюру: подготовил к сдаче СМО-Проблему с дополнениями. Держал в курсе Кезлинга и Евдокимова: напрягаемся, делаем все, что можем. Подлипенко систему не принял. План скорректировали, тема перешла на следующую пятилетку.