Время иллюзий. Третий глаз (сборник) - Дмитрий Вощинин

– А каково у вас отношение к вере? Я не говорю о конкретной конфессии. Вообще, к Богу?

– Странное отношение, особенно с годами, когда становишься старше… Вообще я не верующий человек. Мне не дано, да и смысла не вижу. Как это измерить? Но Эйнштейн, говорят, стал глубоко верующим. И ведь создал необъяснимое, немыслимое, и по тем временам просто не постижимое! Менделееву тоже во сне явилась «Периодическая система»…

– Наверно, дело в самом понятии веры. Он был не мелочен, ничего не просил, а просто доверился и стал сильным… Понял, что-то очень важное!

– Ну, вы и забурдяхали, Георгий Алексеевич! – пропуская четвертую, восторженно бухнул Борис Абрамович кулаком по столу.

– Забурдяхать? – засмеялся Егор, – Ну и словечко!

– У нас, у физиков, все начинается со словечек.

– Значит, все-таки согласны?

– А почему нет? – наливая пятую, тихо и вдумчиво произнес физик, – А ведь Менделеев начал, как ученый с чего?

– С водки?

– Вот именно, Георгий Алексеевич! – икнул Борис Абрамович.

Утром Егор услышал стук в калитку:

– Георгий Алексеевич, пожалуйте ко мне, – кричал добрый физик.

Только на следующий день после обеда, едва освободившись от головной боли, Егор шел на станцию. В кармане была очередная нераспечатанная пачка долларов.

В Москве, выпив хорошего бочкового пива, он позвонил Вике.

– А я думала, что я тебя напугала, и ты пропал навсегда.

– Нет. При встрече расскажу.

– Ты где?

– На Курском.

– Подъезжай в офис. На Покровку. Нет, лучше пообедаем поближе к тебе. Сейчас я подъеду.

…Егор с радостью увидел знакомое желтое «Пежо».

– А ты мне казался таким трезвенником, – заметила Вика, когда он сел в машину.

– Есть повод: собака моя сдохла.

– Твой доберман?!

Они вошли в кафе и сели за располагающий к интимной беседе столик.

Егор посмотрел Вике в глаза.

– Собака вдруг заболела… И я, как чувствовал в прошлый раз, – продолжил начатый разговор Егор.

– А я подумала, чего он побежал, сломя голову…

– Именно в тот день пришел… А она – холодная…

– А нам в тот день было так хорошо! Странно…

– Тут не в том дело. Она заболела после того, как я встретил одно существо…

– Какое еще существо?

– Как бы тебе объяснить? Я даже не знаю, как его назвать.

Оно пытается навязать мне свои мысли и, кажется, ему это постепенно удается. А собаке это не понравилось, скорее она не могла перенести это давление на меня, даже пыталась защитить, но силы были слишком не равные…

– Так!.. Еще раз с начала.

– Мне трудно говорить, что-то мешает. Мне постоянно кажется, что оно рядом.

– Ты знаешь, что это такое, милый мой?

– Что?

– Белая горячка! Хорошо, если это начало. Тебя не было три дня. Признайся! Пил все время?

– Да нет, не все… Хочешь конкретных доказательств?

И он вынул пачку в 10 тысяч долларов.

– Ну, нашел чем хвастаться?…

Поняв всю нелепость этого разговора, Егор заторопился домой.

– Нет, домой я тебя не пущу. Сейчас поедешь ко мне, и будешь ждать. Я постараюсь сегодня не задерживаться.

Егор с безразличием в глазах не противился.

4

В квартире Вики Егор не мог найти себе места. Казалось, везде было красиво, уютно, но свободы он не чувствовал. Он сидел в гостиной и смотрел на свой пейзаж.

Вспоминая грозу, он подумал: «Надо попробовать написать на этом же месте зиму или осень».

Домработница, появившаяся неизвестно откуда, заглянула к нему.

– Если вы не возражаете, протру пыль?

– Конечно! Трудно приходиться с этими хозяевами?

– Нисколько. Виктория Владимировна – прекрасный, добрый человек.

– А ее дочь?

– Совершенная противоположность. Это какой-то чертенок в юбке!

– Да? Интересно, в чем же это выражается?

– Не любит, не уважает, не понимает… Смотрит свысока. Странно…В детстве мы были совсем другие.

– Ваши наблюдения, возможно, предвзяты?

– Нет-нет, у меня много было хозяев. Со стороны видней. Я тут всегда спешу побыстрей убраться, приготовить обед. Иногда успеваю до прихода Тани.

– Вы что же, ее боитесь?

– Сама не пойму, но всегда спешу закончить до ее прихода.

Вскоре она попрощалась, и щелкнул замок входной двери.

Егор включил телевизор. Попал на футбол, который всегда привлекал его своей изобретательностью и непредсказуемостью. Но игра была вялой, однообразной. Комментатор расхваливал его любимую команду, уповая на дорогих недавно приобретенных игроков.

Она вела в счете, но Егору почему-то от этого не было приятно.

«А те воспитанные в клубе мальчики, теперь пойдут в другие команды или сразу в тренеры?»

Он выключил приемник. «Из детства, где спортивные игры были радостью победы – чем-то божественным, сделали большой бизнес для толпы», – безнадежно подумал он.

Неожиданно в комнату вошла Таня.

Нисколько не смутившись его присутствием в доме, она, как бы продолжая разговор, заметила:

– А я думала, вы больше не придете…

– Это почему?

– Меня испугались.

– Чего это вдруг?

– Я знаю, не надо мне ничего говорить…

– Я не приходил, потому что у меня погибла собака, и я ее хоронил.

– Собака? Она была умная? Красивая?

– И умная, и красивая.

– Она вас понимала?

– Наверно, больше всех.

– Да, тогда это для вас тяжело.

– Почему только для меня?

– А я не хочу, чтобы меня понимали…до конца.

– Значит, хочешь быть скрытной?

– Вот еще! Скрытной. Хочу быть сильной!

– Тогда тебе надо было родиться мальчиком.

– А какая разница?

– Ты не видишь разницы?

– Не вижу.

– Посмотри на природу… Ты любишь животных?

– Люблю.

– Хочешь, расскажу тебе о животных моего детства?

– Хочу.

– У нас дома в старой квартире водились мыши, и все их не любили и даже травили. Я, хотя и видел их только убегающими, как и все их остерегался. И вот однажды играл один в комнате, у батареи. Смотрю, на верху этой самой батареи, сидит мышонок, такой тихий, маленький, беззащитный и одновременно смелый и… ты знаешь – даже красивый. Он был совсем не страшным. Я долго смотрел на него, а он на меня… Потом я протянул руку к нему, и он, как мне показалось, на секунду дал себя погладить и молниеносно убежал.

– С таким мышонком я тоже бы могла подружиться.

– А еще папа мне рассказывал про страшных хобиасов.

– Хобиасы? Я никогда не слышала о них.

– Отец так странно описывал их, что я до конца сам не понял этих зверьков, но для меня это было что-то страшное, неописуемо неприятное, алчное. В его рассказах они являлись, чтобы кого-то украсть, уничтожить, съесть…

И вот, когда я заболел, у меня была высокая температура, я бредил, они явились ко мне, похожие на летучих мышей: ушастые, страшные, с ужасными гримасами. Они бежали за мной, а я вцепился в мамины руки и весь дрожал от страха. Потом все прошло, и они скрылись… А утром мама мне говорит:

«Вчера ты был в бреду, и я испугалась за тебя. Со страхом держала твою руку, боясь отойти. И вдруг по одеялу пробежал мышонок, и тебе сразу стало легче».

– Так он тебя спас?

– Может быть, просто сберег для другого.

– Значит, он к тебе приходил еще?

– Как ты догадалась?

– Расскажи про него!

Егор посмотрел в ее вспыхнувшие глаза.

– Почему ты меня все спрашиваешь? И даже не хочешь угостить меня чаем?

– Извините, дядя Георгий.

Они пошли на кухню.

Как только чай был разлит в красивые чашки, Таня призналась:

– У меня тоже бывают страхи, но после них всегда легче…

– Значит, страх рождает что-то новое?

– А вы не такой простой, как мне показалось…

– Что, уже, не противен?

– Напротив…Просто я люблю быть одной. Бабушка научила меня раскладывать пасьянсы и мне это нравится.

– Тебе нравятся карты?

– Да, их очень интересно рассматривать.

– Карты всегда привлекают молодые души…

Егор вспомнил свое увлечение картами в юности. Как они молниеносно стали почти повседневными играми и оставили свой яркий след азарта и выжидательного терпения на всю жизнь.

Играли самозабвенно, допоздна, во дворе, в полутемных подъездах, в скверах и на пляже… И, конечно, на деньги. В игре все уравнивалось: не было авторитетов, ранее завоеванных позиций, происходило как бы решение сиюминутных проблем в «раскладе».

И все ради мига удачи или разочарования. Очень важна была сила воли, как в самой игре, так и при проигрыше. При выигрыше излишнее самодовольство тоже воспринималось очень чутко и болезненно. Человек в игре прозрачен. Он начинает лучше понимать себя, ценить и уважать других.

Перед глазами всплыл один случай. Как обычно, группой ребят с азартом и шумом играли в сквере. Неожиданно появился милиционер: игра в карты в общественных местах была запрещена. Он вышел из-за спины Егора.

Увидев стража порядка, все бросились врассыпную. Егор заметил милиционера, когда тот уже схватил его за плечо. Тогда Егор занимался борьбой. Он быстро встал в защитную стойку и приемом через бедро бросил милиционера на землю. И сам испугался своей дерзости. Не ожидал такой реакции и страж порядка. Егор побежал и, к счастью, сумел скрыться. Если бы поймали, срок был бы обеспечен. Но, как говорят, повезло. Этот поступок сразу поднял его в глазах сверстников…