Время иллюзий. Третий глаз (сборник) - Дмитрий Вощинин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– И я тоже хочу тебя, – вторила она, увлекая его вниз.
В каюте нежно пахло свежестью и ее распущенными волосами. Ярко-красные колечки кудрей, упавшие на ослепительно влекущую грудь взорвали его застоявшуюся кровь. Спящая юность проснулась в нем, и он целовал ее всю ненасытно и жадно. Губы ее горели. Ветер нахлынувших чувств, как в лихорадке, дрожью ласкал ожидавшее тело.
Они растворились друг в друге. Казалось, этому упоению не будет конца…
…Остывая, молча лежали с открытыми душами и закрытыми глазами, обнявшись, словно дети, боясь пошевелиться, чтоб не нарушить это мимолетное счастье.
Егор снова начинал целовать ее красивый нос, нежные губы, шею…Сжимал в объятиях, теряя рассудок.
В каюту не раз стучали, и даже звали ее, и они каждый раз на миг замирали, как нашкодившие шалуны. И она так нежно и игриво прижимала пальчик к губам.
Очнулись за полдень.
– А не плохая презентация, – улыбнулась Вика, навалившись на него.
Она прыгнула в душевую.
– Я сейчас надену самое лучшее свое платье! – радостно воскликнула она. – А ты выйдешь позже и будешь все время смотреть только на меня!
Когда Егор вышел в зал, он, как ребенок, искренне любовался ей.
Вика с искрящимися глазами весело разговаривала сразу со многими гостями. Казалось, все были увлечены ее красотой, игривостью, остроумием.
Он даже ревновал к бутербродам, которые она так ловко истребляла. Иногда в ее взоре он улавливал, что она жалеет, что его нет рядом.
Молча, он продолжал наслаждаться, смотря на нее, изредка ловя ее нежный, едва заметный взгляд.
Через полчала она сама подошла.
– Хочешь, я тебя представлю как лучшего друга?
– Мне кажется, тонкая таинственная ниточка между нами превратится в толстую веревку… Мне, правда, приятней видеть тебя так, издалека.
– Пожалуй, ты прав… Мне тоже хочется вот так дурачить всех! – звонко засмеялась она.
– Почему ты ничего не ешь? Ты что, влюбился?
– Да.
Она налила ему шампанского в бокал и звонко чокнулась своим.
– Сейчас я повезу тебя домой, и буду кормить сама!
Она опять отошла, и Егор остался в ревнивом одиночестве.
Теплоход давно развернулся и шел в обратную сторону.
Все те же берега. Чувствовалось приближение вечера. Глаза Егора невольно провожали неяркую прибрежную природу.
Вика неожиданно опять оказалась рядом.
– Сейчас ты похож на одинокое, страшное чудовище, жадно вбирающее глазами все вокруг… И я не вижу себя рядом с тобой, – беспокойно и капризно прошептала она.
– Ты ревнуешь меня к берегам?
– Да! Они отнимают тебя у меня.
– Страшного, говоришь? Я всегда удивлялся Пушкину: он такой необычный! Кажется каким-то черным, неприятным, но удивительно проникновенные, уводящие в бездну глаза очень притягивают. Многие художники писали его, но жизненного сходства было мало. Ближе всего схвачено его вдохновение у Тропинина, но, мне кажется, не до конца… Лучше он понятен после…В посмертной маске – глубокая печаль видения таинства мира. Один из стариков, видевших его живым, вспоминал: «Бывало, сидит он на балконе в красном доме, а мы, дети, кругом бегаем… Черный такой, конопатый, страшный из себя…» Примечательно, что старик этот был из крепостных художников. Один из современников говорил: «Бытовало мнение, что Пушкин ведается с нечистой силою, оттого писал он так хорошо, и писал он ногтем…». Красный дом действительно существовал. Это – деревянный флигель в имении Гончаровых, где он останавливался и много писал. Говорят, что стены дома были исписаны стихами…
– Интересно, почему ты вдруг вспомнил это?
– Я не поэт, а лишь преданный созерцатель.
– Мне хочется, чтобы ты созерцал только меня, хотя бы сегодня.
На причале было шумно из-за общего возбуждения, излишне громких разговоров. Все, кроме Вики и Егора, разгоряченные алкоголем расходились медленно и неохотно.
Егор поехал к ней. По дороге заехали в супермаркет, и она набрала кучу всяких вкусностей.
– Они такие привлекательные и так ароматно пахнут, что я не дотерплю до твоего дома.
– Надо было есть вовремя, когда столы ломились, там, на теплоходе. Мужчины всегда так неожиданно становятся голодными, и все им мало…Мне хочется накормить хищника сегодня до отвала, – улыбнулась она.
Вика жила в современном доме в новом районе. Пока преодолели ворота, зашифрованный мощный подъезд, сигнализацию, охрану и добрались до квартиры, прошло немало времени.
Их встретила домработница, потом из-за двери показалась светловолосая девочка с крупными глазами. Что-то было у нее от Вики, но сквозило особенно во взгляде скорее больше противоположного…
– Таня, – представилась она.
Егор обомлел и долго не мог ничего сказать.
– Мама, твой друг немой?
– Глухонемой! Да еще и голодный, как волк.
Егор скоро нашелся:
– Своим поведением походит больше на крокодила.
Квартира была шикарно обставлена, современный дизайн столовой был разбавлен весенним пейзажем Егора.
Домработница быстро собралась и вскоре ушла.
Вика начала накрывать на стол.
Таня помогала и изредка внимательно смотрела на Егора.
Когда Вика вышла за приборами, она тихо произнесла:
– Я давно не видела маму такой радостной …Она мне не рассказывала о вас.
– А ты хотела бы видеть на моем месте другого?
– Вы читаете мои мысли.
– Я тебе не понравился?
– Скорее, что – да…Если по правде, то в вас есть что-то для меня не понятное…
– Я постараюсь тебе понравиться.
– Мне понравиться очень трудно.
– Зачем же так категорично? Может, я голодный такой неприятный?
– Может…
Вошла Вика, положила столовые приборы.
– Ну, быстро налетай!
Было действительно вкусно, и Егор растаял вновь, но уже через желудок.
– Мама, твой друг будет жить у нас? – продолжая с любопытством смотреть на Егора, спросила Таня.
Вопрос был неожиданный. Егора, как молнией пронзило:
«Дома – больная собака».
Уже было поздно. Он как-то неожиданно замкнулся, стал косноязычным, заторопился домой. Настроение изменилось.
Таня все презрительнее смотрела на него.
Вика довезла его до вокзала.
– Меня поразила твоя дочь, – признался Егор.
– Это моя жизнь и мой крест. Я всегда чувствую ошибку, свою вину только с ней…
– Какая чушь! В чем же твоя вина?
– Не знаю … Это всего лишь чувство.
Он спешил домой. Тревога усилилась, когда он открыл калитку.
Какая-то зловещая тишина. Он вошел в кухню и обомлел: собака лежала, неестественно распластавшись, по ней спокойно ползали две крупные мухи…
Щемящая боль утраты сжала сердце. Егор, обессиленный, накрыл ее, затворил дверь и пошел наверх.
Ночь опять была тяжелой. Он подошел к окну.
«Ну что ты разволновался? Это просто смерть…»
Знакомый голос и серый лик Пикового Мыша опять явился неожиданно. Он ласково успокаивал.
– Спасти от нее может только желание жить… К смерти надо привыкнуть и научиться правильно понимать.
Егор молчал.
– Вот сегодня тебе понравилась девочка… Она понимает одиночество, сильная и непосредственная. Согласись, в ней многое… Потому, что еще не чувствует глубоко своего пола… А, когда почувствует, ослабнет и погибнет. Растворится в плоти.
– Как это?…
– Вот скажи, что ты нашел в этой Вике? Она же, как все.
– Почему, как все?
– Чтобы понять это, надо понимать Всевышнего. А тебе открыть Библию: «Создал Бог из ребра человека – жену,… прилепился он к жене своей, и были они – одна плоть…». Заметь, не сказано, что он создал некое женское начало. А создал с помощью жены общую плоть. Вот Всевышний – один. Ему никто не нужен. Он, как и я, бессмертен. Он хотел дать человеку частицу творчества и, главное, бессмертие.
– Что ты имеешь против женщин?
– Женское начало намного древней мужского. Мир был до этого однополый, то есть размножался, как простейшие организмы…
И плодился: клетка давала две, четыре и так далее. Кстати, земные боги, ангелы были бесполыми или, точнее, двуполыми или гермафродитами, то есть были одновременно и мужчинами и женщинами.
– Так откуда же взялись мужчины?
Когда Всевышний захотел большего разнообразия и участия человека в продолжении жизни, он сотворил мужчину, дал ему силу, духовность и даже попытался дать ему бессмертие.
– Но человек же не бессмертен.
– Он и потерял свое бессмертие, когда его нетерпеливая подруга Ева вкусила запретное яблочко на Древе жизни.
– Бессмертие…как трудно это представить!
– Ты уверен в этом?
– Но ни одному человеку достичь его не удалось.
– Не отвечай за всех. Я тебе говорил: главная цифра 1.
Ты – единственный и неповторимый. Это, как точка, потом круг, потом шар …Говорю тебе: у тебя есть возможность!
– Какая возможность?
– Это трудно, быть ничем не похожим на других и думать, как я… Радоваться только своему могуществу и одиночеству…И не очень любить плоть, а с ней и тех, кто к ней ближе.
