Время иллюзий. Третий глаз (сборник) - Дмитрий Вощинин

– Слушай! Мне приятно быть с тобой, но я не хочу думать об этом твоем искаженном времени.

– Мне тоже сегодня хорошо. Хорошо с тобой. Извини. Я тоже устал. Особенно в последние дни…

Егор помолчал и улыбнулся:

– Между прочим, мы друг другу сказали простое и ясное слово – «Да».

Вика задумалась.

Егор почувствовал, что она вспомнила что-то свое.

Этот день навсегда остался в ее памяти.

При входе в метро, Вика расстегнула висевшую на плече сумочку и лихорадочно шарила в кошельке, но так и не смогла найти искомого пятачка.

Вздохнув, она дождалась своей очереди у автомата, прошла через турникет и затем, в окружении множества людей, после спокойного, словно в назидание торопливой толпе, эскалатора, оказалась на платформе.

Теперь надо было напрячь все силы, чтобы втиснуться в первый появившийся поезд. Она знала, что надо спешить.

Это повторялось изо дня в день почти каждое будничное утро. Как она не старалась, но выйти из дома на несколько минут раньше не могла в силу какого-то непонятного патологического сопротивления этой строгой обязательной минуте, которой необходимо было неукоснительно подчиняться.

Когда двери вагона захлопнулись, Вика, поглядев на часы, с тревогой заметила, что опять опаздывает к началу рабочего дня.

Она представила нахмуренные брови и назидательный тон Ваньки – начальника отдела, который непременно скажет что-нибудь неприятное, противное и глупое или совсем ничего не скажет, а только укоризненно посмотрит и обязательно украсит этим фактом опоздания свое выступление на очередном собрании.

При этих мыслях губы ее дрогнули в усмешке, но неожиданно она стала равнодушной к этой утренней гонке и пошла по переходу спокойно, как будто в толпе демонстрантов. Так с ней бывало часто, когда в подобные неприятные минуты, вдруг она забывалась, сердце ее замирало на неопределенное время и все вокруг казалось ничтожным, ненужным и неинтересным.

К счастью, при ее появлении в отделе Ваньки не было на месте, по-видимому, вызвали к начальству.

Опоздание не привлекло особого внимания ни одного сотрудника, все занимались обычными делами начала рабочего дня: женщины макияжем и прической, мужчины, большинство из которых были уже в курилке, обсуждали итоги прошедших накануне спортивных баталий.

Ванька с озабоченным лицом знающего человека, что каждому нужно делать, появился неожиданно.

Поскольку все были слишком увлечены своими делами, взгляд его остановился на Вике. Он направился к ней.

Вика как будто прочитала в его взгляде себя: яркие, слегка возбужденные глаза, нежно растрепанные каштановые волосы и свежее и вдохновенное молодое лицо…

«Вот и хорошо! Это ему вызов и протест!» – с удовлетворением подумала она.

Совершенно необычно вместо очередного указания у него вырвалось:

– Здравствуйте, Вика.

– Добрый день, Иван Карпович, – спокойно и невозмутимо ответила Вика.

– Прошу вас, зайдите ко мне в кабинет.

Вика, не медля, пошла за ним и, войдя, села сбоку у широкого стола.

Ванька продолжал вести себя необычно: войдя, не направился к своему креслу напротив стола, а стоял около нее, потом сел рядом.

– Вика, мне хочется поручить вам очень ответственное задание, которое, я уверен, вы выполните хорошо… Будете мне помогать.

Вика внимательно смотрела на начальника.

– Как бы вам это правильно объяснить, мне хочется воспитать в вас своего заместителя… Конечно, это произойдет не сразу, нужно время. Но главное, чтобы вы были ближе ко мне, – сказал он мягко и положил руку на ее колено.

«Ну и гад!», – возмущенно почти вскрикнула Вика, но поднявшееся неожиданное негодование привело только к внутреннему шоку: как во сне, она была только созерцателем и не могла ничего сказать.

Сил смахнуть руку с колена тоже не было.

Через некоторое время рука сама исчезла с колена. Голос начальника стал увереннее и мягче, лицо его засияло легкой улыбкой:

– Очень хорошо, что вы поняли меня. Мне хотелось бы знать ваше мнение и предложения по повышению дисциплины в отделе. Скажем, кто чаще опаздывает или уходит раньше времени.

Я не требую срочности. Подумайте. Поразмышляйте.

– Я могу идти? – еле промолвила Вика.

– Конечно, конечно…

Вика, как ошпаренная, выскочила из кабинета. Хотя щеки ее после исчезновения в кабинете были необычно красны, никто не обратил на это никакого внимания.

В отделе в это время во всю шло обсуждение местных сплетен, которые всплывали вперемежку с бюрократическими новостями управления.

Вера Павловна, вдруг неожиданно для Вики, произнесла:

– Я слышала, что утвердили новое штатное расписание, и у нас скоро будет заместитель начальника.

«Значит, не врет», – каким-то затаенным чувством отметила начинающая оправляться от шока Вика.

Моложавый для своих сорока Иван Карпович Гриб попал на глаза руководителю управления лет пять назад на выездной конференции в небольшом провинциальном городе.

Потом при отчете в Москве он привлек внимание руководства своей заискивающей обязательностью, пристрастной пунктуальностью и неординарной преданностью. Особенно преданно смотрели его голубые глаза на начальника управления и томно сужались при передаче сувениров, оригинальных и достаточно дорогих для старинного, маленького российского городка.

Начальнику управления Николаю Карповичу Сидорову понравилось, что Иван Карпович, как и он сам, имеет довольно редкое отчество, и эта своеобразная деталь по отечески привлекала его и, видимо, окончательно решила дальнейшую судьбу провинциального чиновника. При освобождении штатной единицы начальника отдела информации, о нем вспомнили и после очередного пополнения сувенирной коллекции начальника, Ивана Карповича пригласили в Москву на освободившуюся должность.

К информационным технологиям в то время относились не очень серьезно, но отдавали дань моде. Налаженная бюрократическая система чувствовала надвигающуюся угрозу и возможную разрушительную силу ожидаемого нововведения.

Вступив в должность, Иван Карпович глубоко не вникал в корневую систему своего ведомства, тем более, что он не имел определенной подготовки и образования в этой области, но за дело взялся с энтузиазмом и свойственной ему ответственностью.

Основной упор на первых порах был сделан на дисциплину своевременного получения информации.

При этом он даже добился требуемых успехов, которые выражались в предоставлении руководству управления запрашиваемых сплетен и частных мнений. Информация эта предоставлялась исключительно дозировано и всегда во время.

Авторитет Ивана Карповича у руководства при этом неуклонно рос. По-своему укрепился он и внутри отдела своей требовательностью к подчиненным. Иван Карпович любил не лишенные показухи шумные встряски сотрудников отдела: назидательные собрания по пустяковым дисциплинарным промахам подчиненных, и ни кому не нужные обсуждения «важных стратегических» планов руководства управления, основу которых составляли его собственные близорукие мысли. В его действиях всегда чувствовалось отсутствие необходимого образования и воспитания.

Как человек из глубинки, он стремился быстро освоить столичные привычки. Поэтому за ним закрепилась стойкая кличка «Ванька», которая выдавала просматривающиеся невооруженным глазом примитивные стороны характера – «не упустить своего».

Егор взял окунувшуюся в воспоминания Вику за руку. Она, очнувшись, увидела его рядом и радостно улыбнулась.

– Ты совсем ничего мне не рассказала о своей жизни.

– Да говорить собственно нечего…

– Мне интересно.

– Первый муж был просто ничтожеством. Поняла я это, когда была уже беременна. Но, ничего, отделалась. Стала самостоятельной.

Потом…просто увлечение. Я стала жертвой собственного успеха… Когда застала его с молодой, что-то оборвалось. Конечно, простить можно, но иногда нечего и прощать. Ты прав, нужно нечто сверху…

– У тебя, ты говорила, дочь?

– Да. Замечательная девочка! И она, только она – стержень моей жизни.

– А у меня сын… Несколько дней назад я понял, что он стал взрослым.

– Моей только одиннадцать… Помню, когда ей было около пяти, она заболела тяжело, была вся в жару… Я так перепугалась! Не отходила от нее, забыла про работу, про… тогда еще любовника … И вот, через несколько дней этого напряжения, после кризиса ей стало лучше. Она посмотрела на меня по-взрослому и сказала: «Мама! Ты красивая. Страх тебе не идет…».

Я, едва сдерживая слезы, положила руку на ее все еще пылающий лоб. И в этот миг поняла, для чего, и для кого я буду жить.

– Ты, действительно, очень красивая! – обнимая ее, и целуя в шею, нежно, шепотом произнес Егор.

– И я тоже хочу тебя, – вторила она, увлекая его вниз.

В каюте нежно пахло свежестью и ее распущенными волосами. Ярко-красные колечки кудрей, упавшие на ослепительно влекущую грудь взорвали его застоявшуюся кровь. Спящая юность проснулась в нем, и он целовал ее всю ненасытно и жадно. Губы ее горели. Ветер нахлынувших чувств, как в лихорадке, дрожью ласкал ожидавшее тело.