Искатель. 1978. Выпуск №4 - Александр Буртынский

Так и должно было быть. Взять оригинал — значило бы его похитить. Но и оставить было невозможно, поскольку инопланетяне прекрасно понимали, какая судьба ждет юное человечество и как ничтожен шанс этой красоты уцелеть. Они взяли с собой только образ, но образ, равный оригиналу, где и когда угодно восстановимый в своей телесности. Так изваяние стало неуничтожимым, девушка бессмертной, точно и не было варвара, который там, на Земле, однажды переплавил эту красоту в звонко бренчащие монеты.

— Может быть, на своей планете они не только хранили, но и любовались ею, — глухо проговорил Конкин.

— Все узнаем, — спокойно ответил Зеленин. — Раз они взяли ее с собой, значит, уже тогда они разглядели в людях лучшее. Какие еще могут быть трудности?

Он уверенно нажал подряд на все кнопки. И люди увидели, как, теснясь и заполняя собой пространство, к ним возвращается все древнее, казалось бы, навеки утраченное искусство былых времен и народов.

Конкин неподвижно завис над ярко озаренным прожекторами телом чужого звездолета. Инаковость его форм уже не поражала, наоборот, казалась гармоничной. Полное совершенство замысла и исполнения — вот что теперь видел глаз.

Внезапная, дотоле, видно, дремавшая мысль, оттеснив счастливую усталость, наполнила Конкина беспокойством. Какая странная, если вдуматься, и хрупкая нить случайностей привела их к погибшему кораблю, вернула Земле ее сокровища! Если бы не раннее его, Конкина, пробуждение, точка, очевидно, исчезла бы с экрана, прежде чем на нее взглянул человек. И если бы не дотошная любознательность Киба… Если бы, если бы, если бы!

Да, но что в этом особенного?

Столь неочевидный поворот мысли поразил Конкина. Действительно! Самое удивительное, что в этом «чуде случайностей» нет ничего особенного. «Если бы» вездесуще. Если бы Земля возникла чуть дальше от Солнца или была чуть ближе, о какой жизни могла идти речь? Если бы само Солнце оказалось активней… Миллионы «если бы»!

А в результате — мыслящий разум.

Слепая игра вероятностей, обычная закономерность случайного, вот и все.

Но разум-то не вслепую играет! Как мог бы художник достичь совершенства, перебирая все сочетания красок и форм? Ему и миллиарда лет не хватило бы. Как ученый из такого же хаоса вариантов смог бы выделить связующий факты закон? Менделеев — тот часть этой работы проделал во сне… Связей в мире больше, чем атомов, но разум не теряется в этой чащобе. Ему даже удается предвидеть будущее.

А их, людей двадцать первого века, интуиция оказалась сегодня всего лишь равной гениальному усилию того скульптора, который тысячи лет назад изваял под небом Греции эту прекрасную девушку. Впрочем, так ли уж равной? Из бесконечных сплетений действительности они всего лишь выхватили нужную нить, из миллиарда возможностей выбрали наилучшую, следствием чего стал верный поступок. Но такого же творческого взлета могли достичь и другие люди; не эта, так другая, третья цепь совпадений могла бы их привести к тому же открытию. А древний ваятель создал то, что никто, никогда и нигде не смог бы повторить ни при каком стечении обстоятельств!

Вот что инопланетяне поняли давным-давно. Вот что они спасали и спасли.

Обратясь лицом к мертвому кораблю, Конкин в безотчетном порыве поднял руку в приветствии тех, на чьем языке говорил древний ваятель.

— Хайре! Здравствуйте!

Казимеж КОЗЬНЕВСКИЙ

ЧЕЛОВЕК В ПАРИКЕ

Горничная заперла убранный номер и постучала в соседнюю дверь. Изнутри никто не отозвался… Она постучала еще раз и начала подбирать в связке ключ, как вдруг вспомнила, что именно в 315-м номере вот уже три дня живет пан Кошух. Он болен и почти не выходит на улицу. К нему приехала жена. Может быть, они еще спят? Вчера, постучав в то же время, она услышала в ответ звучный женский голос, и, пока убирала комнату, оба оставались в номере. Пан Кошух сказал тогда, что ждет машину с верфи, на которой вернется домой. Горничная осторожно постучала в третий раз. Никто не отозвался. Пусть поспят! Она решила прибрать эту комнату под конец.

Два часа спустя, в полдень, она вернулась к двери 315-го номера. Постучала — тишина. Снова постучала — тишина. Она удивилась. Все еще спят? Или он спит, а жена ушла? Нет, вряд ли. Работая в прямом широком коридоре четвертого этажа, она бы услышала, если бы кто-то открыл дверь комнаты.

Горничная сильно постучала в третий раз и, не дождавшись ответа, вставила плоский ключик в замок, повернула его вправо. Замок сразу же подался, она нажала дверную ручку, потянула дверь к себе. В этой старой гостинице у каждой комнаты было две двери, отделенные друг от друга полутораметровым тамбуром. Внутренняя дверь тоже была заперта. Женщина, охваченная внезапной тревогой, снова постучала. Никто не откликнулся. Она энергично нажала дверную ручку и увидела светлую комнату, залитую полуденным майским солнцем. А у правой стены, в кресле…

Горничная пронзительно крикнула, потеряла сознание и повалилась на пол.

Убиравшая лестницу другая горничная услышала крик. Выключив гудящий пылесос, она быстро, насколько позволяли ей отекшие ноги, выбежала в коридор и устремилась к единственной широко открытой двери. Подготовленная криком к самой ужасной неожиданности, она не потеряла сознания, и, выскочив из 315-го номера на лестницу, стала истерически звать на помощь портье:

— Пан Станислав! Пан Станислав! Беда!

Портье поднимался наверх, шагая через две ступеньки, что в его возрасте и при его весе было не так легко. Еще быстрее он выбежал из комнаты, не забыв, однако, распорядиться, чтобы никто туда не заходил и не прикасался ни к Кошуху, ни к горничной Марковской. Скатившись по лестнице, он у себя за перегородкой набрал номер районного управления милиции. Со «скорой помощью» он тоже соединился быстро.

Три автомашины — две милицейские и «скорая помощь» — Затормозили возле «Сьвита», большой, но отнюдь не самой комфортабельной в городе гостиницы. В вестибюль вошли пятеро в штатском и милиционер в форме, а за ним молодая женщина-врач.

Задыхавшийся портье трясущейся рукой указал им дорогу.

— Вот тут! — Портье остановился, пропуская приехавших вперед. — Она, наверное, в обмороке, а он… — Портье пятился, не желая снова увидеть страшное зрелище. — Мы ни к чему не притронулись, даже к ней, — заверял он работников милиции.

Поручик Левандовский, офицер следственного отдела городского управления милиции, остановил своих спутников:

— Минуточку! Не все вместе. Я войду первым.