Цепи для волка. - Нина Леннокс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Женщина села за стол и открыла сумку. Вот и пришел момент познакомить сына с отцом. Момент, которого она так боялась.
— Не волнуйся, — мужчина сжал ее руку, — я смогу с этим справиться.
— Тогда смотри.
Перед Дрейком появились три фотографии, и он начал сомневаться в том, что не обманул мать. Сможет ли он с этим справиться?.. Оранжевые глаза Дрейка сверлили фотографию отца в немой истерике. Этого не может быть, невозможно…
— Скажи, что это ошибка, мам, — пробормотал Дрейк, не в силах оторвать взгляд от фото. — Скажи, что свои оранжевые глаза я унаследовал не от отца, просто скажи это.
— Нет, Дрейк, цвет твоих глаз — заслуга его и моих генов вместе. Ты же видишь, в стае у всех глаза такого цвета. Я коренная волчица этой стаи, во мне течет общая с другими волками кровь. С твоим отцом все сложно… Как я и говорила, есть подозрение, что его вырвали из стаи, когда она был ребенком, но найти этому доказательства уже невозможно. Сам Айден как ни старался, но вспомнить свое происхождение не смог. Однако его серая шерсть заставляет усомниться в том, что он коренной волк. Скорее всего, твой отец был кочевником с оранжевыми глазами. Кто только среди них не встречается. Но его гены не смогли стать сильнее моих, он дал тебе твою окраску.
— Окраску изгоя, — прошипел он, сжимая фотографию в ладони.
Мать вздохнула. Всю жизнь она придумывала сказки о его окраске, но больше лгать не было смысла.
— Да, твоя окраска — это смесь моей ДНК и ДНК твоего отца. Черт разберет все эти процессы, сынок, но факт есть факт: цвет глаз тебе достался, благо, правильный, а все остальное в тебе мы с отцом поделили поровну. И это хорошо.
— И чем же?
— Тем, что Райн убил бы тебя или выгнал из стаи, будь ты совершенно не похож на других волков. Меня бы тоже не похвалили за связь с чужаком. Но твои глаза позволили тебе остаться здесь.
— Лучше бы я стал кочевником, чем жил в этой гребаной стае! — взорвался Дрейк. — Лучше бы я стал официальным изгоем с изгнанием из стаи, чем существовал здесь все свои тридцать лет, терпя их плохо скрываемые насмешки и презрение в глазах! Мы с Картером выживали, как могли, эта борьба за жизнь когда-то связала нас крепче, чем кровное родство.
— Сынок, я очень…
— Не надо говорить, как ты сожалеешь, только не это. Я благодарен вам с отцом за свою жизнь, иначе и быть не может. Мам, на этих фото глаза отца черные, зрачок почти полностью закрывает радужку. Это глупо, но мне так хочется верить, что его глаза были любого другого цвета, только не оранжевые.
— Глаза? — задумалась мать. — Почему тебе этого хочется?
Дрейк молчал, поджав губы. Сейчас в нем проходили взрывные волны шока, ненависти, страха. Он боялся своих мыслей, точнее, его пугало то, что эти мысли быть правдой и, скорее всего, ею и были…
— Дрейк, что случилось? — она коснулась его плеча, приводя сына в чувство.
— У того ублюдка, который держал меня в плену и который подстроил неведомым образом мое похищение, глаза были карие…
— И что из этого следует, сынок?
—…с примесью оранжевого.
Из женщины вырвался сдавленный стон, и она всплеснула руками.
— Ты же не хочешь сказать, что…
— Я бы очень не хотел этого говорить, мама. Видит Бог, не хотел бы, но закрывать глаза на правду не буду. Способ похищения настолько странный, что я никак не мог понять, что же они сделали.
— Как они заманили тебя вглубь леса, Дрейк?
— Запахом. Я думал, что ты каким-то образом оказалась в лесу, и шел на запах. А затем уже пришел в себя в карцере. Но их вторая главная сука опровергла мои мысли о том, что они причинили вред тебе, и я вижу, что ты жива и здорова. Расскажи подробнее, как он исчез?
— Если бы мне было, что рассказывать, сынок. Просто однажды он сорвался с места и ушел, сказав, что обязательно вернется, когда покончит с делами в Лунных Землях окончательно.
— То есть его не насильно выкрали?
— Нет, он ушел сам, но ушел в спешке, сильно нервничая, будто ему сообщили что-то страшное. Я думаю, ему звонили из этих земель перед его уходом. И больше Айден никогда не вернулся и не увидел своего сына.
На глаза матери навернулись слезы, и Дрейк притянул ее в свои объятия.
— Не вини его и себя ни в чем, мама, — прошептал он и сжал ее еще крепче. — Ты — все, что у меня есть. И отца я всегда буду помнить. Уверен, его вырвало отсюда что-то действительно важное. Не плачь, мама, я люблю тебя.
Женщина расплакалась сильнее, чувствуя, как тяжелый груз упал с плеч, и стало легче дышать. Дрейк обнимал ее, а про себя только и думал, как бы быстрее отправить маму домой, а самому спуститься в подвал и задать сучке, томящейся там, пару интересных вопросов. И на этот раз он получит ответы. Или ей не жить.
— Ты мне не расскажешь об этой девушке, которую привез с собой? — спросила мать, поднимая на него взгляд.
— Я… как раз хотел ее навестить. А потом тебе все о ней расскажу, идет, мам?
— Хорошо, — ответила женщина и вытерла платком слезы. — Я пойду, сынок, а ты заходи в гости, и не сиди в четырех стенах. Ты не изгой, слышишь? Ты мой сын!
Дрейк обнял маму в последний раз и выпустил ее из объятий. Проводив мать до выхода с территории своего двора, он вернулся домой. Теперь стоял вопрос о том, что делать с Аминой. Он бы соврал, сказав, что ему не хочется ничего с ней сделать. Как минимум — схватить за волосы и отыметь, показывая ей, что она безродная, паршивая сука, выместить на ней всю злость и ярость, убить ее гордость уже точно, растоптать все мечты, теплившиеся в ее поганом сердечке.
Злость и гнев, появившиеся после откровений матери толкали его в сторону подвала. Дрейк не чувствовал себя прежним, он знал, что сейчас это был не он, а рассерженная, кипящая от негодования копия, которая может не остановиться в нужный момент, и окропит его руки кровью. В этот раз его приход встретила лишь тишина. Сучка решила промолчать, и это было правильное решение, оно выиграет для нее пару лишних минут спокойствия.
Амина сидела у стены, голая и грязная, словно не она была некогда жестокой правительницей Лунных Земель, сиявшей и искрящейся от роскоши и богатства. Он не оставил от нее ничего, вывалял в грязи, в прямом и переносном смыслах.
— Ты сегодня молчишь? — поинтересовался Дрейк. — Это протест, бунт?
— Это значит «иди ты к черту, ублюдок», — устало сказала девушка, даже не поворачивая в его сторону голову.
— Не-ет, моя дорогая, я к нему не пойду. А вот ты сейчас совершишь интересную прогулку, — он сделал паузу, — в ад. Но если будешь отвечать на мои вопросы честно, может, количество кругов я для тебя сокращу.
Она хрипло рассмеялась и замолкла. Пошел он к Дьяволу! Амина уже поняла, что отсюда ей не выбраться и не спастись, ничего не изменить. Судьбу невозможно исправить. Судьба решила, что она должна закончить свою жизнь здесь, в этом подвале, будучи куклой Дрейка для истязаний, для вымещения его злости и обиды, значит, пусть так и будет.