Наука страсти - Джулиана Грей

— Не надо. Я этого хотела.

Эмили, девственница. Голова кружилась от осознания, от возможных последствий. Он знал, что у нее нет опыта, но такого даже вообразить не мог. Что девственница делала в этих комнатах? Она казалась такой знающей, такой… Такой жаждущей. Мир вокруг словно сошел с оси.

Эшленд затолкал эту мысль подальше. Он подумает об этом позже.

Он навис над Эмили, не зная, стоит ли ему двигаться, и отчаянно боясь навредить ей еще сильнее. Мысли дико метнулись назад, в прошлое, к первой брачной ночи. Подробности в его памяти давно потускнели и перепутались. Понравился ли Изабель этот акт? Что он тогда делал? Эшленд ничего не помнил. Он был тогда так молод, сходил с ума от вожделения, ничего об этом не знал, думал в основном только о себе, о собственных нуждах и о новизне происходящего. Вполне возможно, что тогда он кончил, едва войдя.

Он и сейчас был готов кончить, как зеленый эгоистичный юнец. Эшленд старался подавить желание, подавить беспримесное наслаждение, копившееся в паху, подавить всепоглощающий инстинкт, требующий немедленно излиться в ее тесное девственное гнездышко.

Потому что это Эмили, его Эмили, и она впервые в жизни легла с мужчиной. Она выбрала его. И она заслуживает всего, что он может ей дать.

Эшленд уже дышал спокойнее, сердцебиение улеглось. Он снова качнул бедрами, и на этот раз Эмили не поморщилась.

— Больно? — выдохнул он.

— Нет. — Она настойчиво приподняла бедра.

Он немного вышел из нее и снова вошел.

— О!

— Хорошо? — спросил он.

— Даааа. — Она выдохнула это так, словно еще сомневалась. Он вышел чуть больше и снова вошел. Эмили застонала. Этот стон он узнал — это был хороший стон.

Эшленд с силой выдохнул. Слава богу.

Он вышел наполовину, затем толкнулся вперед. И снова, на этот раз на дюйм глубже. И снова. Нежная, скользкая, уютная женская плоть. Как он жил без этого? Он был готов умереть за нее, за сладкую возможность целиком вонзить свое восставшее орудие в это очаровательное тепло, в эти жадные шелковистые ножны. В Эмили.

Теперь она подавалась ему навстречу, коротко, восхитительно дыша. Он наклонился и снова поцеловал ее, на этот раз увереннее.

— Хорошо?

— Не останавливайся!

Эшленд вонзался в нее ритмично, не слишком быстро, не слишком сильно, не забывая об уже нанесенном ей вреде. Разум с трудом припоминал технику, но тело помнило все. Тело знало, что делать, знало, как перейти к этому древнему рисунку, — войти и выйти, войти и выйти, приспосабливая свои движения к ее, как найти правильный подход, как найти самое точное место в ее теле.

Она такая сладкая и нетерпеливая, такая податливая и одновременно решительная.

Сначала он думал, что его будет преследовать призрак Изабель, но все воспоминания о жене давно улетучились из памяти. Была только Эмили и негромкие животные звуки, которые она издавала, то, как она вдавливала пятки в его бедра, то, как ее тесная расщелина совершенно незнакомым образом сжимала его естество, словно была отпечатком всей ее личности. Его захлестывала волна давно забытых чувств: радость и настоятельность, и ликование — и все это вело прямиком к пику.

Подступал оргазм, могучий до боли. Его уже не сдержать. Эшленд вонзался в Эмили все быстрее, раздираемый между желанием быть нежным и почти отчаянием, кожа под рубашкой пылала, стала влажной от пота, он дышал резко и прерывисто.

— Эмили, я сейчас кончу, о Господи, так сильно, я не могу… — Он приподнялся чуть выше, надеясь оттянуть завершение еще хотя бы на миг, но в эту секунду она сжалась вокруг его естества, выдохнула его имя, и ослепительный взрыв восторга обрушился на него без предупреждения.

Он собирался выйти из нее, как полагается разумному и внимательному джентльмену, но не смог отказать себе в этом последнем эгоистичном поступке, завершавшем вечер эгоистичных поступков. С последним могучим толчком он глубоко вонзился в безупречное юное тело Эмили, изливаясь и изливаясь восхитительными выплесками наслаждения, отдавая ей все, что имел.

А потом все кончилось. Опустошенный, потрясенный, он упал на Эмили и зарылся лицом в ее распущенные волосы.

«Теперь я точно проклят», — подумал он.

Глава 14

Она счастлива.

Эшленд лежит на ней и в ней, наконец-то слившись с ней. Эшленд. Он получил с ней наслаждение, дав ей наслаждение в ответ. (Три раза! Впрочем, она не помнила, когда успела это подсчитать.) Он заставлял ее тело саднить и болеть, и петь, и оживать по его команде.

Он представлял собой все, что она мечтала увидеть в любовнике, — за исключением, пожалуй, переизбытка одежды.

И оказался в точности таким тяжелым, как она и боялась.

Как ни странно, ее это не беспокоило. Его почти бездыханное тело казалось очень… приятным. Драгоценный груз. В черной слепоте повязки во вселенной существовало только огромное тело Эшленда, и больше ничего.

Она не слышала тиканья часов в соседней комнате, но думала, что если б услышала, они тикали бы неестественно медленно, в точности как билось сейчас ее сердце. Словно его придерживает рука Господа.

Эшленд, лежавший на ней сверху, не шевелился. Его вес тепло, чудесно вдавливал ее в матрац, его дыхание слегка колыхало ей волосы. Биение его сердца отдавалось в ней, и билось оно еще медленнее, чем ее собственное, — как такое возможно?

И как это может быть, что из всех многочисленных удовольствий, которые он обрушил сегодня вечером на ее ничего не подозревавшее тело, самым большим оказалась возможность просто лежать с ним? Вот как сейчас — его дыхание смешивается с ее, его сердце бьется почти в унисон с ее, а его естество в ней остается по-прежнему твердым. Она слегка сжала окружавшие его мышцы, чтобы почувствовать отголосок тех ощущений, и услышала, как в его горле зародился негромкий стон.

Эмили провела пальцем по его спине. Влажная рубашка прилипла к коже. До чего божественно — вот так прикасаться к нему. Сквозь туман в мозгу неторопливо текли мысли. Вспыхнула и исчезла картинка: горит свеча, ловкие пальцы Эшленда передвигают шахматную фигуру. Коня. Эти же самые ловкие пальцы только что раздвигали ее плоть, ласкали ее, дарили восторг.

Эмили просто не могла поверить самой себе.

Но невозможно отрицать блаженную усталость мышц, слегка дрожавших после случившегося. И немного саднит между ног, где все еще лежит Эшленд.

Это произошло. Она отдалась ему. Завладела бесценным и невосполнимым товаром — девственностью принцессы — и наградила им мужчину по собственному выбору. Она восторжествовала над своей судьбой. Позже возникнут последствия, бесчисленные осложнения, но пока она об этом думать не будет. Пока она будет наслаждаться этим простым и дивным моментом.