Повседневная жизнь российского рок-музыканта - Владимир Марочкин

Да, сегодня устроить концерт просто: есть клубы, есть аппарат, есть налаженная система продажи билетов, а старые дела и старые напряги скрылись в туманной дали времен. Причем у меня, например, уже не осталось обид на власть и на чиновников, запрещавших рок-музыку. Недавно по каким-то делам занесло меня в Комитет по культуре правительства Москвы, где нежданно-негаданно я встретил Олега Витальевича Беликова, который и раньше был там большим начальником, и сейчас таким остался, хотя говорили, что он уходил в какие-то коммерческие структуры, но вот — вернулся. Я представился: «Олег Витальевич, а помните, как мы хулиганили в рок-лаборатории?» Беликов надел очки, потом снял их, потом снова надел, вглядываясь в меня. «Нет! Не может быть!» — и тут уж он вскочил со своего кресла и, возбужденно вышагивая меж столами, начал вспоминать свои «рокерские» приключения.

Олег Витальевич Беликов известен в рок-сообществе тем, что не давал разрешения на выезд группы «Звуки Му» на зарубежные гастроли (в Венгрию, на фестиваль «Венгерская морковка», и далее — в Польшу). Тогда рок-лаборатория устроила в коридорах управления культуры панк-демонстрацию, на которую пришли все панки столицы в прикиде, с ирокезами на головах, ярко раскрашенные. Олег Витальевич просидел несколько часов взаперти у себя в кабинете и в конце концов сдался: «Звуки Му» поехали за границу.

Но надо и Олегу Витальевичу должное воздать: рокеры нежным отношением его никогда не баловали. Чего стоит только один момент из его жизни, когда во время «Рок-панорамы-87» в Лужниках ему пришлось объяснять страшным и ужасным ребятам из идеологического отдела ЦК КПСС, что означают слова «Скованные одной цепью» из песни «Наутилуса Помпилиуса»! В итоге этого «разговорчика» Беликов заработал себе инфаркт!

Так что нет у нас к вам, милые чиновники 70-х и 80-х, претензий. Мы вас прощаем…

Гастрольные байки

Филармоническая работа разительно отличалась от выступлений на сейшнах. Прежде всего тем, что в филармонии — жизнь на колесах, группа, бывало, уезжала на гастроли на два, а то и на три месяца…

Филармоническая норма составляла 60 концертов в квартал. То есть за три месяца группа должна была сделать 60 концертов. Но музыканты, как правило, решали так: «На фиг нам играть эти концерты три месяца, мы отработаем их за месяц, по три концерта в день. А оставшиеся два месяца лучше дома посидеть: получим деньги — и все нормально!»

И вот выезжает группа на маршрут, филармонии передают ее друг другу, так группы реально играли эти 60 концертов за месяц, по два-три концерта в день, а потом два месяца отдыхали. Всех это устраивало, и настолько все было накатано, что эти два-три концерта в день игрались без проблем, ведь концерты делались заранее и все точки были известны и отслежены: «Вы должны на маршруте из пункта А до пункта Б за месяц сделать 60 концертов. А как все это будет организовано — не ваша проблема».

Но в таком случае болеть уже никому нельзя. Даже если ты себя плохо чувствуешь, все равно должен выходить на сцену и играть. Тебе дали норму, и если по твоей вине концерт «слетел», если кто-то подвел, то люди недополучали деньги. Ведь задним числом концерт не вернешь.

Когда в начале 80-х годов «Группа Стаса Намина» гастролировала по Казахстану, у нее случалось даже по семь концертов в день: в 10.00, 12.00, 14.00, 16.00, 18.00, 20.00 и в 22.00. Полтора часа концерт, полчаса перерыв — и снова вперед. На следующий день — тоже самое. Стасу Намину приходилось держать двойной состав ансамбля — два гитариста, два басиста, два клавишника, поскольку не все могли выдержать такой режим работы. Штатный вокалист группы Александр Лосев ломался уже на третьем концерте, и вместо него пел молодой певец Александр Малинин.

А ведь приходилось делать переезды километров по двести! Группе выдавался маршрут, и она по нему двигалась. И все эти очаги культуры, клубы, дома колхозника на маршруте заполнялись просто до отказа. Причем в домах колхозника залы, как правило, находились на втором или третьем этаже. Очень часто музыканты выполняли еще и роль грузчиков — сами таскали свой аппарат. Правда, за это шла прибавка к зарплате.

Тогда каждый филармонический коллектив должен был минимум раз в год обслуживать свою область или республику. Группа Андрея Крустера «Рула», например, ежегодно каталась по Карелии. «А что такое Карелия? Это погранзона и маршрут шел вдоль финской границы, — рассказывает Андрей. — Из филармонии нам прислали вызовы на работу, мы должны были пойти с ними в милицию, чтобы получить разрешение на выезд в погранзону. Мне этот выезд дали, Алику — нет. Денег не было, ведь жить на что-то надо. Я поехал туда, а он не смог. «Ладно, — сказал я, — денег заработаю и вернусь». Но оказалось, что поездка была рассчитана на полтора месяца. И ездили мы по таким дебрям! Куда мы только не заезжали! В погранзоне указателей нет, куда ехать — неизвестно. А от одной деревни до другой — 50 километров. У нас был водитель Роберт. «Ты знаешь, — спрашиваю его, — куда ехать?» — «Конечно, знаю!» — отвечает он. Вот мы и ехали однажды, пока бензин не кончился, и в итоге заночевали в лесу, вместе с волками и лисами. К нам медведь на дорогу выходил…»

В филармонической жизни было много веселых моментов. В основном это связано даже не с концертами, а с жизнью в гостиницах. «Приезжаем мы в город Владимир, — рассказывает Крустер, — входим в гостиничный номер, открываем дверь, никакого подвоха не ждем, а к ручке двери привязана резинка. За дверью же стоит лакированный шкаф, и дверная ручка стукается об этот шкаф. Тут же прибегает дежурная по этажу: «Ах, что вы наделали! С вас 10 рублей за ремонт шкафа». Это потом мы стали опытными, узнали, что когда приезжаешь в гостиницу, то первым делом надо включить радио, телевизор, проверить, работают ли они, пересчитать полотенца, стаканы…»

Работа в филармонии — это очень тяжелый труд. «Зато когда мы выступали в колхозах, то «забухивали» со знатными механизаторами и животноводами, — говорит Сергей Жариков, лидер группы «ДК», также немало в своей жизни поездивший по российской глубинке. — Тогда существовала очень серьезная знаковая система: знатные колхозники бухали с артистами. Такого сейчас уже нет. Сегодня музыканты практически не знают, что такое реальная концертная жизнь. Потому они и играют под «фанеру»».

Глава 16

Итак, концерт!

Первый концерт отечественной рок-группы состоялся осенью 1963 года в Москве в Сокольниках, в Доме отдыха «Оленьи пруды», где выступила группа «Братья», исполнявшая танцевальные «фирменные» шлягеры: кантри, блюзы, пьесы Бенни Гудмена — все на английском языке.

А самый знаменитый рок-концерт — это, наверное, выступление «Аквариума» в Тбилиси на фестивале «Весенние ритмы» в 1980 году, вокруг которого разгорелся страшный скандал. Когда Борис Гребенщиков начал играть на гитаре стойкой от микрофона, а затем лег на сцену, держа гитару на животе и бряцая по струнам, когда виолончелист Сева Гаккель водрузил на него свой инструмент и принялся перепиливать эту биоархитектурную конструкцию смычком, когда фаготист начал бегать вокруг них кругами, имитируя расстрел всех окрест из своего фагота, — члены жюри встали со своих мест и демонстративно ушли из зала. В итоге «Аквариум» был освобожден и от конкурса, и от призов. Но, благодаря этому скандалу, Борис Гребенщиков стал неформальным лидером нашего андерграунда.

Но не хулиганство музыкантов на сцене было здесь главным. «Аквариум» как бы приоткрыл дверь в будущее. Зима 1980 года была отмечена массовым желанием услышать какую-то новую музыку, тем более что нравоучения Макаревича уже приелись, прибалтийское веселье звезды тех лет группы «Апельсин» стало казаться скучным, а хард-рок Гуннара Граппса — старомодным. Тут должен был появиться кто-то, играющий вообще не так! Иначе! Так, как не принято! Выход «Аквариума» на большую сцену стал подобен полету НЛО перед взорами шокированных зрителей. Никто еще не мог понять, как возможен синтез ритмов рока с виолончелью и фаготом, более того — многие зрители из потока звуков еще не могли вычленить ни фагот, ни виолончель. И песня про «Летающую тарелку», исполненная на фестивале, это песня не про тайны космоса, а про саму группу «Аквариум»: «…видишь, кто-то летит в количестве больше пяти?» — это сам БГ, Дюша Романов, Сева Гаккель, Александр «Фагот» Александров, Михаил «Фан» Васильев и все остальные, кто готов был двинуться следом.

Песни Гребенщикова были романтическим повествованием о какой-то неведомой доселе, но удивительно притягательной жизни. Кроме того, в них впервые проявилось рокерское самосознание. «Порой мне кажется, что мы — герои, — пел Гребенщиков, — порой мне кажется, что мы просто грязь». И эти строчки вошли в подсознание следующего за «золотыми рыбками» поколения рок-музыкантов.