Повседневная жизнь российского рок-музыканта - Владимир Марочкин

Надо отдать должное и публике того времени, ведь группа могла не приехать вовсе или приехать через пять-шесть часов. Зрителям объявляют: группа на подходе, — и все ждут, подогревают друг друга напитками и всякими рассказками. Но вот появляется ведущий и говорит, что группа будет через пять минут! Зал тут же взрывается дикими криками: а-а-а-а-а!! Все в полном экстазе. Это же был праздник для всех!

Всегда вокруг музыкантов находились люди, которые хотели сделать сейшн «по кайфу». Чтобы был свет, чтобы был дым. И это было их личное дело, вся инициатива исходила от них самих: а вот мы хотим сделать вам дым на концерте, чтобы сейшн получился классным! Все работали на один концерт, на сейшн (не было такого слова — «концерт»), чтобы все было здорово.

Крустер: «На один наш концерт ребята принесли жидкий азот для имитации дыма. Целый чан с жидким азотом! Где они его достали?! Вот отыграли мы две композиции и видим, что принимают нас просто от души. Мы напряглись еще больше и стали играть еще круче. А этот азот ребята налили в ведро и дым стоял ниже колен и не уходил никуда — его ногами можно было разгонять. Красиво! Играю я, а сам думаю: эх, залезу сейчас в это ведро с ногами. И вот я уже ногу занес, думаю: опустить, что ли, ее туда? А там же температура минус сто! И если бы опустил, то все — отмерзла бы и отвалилась. Но тут у меня провод запутался и я думаю: некогда опускать. Мистическая штучка!»

Поскольку все концерты в 70-х и начале 80-х имели криминальный оттенок, они обычно «заделывались» по телефону. Звонят группе специальные люди: сделаем концерт? Музыканты думают и дают согласие: сделаем! Тут же менеджеры начинают звонить по конкретным телефонам, чтобы оповестить народ. Так все билеты и распространялись по телефону: сиди на телефоне, а в день сейшна тебе скажут, где и когда он будет. А также сообщат место «стрелки». То есть место встречи.

Место «стрелки» тоже выбиралось из соображений конспирации. Как правило, для встречи назначалась станция метро за остановку до нужной. Когда собирались все свои, руководитель грузил публику в подошедший поезд и вез на одному ему известную нужную станцию. Таким образом обрубались «хвосты».

Билетами же служили, как правило, разрезанные пополам открытки с каким-нибудь необычным штампом. Например, у Артура Шльдебрандта был штамп «Диспансеризация», который он умыкнул в какой-то поликлинике.

Алик Грановский: «А музыканты собирались не прямо перед концертом, нет, мы готовились к нему, начиная с ночи: мы жили и киряли все вместе на одном флэту».

Крустер: «А то вдруг кто-то пропадет! Мы участников привязывали за неделю!»

Все это было бы весело, если бы порой не было так грустно: поскольку мест, где можно было проводить рок-концерты, было не так много, то «подпольные» менеджеры дрались между собой часто не на жизнь, а на смерть. Вот какую, прямо скажем, жутковатую историю поведали бывшие музыканты группы «Смещение» Алик Грановский и Андрей Крустер о концерте своей группы в Доме культуры подмосковного поселка Ивантеевка весной 1981 года.

Ивантеевка была в то время спорной точкой. Там иногда играл «Динамик», выступали какие-то хиппаны, и «Смещение» пригласили отработать, когда кто-то не смог или отказался. Как потом выяснилось, в зале находились засланные люди: эти ребята, что устраивали концерт — Оля и Валера, — кому-то перешли дорогу и заняли точку, на которой еще кто-то хотел сделать концерт. А дело в том, что после того, как концерт прошел, эту точку потом в течение месяца нельзя трогать, пока буча вокруг сейшна не утихнет. Ведь тут же приедет милиция и-начнет выяснять, почему был концерт, трали-вали и т. д. Короче говоря, в тот раз в зале были «засланные казачки», которым дали задание сорвать концерт, вызвать милицию, чтобы арестовали устроителей прямо во время концерта и чтобы группу повязали, дабы чужие сюда больше не ездили. Такие вот в конце 70-х начались шуточки.

И что же сделали эти люди? Существует документальная запись того, как все происходило. Группа исполняла песню, где у Крустера было небольшое гитарное соло, во время которого он должен был отойти к аппарату, чтобы «завязать» гитару, то есть сделать так, чтобы струны сами по себе начали вибрировать — у музыкантов это называется «завязка звука». Только Андрей сделал шаг назад, как о то место, где он стоял, разбилось несколько бутылок, и если бы он не отошел, они попали бы прямо по голове. А так они разбились о сцену у ног Крустера. Народ в зале подумал: вот это эффект! Еще бы: в разные стороны стеклянные брызги! Все в экстазе! Музыканты начали играть проигрыш, и только сыграли его, на каденцию вышли, как из зала прилетела еще одна бутылка и ударила барабанщика Шелла по голове. На записи, оставшейся от того сейшна, есть звук «бум» — это барабанщик невольно по «бочке» ударил. Крустер вспоминает, что он еще оглянулся: что это Шелл не вовремя в «бочку»-то «мочит»?

Крустер с Грановским перешли к импровизациям на тему, а барабанщик встал из-за барабанов и ушел за кулисы. По его лицу текла кровь. Крустер закричал Алику: «Отходим назад, тут бутылки бросают!»

Алик: «Я видел, что Крустер мне что-то кричал, но ничего не слышал, потому что было очень громко, ведь мы же работали не на самопальном аппарате, а на настоящем «Динаккорде». А потом смотрю: уходит барабанщик. Я совершенно не понимаю в чем дело, ведь нам еще надо работать! Ведь когда мы подписывали договор, опять же не на бумаге, а на словах, было оговорено, что мы должны отработать 1 час 20 минут. Мы отыграли около часа, и нам надо продолжать концерт. Почему Шелл не может работать, что случилось? Странно заканчивается концерт! Мы еще песню не доиграли. И еще минут тридцать у нас есть в запасе. Что это он себе такое позволяет! Отрезные карманы и накладные воротнички!!! И когда он убежал, я подошел к Андрею, а тот мне говорит: «Шелла убили!»»

Хорошо, что гитары были с длинными проводами, Грановский взял аккорд, который зазвучал очень тяжело, и с этим звуком они потихоньку ушли за кулисы. А за сценой тоже начали уже шептать: Серегу убили!.. Тут же прибежали устроители: «Ребята, надо доиграть, а то толпа нас растерзает!» Но Крустер с Грановским решили больше не выходить на сцену: «Если в нас кидают бутылками, значит, им не нужна наша музыка!» Тут еще и Ширкин, хозяин аппарата, прибежал и тоже советует не выходить. Кто-то тем временем обратился в зал со словами: «Если среди вас есть врачи, просим пройти за сцену». Тут же прибежало несколько врачей, нашелся бинт, и перевязанный Серега вышел на сцену. С него кровь капает — Чапай вылитый! Он берет палочки: «Ладно, играем «Таран» и все!» То есть фактически он предложил до конца отыграть концерт. Тем не менее музыканты играть не стали, а народ сидел в зале еще очень долго, лупил в ладоши часа два.

Грузчики тем временем уже погрузили аппарат, все сели в автобус, хотели развернуться, а автобус не едет, потому что те, что кидали бутылки, еще и подложили что-то под автобус, чтобы у него колеса прокручивались и не могли сдвинуться с места. В это время подъезжает милиция: «Кто здесь главный?» — «Я!» — говорит Артур Гильдебрандт. Его хватают за руки и увозят.

В конце концов кто-то из публики помог подтолкнуть автобус, и он все-таки уехал. Крустер отдал Шеллу свою шапку, она вся кровью пропиталась — так он и не смог ее потом отстирать.

Уже в Москве к музыкантам пришел парнишка, который билеты распространял, и рассказал, что тех людей, что пытались сорвать концерт, поймали, избили, а еще купили банки с томатным соком и облили их с ног до головы, превратив в чучела. Они-то и рассказали, что получили задание сорвать концерт.

Крустер: «Мы сначала думали, что это такая реакция пьяного зала. А выяснилось, что была цель сорвать концерт, вызвать милицию, создать прецедент, чтобы раненые появились, да чтобы музыканты перед приездом милиции не смогли оттуда уехать! О! Курили! Выпивали! Бросались бутылками! Незаконный концерт! Если все это связать воедино, то и нас арестуют, и тех людей, что концерт устраивали. Но ничего у них не получилось. И даже Артур вернулся к нам буквально через два часа…»

Такая вот детективная история.

В годы андерграунда существовала еще одна разновидность концертов: так называемые «квартирники», то есть концерты, как правило, акустические, которые проходили в чьей-нибудь большой или пустой квартире — отчего они и получили название «квартирников». Схема их проведения полностью совпадает с методикой организации электрического сейшна: те же телефонные прозвоны, «стрелки», полнейшая конспирация. Отличает же их то, что достоянием «электрического» сейшна была энергетика, а «квартирника» — слово кумира, которому внимали пятьдесят, а то и сто человек, вместившихся в квартире куда придется: одному доставался стул, другому — колченогая табуретка, третьему приходилось довольствоваться кусочком паркета в углу комнаты. Конечно, публика, пришедшая на концерт, доставляла хозяевам квартиры изрядные проблемы своей малой управляемостью, но в награду за долготерпение им оставалась огромная батарея пустых бутылок, которые сдавались на следующее утро. Самые легендарные «квартирники» — выступления Майка и Цоя, Шевчука и Башлачева на десятилетии «рыбьего дома» — были записаны и разошлись по стране миллионными тиражами на кассетах. Несмотря на то что сегодня есть и хорошие инструменты, и приличный аппарат, и специальные залы, предназначенные для исполнения рок-музыки, «квартирники» отнюдь не канули в Лету, поскольку их главная ценность — общение с кумиром глаза в глаза — останется ценностью и в XXI веке…