Ина Вири Калли - Иван Мак

В доме появились новые гости и Райт подвел Ину к Джейн Хайсон.

− Это Джейн Хайсон. − Сказал Райт.

− Здравствуйте. − Улыбнулась Ина. − Я вас помню. Вы ходили по монастырю с фотоаппаратом.

− Благодаря ей мы вместе, Ина.

− Спасибо, Джейн. − Сказала Ина. Джейн все еще молчала, глядя на нее. − Что-то не так, Джейн?

− Так, но понимаете. Меня гложут догадки.

− Для детектива это нормальное состояние. − Сказала Ина.

− Они касаются вас.

− Вас интересует, почему я так похожа на нее?

− Да.

− У вас есть какие нибудь предположения?

− Есть. Вы инопланетянка, а не настоящая женщина.

− Вы не правы. Впрочем, только лишь наполовину. Я настоящая женщина.

− Вы думаете, это не всплывет наружу?

− В виде сплетен? Нас с Райтом это не волнует.

− Когда это станет ясно, ваш брак станет незаконным.

− И что это будет значить?

− Что вы не получите никакого наследства от него.

− Я полагаю, проведения процедуры передачи наследства вовсе не предвидится в ближайшем тысячелетии. Хотите знать почему? Вы детектив, вам и карты в руки.

− Где то я уже слышала подобную фразу.

− В фильме ужасов про вурдалаков. − Ответила Ина.

Кто-то отвлек Ину и Райта от этого разговора, и после этого Джейн Хайсон пропала из дома Ранкхофов.

− Невероятно. − Сказала Ина.

− Что? − Спросил Райт.

− Не думала я, что здесь будет столько людей. Впрочем, надо было этого ожидать. Знатная семья − множество знакомых. У тебя среди них есть хотя бы один настоящий друг?

− Ты бьешь прямо в цель, Ина. Среди них у меня никого нет, не считая отца и тети. Но они мои родственники и не считаются?

− Если ты не доверил им самую большую свою тайну, то нет. − Ответила Ина.

− Не считаются. Получается, что у меня никого нет, кроме тебя. − Он обнял Ину и хмыкнул.

− Это поправимо, Райт. − Сказала Ина.

− Поправимо?

− Да. Знаешь, почему все так?

− Знаю. Потому что наше богатство затмевает нас самих. Люди видят в нас только денежных мешков и их либо интересуют деньги, либо не интересует ничего вовсе.

− Ты об этом сам догадался, Райт?

− Нет. Я это давно узнал. Мне еще отец объяснял, когда я потерял в детстве одного своего друга. Это не относилось к нему. У нормальных детей нет такой зависимости от денег. Они не понимают что это такое.

− Значит, твой отец понимает это и ничего не делает против?

− А что ему делать? Раздать деньги, как это требуют нищие? Это бессмысленное занятие. Они съедят их и после этого все станет так же как было. Сто лет назад один наш предок сделал так. Сделал и поплатился за это всем. И богатством и властью. Из-за него наша семья и перестала быть единственным претендентом на выдвижение кандидатов в Президенты на выборы. За пять лет страна вошла в глубокий кризис из-за того что люди не работали, а проедали то что было заработано предками. Тогда мы еле смогли выйти из штопора. Вся цивилизация стояла на грани гибели. Все вернулось только через двадцать пять лет. Тогда мы многому научились. Представь себе миллионы нищих людей, у которых нет работы, которые хотят есть, а есть нечего. А все от того, что они просто не работали, а праздновали на деньги богатых семей.

Ину и Райта снова отвлекли.

Празднование продолжалось до ночи. Часть гостей разъехалось. Кто-то остался до утра, а Ина и Райт в соответствии со всеми правилами ушли на ночь в комнату молодоженов.

Перед комиссией предстало несколько человек. Вместе с четырнадцатью мужчинами оказалось три женщины. Одна из них выделялась своей одеждой, напоминавшей чем-то монашеский наряд.

Начались экзамены. Наука, искусство, физическая культура. Экзаменационная сессия продолжалась две недели. Тесты, соревнования, собеседования.

Для Ины Ранкхоф это был настоящий праздник. Все отметки держались в тайне и лишь результаты физических тестов были открыты. Ина приходила первой к финишу. Она прыгала дальше и выше всех. Она поднимала штангу с максимальным весом. Ее копье улетело за отметку мирового рекорда.

Ина висела на перекладине и подтягивалась. Судьи считали количество раз. Сто, двести, триста, четыреста. Вокруг стояло удивление, а Ина продолжала. Она остановилась на отметке пятьсот пятьдесят пять, спрыгнула на пол и подошла к столу, за которым сидела комиссия.

− Достаточно или мне продолжить? − Спросила она.

− Достаточно. − Медленно сказал председатель. − Вы приняты.

− Принята?

− Да. − Председатель посмотрел на остальных людей и те утвердительно кивали головами.

Ина прошла первые две недели подготовки. Это были испытания. Длительный бег, испытание теплом и холодом, испытание на перегрузки. Ина легко проходила все тесты.

Пришел и день вступления в отряд. Комиссия констатировала факт физической готовности Ины Ранкхоф к полету, о чем было записано в ее удостоверении космонавта.

Ина вновь, как два месяца назад, оказалась перед командиром отряда космонавтов.

− Здравствуйте. − Сказала она.

− Здравствуйте. − Ответил человек, поднялся из-за стола и прошел к ней навстречу. − Ина Ранкхоф, если не ошибаюсь?

− Да.

− У меня нет слов. − Сказал он. − Как вам это удалось?

− Пройти комисиию и всю подготовку за один месяц? − Спросила Ина.

− Да. Не в монастыре же вы тренировались?

− Не в монастыре. − Ответила Ина. − Хотите знать всю правду?

− Вы не хотите говорить?

− Я скажу, если получу обещание не распространять эти данные.

− Почему? Если мы узнаем как, это может помочь другим людям в подготовке.

− В принципе, может. И, если вы посчитаете, что это поможет, я разрешу этим воспользоваться.

− Я весь внимание. − Сказал человек.

Ина подняла свою руку и провела пальцем по браслету, который у нее был. Браслет вспыхнул голубым светом, волна от него прошла через все тело Ины. Она преобразилась перед человеком, превращаясь в рыжего ратиона. Командир открыл рот и сделал шаг назад.

− Господи… − Проговорил он.

− Вот и вся тайна. − Сказала Ина. − Я инопланетянка и не раз летала в космос в прошлом. Ина вновь переменилась, становясь женщиной.

− Но как получилось, что вы были в монастыре? Или этого не было?

− Было. Я долго спала и проснулась девять лет назад. Я пришла к людям, они не приняли меня. Не приняли и не поняли. Я ушла и уничтожила все следы своего появления. Мне не нужна известность. Я не хочу, что бы меня донимали журналисты. Я не хочу становиться объектом для всеобщего обсуждения. И мне очень хочется, что бы вы это поняли.