Победный «Факел Гаргалота» - Гай Орловский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он пил кофе большими глотками, почти не глядя на меня. Я поскулил мысленно, а вслух сказал вежливо:
– Данил Алексеевич, успокойтесь, я уже знаю, что человек вы богатый и даже очень богатый. Но мне как-то насрать, сколько нулей у вас на счету в банке.
– В банках, – уточнил он. – В наше неспокойное время мало кто держит деньги в одном месте. Я, кстати, держу их в банках, что принадлежат мне. Для надежности.
Я пожал плечами.
– Да мне насрать на эти тонкости… Данил Алексеевич, уж простите, я вовсе не претендую на вашу дочь. Не знаю, какой она будет бизнесменшей, но жены я бы такой не хотел.
– Ого!
– И, – добавил я, – простите, даже подруги.
Он продолжал рассматривать меня с интересом.
– Мощно задвинуто. Почему?
– Да так, – ответил я. – Стоит ли объяснять?
– Стоит, – сообщил он. – Мир сложный, никто не рождается всезнающим.
– Дело в том, – сказал я раздельно, – я не претендую. Вот не претендую! Абсолютно. Мне ни руки ее не нужно, ни ноги, ни сердца, ни второй почки. Когда изволю возжелать жениться, буду искать жену, а не ее приданое.
Он хмыкнул.
– А сейчас у нее вроде телохранителя?
– Даже этого нет, – заверил я. – Она прибежала, как щенок, что ищет защиты. Может, и милый, но надоедливый. Успокойте заодно и всех ваших родственников, а также ее женихов. Я вне игры… Более того, мог бы сказать откровеннее, но не стану.
Он посмотрел с интересом.
– Догадываюсь.
– Прекрасно, – сказал я с чувством облегчения.
Он продолжал рассматривать меня в упор.
– Уже обожглись?.. Нет, обожгла?.. Другие терпят.
– Я не другие, – напомнил я.
Он покачал головой.
– Вы не дурак, что странно и даже удивительно, все-таки стреляете лучше любого из моих бодигардов. Наверное, потому так осторожничаете.
– Не осторожность, – сказал я. – Это предельно ясные намерения. Точнее, полное их отсутствие.
– Причина?
Я так же прямо взглянул ему в глаза.
– Как самец, я должен доминировать в своем стаде.
– Верно, – ответил он с одобрением. – Нормальное желание человека, который чувствует в себе силу. А что может помешать?
– Бросьте, – сказал я, – понятно же, что не потерпите другого доминанта в бизнесе, родне или коллег ближе чем за сто миль. Да и того постараетесь подмять. Сейчас весь мир – одна большая комната.
Он осушил чашку быстрее, чем я, хотя вообще-то обычно обгоняю в этом замечательном деле всех, кто пьет кофе со мной, поднял голову, наши взгляды встретились.
– Моя девочка от вас не отстанет, – сообщил он. – И, честно говоря, я не стану ей мешать.
– Отстанет, – заверил я.
– Что-то предпримете?
Я покачал головой:
– Нет, конечно. А зачем?
– Тогда как?
– В ее возрасте, – сказал я так мудро, словно мне уже лет сто, – каждый день новые танцульки и бойфренды. Я в любом случае надоем быстро, уступлю ее натиску или нет.
– Не знаю, – ответил он с сомнением. – Она пошла в меня, а я так легко не сдавался.
– Времена были другие, – напомнил я.
– Это точно… Ладно, как насчет работы в моей компании?
– Спасибо, – ответил я вежливо, – нет. Понимаю, это было дежурное предложение.
Он ухмыльнулся.
– Вовсе нет. Может, стоит выслушать до конца? Вдруг устроит должность или жалованье? Я еще не сказал, что предлагаю. Сейчас мир на грани взрыва. Потому люди, готовые действовать быстро и без соплежуйства, на вес золота…
– Великий вождь, – ответил я уклончиво, – и отец народов Иосиф Виссарионович открыл великий закон социальных перемен. Дескать, перед наступлением коммунистической сингулярности остро обострится злобное сопротивление старого мира.
Он скривился.
– Это где он такое сказал?
– Малограмотных отправляем в гугель, – ответил я с достоинством, – но вас, Данил Алексеевич, отправлять нельзя, вы сами гугели пишете. Вам просто деликатно напоминаю, мир потеррористнел, везде взрывы, теракты, стрельба и прочее веселье с покушениями… да не на женскую честь, как было раньше и что считалось преступлением… Можете погугелить, если соизволите. Старый мир старается изо всех сил удержать нас от победы коммунизма во всем мире, но все, что им удастся, – это чуточку отсрочить наступление светлой эры сингулярности!
Он смотрел исподлобья.
– И что? Каждый день отсрочки сингулярности убивает старостью полтора миллиона человек в мире, это приемлемая цена. Но добро бы где-нить в России, ее не жалко, но даже в Швейцарии, где я скупил половину земель под молочные фермы и производство сыра!..
– Швейцария вообще не страна, – напомнил я, – там даже своего языка нет. Потому великий Ленин проехал сразу мимо и дальше.
Он перебил:
– Так что вас устроит? Жалованье? Должность?
– Ничто не устроит, – ответил я. – Даже королевская корона.
Он смотрел внимательно и, похоже, как-то ощутил, что у меня была возможность стать чем-то типа короля, но я вот, то ли дурак, то ли увидевший в небе журавля покрупнее, отказался.
– Интересный человек, – проговорил он в некотором сомнении, – но я девочку отговаривать не стану.
– Правильное решение, – одобрил я.
Он взглянул искоса.
– Думаете?
– Правильное, – подтвердил я. – Меня не нагнуть, а вот другой сразу оказался бы вашим зятем. А потом разводы, дележ имущества, она на стороне своего субдоминанта, вы в скандалах теряете дочь…
– Идите к черту, – сказал он рассерженно. – Но за кофе спасибо!
Он резко поднялся из-за стола, то ли всерьез на что-то обиделся, то ли какая-то хитрая проверка, я тоже встал из вежливости, так молча вышли из дома.
Архейдж у крыльца торопливо распахнул дверцу заднего сиденья. Крамер грузно, но довольно ловко ввалился вовнутрь, автомобиль тут же сорвался с места и понесся к воротам.
Молодец Аня, успела открыть вовремя, архейдж не стал даже притормаживать, а когда пулей вылетел наружу, она появилась неслышно за спиной и спросила шепотом:
– Что он хотел?
– Сам ломаю голову, – ответил я. – Сам ломаю…
– Человечья душа потемки, – сообщила она мне потрясающую новость, – но ничего, мы ее почистим. Полностью!..
– Чего-чего?
– А оболочку выбросим, – уточнила она. – Как аппендикс, за ненадобностью. Хотя что выбрасывать, если Бога нет, то и души нет?
Я пожал плечами, совсем покажу себя дураком, если начну говорить с женщиной о высоком, пусть даже эта женщина Аня.
Заснувший на моем загривке Яшка заскрипел недовольно, она взяла его на руки, и мы все трое вернулись в дом.
Астрингер в состоянии глубокого сна, молодец, все правильно, так любые раны заживают быстрее, даже нравственные, но я на всякий случай еще раз повторил умно-важно:
– Не давай ему просыпаться, пока не скажу, поняла?.. Мне нужен здоровый и бодрый напарник, а то что я его родителям скажу?
Она сказала с готовностью:
– Давай я скажу, милый?.. Сразу запретят такой опасной ерундой увлекаться.
– Я те скажу! – пригрозил я и широко зевнул. – Как же я устал…
– Постель была расстелена, – ответила Аня, – она была растеряна и повторяла шепотом, а что потом, а что потом?..
Я переспросил:
– Кто была растеряна, постель?.. Брось читать древнюю поэзию, там то, что уже не повторится, разве что атомная война над всем миром.
Она ласково потащила меня к спальне.
– Пойдем, милый, спасать мир… Классики говорят, его спасет только любовь… Мэйд лав, но во!
Глава 13
Утром я, как в детстве, долго лежал с закрытыми глазами, наблюдая, как медленно тает волшебный мир, а сквозь него проступает другой, еще незримый, но уже чувствую, что, несмотря на то, что красиво и свободно лечу над крышами прекрасных дворцов в лучах яркого солнца, на самом деле скрючился калачиком в постели, а этот мир становится все отчетливее и зримее.
Наконец я распахнул глаза, лицо Ани рядом, она тут же разомкнула веки, глаза у нее чистые и ясные, как у ребенка, спросила нежно:
– Как спалось, милый?
– Бесподобно, – признался я. – Да и вообще все бесподобно.
Она спросила тихонько:
– Ты обо мне?
– Сама знаешь, – сказал я. – Быстро же вы, создания нашей тьмы, обучаетесь…
– Стараюсь, – прошептала она. – Для тебя, милый.
– Как сообразила?
Она ответила уже почти деловитым тоном:
– Провела разумный и тщательный перебор гигантской информации по сексу и скрупулезное отсеивание всей чепухи, брехни и всех легенд, что наворочены вокруг секса. Даже я, такая вот умная, не предполагала, что информации по сексу больше, чем о физике, химии, хайтеке и биотехнологиях, вместе взятых!..
– Еще бы, – сказал я. – И что осталось после того, как отсеяла лишнее?
– Ничего, – ответила она хладнокровно.