Родники мужества - Иван Выборных

А Балтийское море в тот ненастный октябрьский день выглядело неласково. И все же оно было прекрасным. Хотелось ходить и ходить по его берегу, ощущая на лице свежесть ветра и соленых брызг.

— Вот она, Балтика! Дошли все же! — Сам того не заметив, я, оказывается, произнес это вслух.

— Так точно, дошли, товарищ полковник! — неожиданно услышал я в ответ.

Оглянулся. Сзади, зайдя на полметра в воду, стояли несколько бойцов. Некоторые из них окунали руки. Кое-кто омывал лицо.

— Что, товарищи, морской водицей решили освежиться? — спросил я.

— Ею самой, — с готовностью отозвался пожилой боец. — Натуральной! Она как бы сродни нашей, черноморской...

Мой собеседник оказался человеком довольно общительным. В этот радостный день ему, видимо, особенно хотелось выговориться. Я поддержал беседу, незаметно переведя ее на личность говорившего.

— Фамилия наша, товарищ полковник, — солидно повел речь боец, — Скляренко. Я потому говорю «наша», что нас-то здесь трое находится. Воюем вместе, в одном взводе. Я, значит, Михаил, сын — Григорий, да еще брат мой — Андрей. Все мы, понятно, из одной деревни. Из Орта-Оли, что в Крыму. До войны у нас знаменитейший колхоз был, «Маяк Салынска» прозывался. Самый, можно сказать, первый во всей округе по доходам. Но... Все фашисты проклятые порушили. Так что у нас к ним особый счет... — Боец помолчал. Затем продолжил раздумчиво: — Да-а, шли мы сюда издалека. От теплого моря вот до этого. И очень рады, что дошли...

Я поинтересовался, как воюется им, Скляренкам.

— Да воюем помаленьку, — неохотно ответил Михаил. Потом все-таки опять разговорился: — Вот когда мы двинулись в наступление, то попервости норовили ближе друг к дружке держаться. Ну, вышли однажды к хутору какому-то. И тут под огонь попали. Пулеметный. [135]

Стали, значит, к фашисту поближе подбираться. Подбираемся, как и полагается, ползком да короткими перебежками. Таким манером достигли картофельного поля. А пулемет проклятущий бьет — спасу нет. Патронов, видать, у него целая прорва. Глянул я назад, на командира взвода. А тот знак мне рукой подает. Чтобы, значит, обошли мы тот пулемет слева. Ну, посоветовались мы и порешили: мне с Григорием продолжать по канаве двигаться, она как раз к пулемету ведет. Ну а Андрей... Тот огоньком нас на всякий случай прикроет...

Скоро мы с Григорием и до житного поля добрались. Пулемет — вот он, рядом. Швырнули по гранате. Попали в самый раз. Уложили обоих пулеметчиков. А тут и Андрей к нам подбежал. Кинулись мы к хутору, на ходу бьем из автоматов, шум, стало быть, создаем. Ну и ворвались первыми... Командир взвода потом благодарил меня. А чего меня-то? Я вояка стреляный. Третий раз за оружие берусь, чтобы землю свою оборонять. Вот Андрей с Гришкой — те впервые шинели понадевали. Вот их надо почаще выделять...

Михаил снова сделал паузу. Затем, улыбнувшись, с гордостью заявил:

— А вообще-то мы, Скляренки, из рода в род в солдатах были, родную земельку защищали. И эту земельку, если хотите знать, мы с собой у сердца носим. Весной, помнится, когда мы из дома уходили, жены и сестры, провожая нас, по горсти земли принесли. Родной, из Орта-Оли. С того дня и носим ее... И бьемся за нее с врагом, жестоко бьемся!

Хоть и длинен был рассказ Михаила Скляренко, по выслушал я его с большой охотой. И живо представил себе его семью, дом, деревню, о которой он говорил с такой душевной теплотой и за которую, несомненно, мог бы отдать свою собственную жизнь.

Возвратившись в штаб корпуса, я рассказал политотдельцам о своей встрече на берегу моря. Распорядился в ближайшее время провести в частях и подразделениях беседы о бойцах-патриотах из семьи Скляренко, напечатать о них материалы в дивизионных газетах.

И такая работа была вскоре проведена. Одновременно мы постарались выявить всех отличившихся в октябрьских наступательных боях воинов, сделать их подвиги достоянием каждого бойца и командира. [136]

Итак, мы были уже на берегу Балтийского моря. Сюда наша армия пришла с тяжелыми боями, освободив за это время около 200 населенных пунктов, захватив большое количество вражеской боевой техники и оружия. Достаточно сказать, что в этих боях только мы пленили до 10 тыс. вражеских солдат и офицеров. Успешные действия армии вскоре были отмечены в приказе Ставки Верховного Главнокомандования. А командарм Я. Г. Крейзер, командиры корпусов и дивизий И. И. Миссан, К. П. Неверов, А. X. Юхимчук, Д. И. Станкевский, А. И. Сиванков, А. Г. Майков удостоились высоких правительственных наград.

Но оказавшиеся в курляндском котле немецко-фашистские войска конечно же еще не утратили своей боеспособности. Напротив, командование группы вражеских армий «Север» прилагало все силы к тому, чтобы воодушевить своих солдат и офицеров, заставить их сражаться с неослабевающим упорством. И это ему удавалось.

Мы перешли к обороне. 1-й гвардейский корпус занимал ее в полосе, идущей от морского побережья до Аудари. Правее располагался 10-й корпус, далее — 68-й.

Фронт был довольно беспокойным. Стороны постоянно вели разведку боем, причем подчас довольно значительными силами. Мы стремились нащупать слабые места в обороне врага, чтобы в случае необходимости нанести по курляндский группировке расчленяющие удары. Гитлеровцы же предпринимали лихорадочные попытки все же вырваться из котла.

Одна из них, помнится, произошла в конце октября. В тот день несколько вражеских дивизий, поддержанные значительным количеством танков и самолетов, попытались прорваться на участке Приекуле, Вайнеде, где занимали оборону несколько наших соединений и корпус генерала К. П. Неверова.

Противник, видимо, рассчитывал на внезапность своего удара. Но ошибся. Дивизии неверовского корпуса проявили высокую бдительность, умение вести борьбу с превосходящими силами врага. И тогда, потеряв несколько танков, понеся значительные потери в живой силе, противник вынужден был отойти на исходные позиции.

Этот бой со всей очевидностью показал, что положение группы вражеских армий «Север» довольно незавидное. Ее командующий генерал Шернер уже не имел возможности [137] создать мощный кулак для осуществления прорыва. В чем же дело? А в том, что советское высшее военное командование осуществило такую расстановку сил, что фашистские генералы практически лишились возможности маневрировать своими войсками, зажатыми в котле. У них получалось, как в известной присказке: нос вытащишь — хвост увязнет, хвост вытащишь — нос увязнет. Шернер, к примеру, мог бы бросить на прорыв часть войск из-под Лиепаи. Мог бы, но...

Порт Лиепая был жизненно необходим для самого существования группировки армий «Север». Он давал единственную возможность для их снабжения необходимым для боя. Отвод же войск, прикрывавших Лиепаю, грозил утратой этого порта, а значит, ускорил бы разгром всей окруженной группировки.