Наполеон. Попытка № 2 - Александр Никонов

Но народ зашевелился, воспрял, захотел жить. Границы между княжествами пали, народы заговорили между собой через их развалины и, к удивлению своему, убедились, что они понимают друг друга, убедились, что у них одинаковые сетования, нужды, интересы, один и тот же идеал. И из конца в конец этого государства, у которого не было ничего общего, кроме короля, пробежал одинаковый трепет: люди различных рас, говорившие на различных наречиях, почувствовали себя одной нацией и стали Францией.

Наполеон стал избранником этой нации. Он сам соорудил национальный механизм. Он сделал этот механизм настолько универсальным, что тот мог править миром, и настолько гибким, что он мог совершенствоваться и применяться к новым потребностям. Испортилось одно колесо – его снимают, истерлась одна пружина – ее меняют, и машина продолжает работать. Механизм не зависит даже от своего творца…»

По сути, Массон пишет о том, как новые экономические условия, вызванные развитием новых технологий, стандартизируют социальное пространство. Новой экономике требуется новое, более широкое поле деятельности, новый рынок, и она превращает кучку диковатых племен с разными обычаями и диалектами в одну нацию. По счастью, тогда, в отличие от нынешних времен, пораженных проказой политкорректности, никто не фетишизировал племенную идентификацию, возводя отсталость в ранг ценности. Напротив, слияние племен, княжеств и герцогств в одну страну, в одну нацию прошло на ура. Это была мощная поступь прогресса.

Сейчас глобальный рынок объективно требует того же – стандартизации и превращения наций в единую общность, которая называется земной цивилизацией, – с одним языком, одной валютой, одними законами и единой системой мер и весов на всю планету. А избыток социализма и истерические вопли о необходимости сохранения малых народностей, языков и культур мешают этому процессу.

За пару-тройку месяцев до написания этих строк я видел репортаж из Мордовии, где инициативная группа вполне русскоговорящих граждан требовала сохранения мордовского языка и введения в стандартную раскладку «Windows» специфических значков мордовского алфавита. При этом все они прекрасно владели русским. Так зачем им мордовский? В качестве сувенира? А не дорого ли поддерживать ручное производство каменных топоров при наличии железных фабричных?.. Тем не менее московская власть в этом телерепортаже поддержала пещерных энтузиастов, говоря бессмысленные дежурные слова о необходимости и важности сохранения племенной самобытности и туземного языка. Зачем?

Многим жалко терять эти самые этнические самобытности, как жалко терять исчезающие виды. Но этот процесс неизбежен. Представьте себе на глобусе, например, Дагестан. Всмотритесь в эту пылинку, где проживает 30 народностей и соответственно функционируют столько же языков. Из них две трети – языки бесписьменные! На них говорит от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Теперь понимаете?..

Профессор Дэвид Харрисон из Суортморского колледжа в Пенсильвании бьет тревогу: ай-яй-яй, на Земле в среднем каждые две недели исчезает один человеческий язык, в основном в результате смерти последних его носителей!..

Ну и что? К чему жалеть то, что никому уже не нужно?..

Глава 2 «Я РАЗДЕЛЯЮ ВАШЕ ГОРЕ…»

…Все-таки удивительно, насколько идеи Наполеона порой опережали свое время. Воюя на ближнем Востоке, он первым из всех европейских политиков призывает к созданию Израиля – еврейского государства. И даже пишет воззвание к евреям Африки и Азии, в котором призывает: «Израильтяне! Франция предлагает вернуть вам родину. При помощи и поддержке нашего народа возьмите то, что когда-то было у вас захвачено, и сохраните от всех, кто на это посягнет». Прямо пророк какой-то.

Вообще, раз уж речь зашла о евреях, замечу, что Наполеон был первым деятелем в Европе, который начал проводить цивилизованную политику по отношению к ним. Тогда все европейские страны евреев откровенно дискриминировали. Существовали гетто, где жили евреи, была черта оседлости, за которую они не имели права выезжать. Сталин и Гитлер – эти две отрыжки Средневековья – не придумали ничего нового в своих гонениях на евреев, они просто продолжили старую добрую евротрадицию.

В России, например, при царе Александре I для решения «еврейской проблемы» был создан так называемый Комитет по благоустройству евреев, куда входили не последние люди в империи – министр юстиции, министр внутренних дел, графья разные… Как же они планировали улучшить долю еврейскую? Комитет подготовил «Положение о евреях», по которому евреи изгонялись из деревень за черту оседлости, по сути, в гетто. Это чем-то напоминало сталинские переселения народов, но было актом не одномоментным (железных дорог и войск НКВД тогда еще не существовало), а растянутым на три года. За этот срок десятки тысяч семей с традиционными ограблениями и насилием были изгнаны из своих домов. «Положение о евреях» было принято в 1804 году, к 1807 году все было кончено – народ выселен.

А как решал «еврейский вопрос» Наполеон? Весьма нетрадиционно. Он отчего-то решил, что евреи – тоже люди и, соответственно, должны иметь такие же права, что и прочие граждане Франции. И их религия тоже. С 1802 года иудаизм был приравнен в правах к другим религиям. Больше того, в 1806 году Наполеон решил после почти двухтысячелетнего перерыва созвать Синедрион. Для справки: с 72 года нашей эры, после того, как римский полководец Тит взял Иерусалим и разрушил Храм, Синедрион больше не собирался.

Зачем Наполеон все это делал? А затем, что его целью было создание консолидированного гражданского общества. В котором нет людей второго сорта. В котором каждый может проявить свои способности и получить свою долю благополучия в меру этих способностей.

…После сказанного вас удивит, что в 1812 году российские евреи встречали французскую армию как освободителей?..

К каким экономическим результатам привели наполеоновские заделы, мы увидим позже, когда будем подводить итоги наполеоновского правления. А сейчас, забегая вперед, скажу лишь, что весь XIX век французы вспоминали дешевый наполеоновский хлеб, высокие наполеоновские зарплаты и называли наполеоновскую эпоху «золотым временем». Историк, писатель и экс-министр французского правительства (при Франсуа Миттеране) Макс Гало вспоминал: «Мой прадедушка, жесткий по характеру человек, каждый вечер брал в руки книгу, и слезы текли по его лицу. Он читал мемуары, написанные Наполеоном на острове Святой Елены». И этот прадедушка, вспоминающий «золотое время», был такой не один, уж слишком велик был контраст между наполеоновской эпохой и временем возвратившихся Бурбонов.