Трилби - Диана Палмер

— Как мне нравится качаться на качелях, — шептала она как в тумане.

— Как можно, черт возьми, мечтать об этом, — услышала она резкий насмешливый голос.

Она через силу открыла глаза. Перед ней стоял высокий человек в пропыленной офицерской форме с открытым воротником. Он был небрит, его густые черные взлохмаченные волосы прядями спадали на лоб. Он совсем не был красив, выражение его лица было суровым, губы кривились в иронической усмешке. В большой руке он держал толстый стакан, видимо, он только что пил из него.

— Капитан Пауэл? — спросила она шепотом.

— Он самый, — мужчина кивнул и поставил стакан на стол. Воспаленными глазами он внимательно смотрел на женщину.

— Как вы себя чувствуете?

— Больно, — поморщилась она, пошевелившись, и покраснела, поняв, что на ней нет никакой одежды. Ее укрывала только простыня. Она пришла от этого в ужас.

— О, Боже мой, я же врач, — холодно сказал он, угадывая причину ее смущения. — Что вы думаете, в моем возрасте тело женщины представляет для меня какую-то тайну?

Она глотнула воздух и натянула простыню повыше. У нее еще кружилась голова от лекарств, ее бедро и бок горели и дергали от боли, но скромность была сильнее.

— Вы же мужчина, — начала она, пытаясь объяснить свое смущение.

— А вы замужняя женщина, — возразил он. — Более того, вы замужняя женщина, потерявшая ребенка.

Лицо Лайзы омрачилось. Да, у него были причины знать ее. В ту ночь, когда она потеряла ребенка, он оставался у ее постели всю ночь, держал ее за руку и говорил с ней мягким ласковым голосом, что было совершенно не похоже на обычные манеры этого циничного человека. Дэвид, вспоминала она, был на маневрах.

— Вы все время находились со мной, — сказала она слабым голосом и улыбнулась. — Смогу ли я отблагодарить вас когда-нибудь?

— Я врач, — напомнил он. — Это моя работа.

Никто даже не подозревает у него таких нежных чувств и сочувствия, внезапно подумала она. Под внешней суровостью скрывается очень чувствительный и добрый человек. Неудивительно, что он старается изо всех сил, чтобы держать в страхе окружающих.

Лайза откинулась на подушку и судорожно вздохнула. Ее волосы были распущены и свободно рассыпались по белым плечам. Она выглядела измученной и грустной, но смотревший на нее мужчина считал, что она настоящая красавица.

— Не осталось никаких следов удара, за исключением синяка на щеке, — неожиданно сказал Пауэл.

Она дотронулась до лица.

— Он никогда не бил меня раньше.

— Я не это имею в виду, хотя все равно презираю его. Я имею в виду, — добавил он медленно, ища ее взгляда, — вы кажетесь совершенно невинной.

Она взглянула на его ворот, сквозь который там, где были расстегнуты пуговицы, виднелись черные волосы на груди, и быстро отвела взгляд. Очень неприлично смотреть на него как на мужчину в этой комнате, учитывая его профессию.

— Я вас смутил, — засмеялся он и сел рядом с ее постелью, повернул ее лицо к себе и взглянул на нее своими насмешливыми ярко-голубыми глазами. Казалось, он видит ее насквозь. — Вам не нравится смотреть на меня, не так ли? Я некрасив и волосат, что-то вроде бандита, на которых женщины почти не смотрят, даже если бы вы не были замужем и не были приличной женщиной.

У нее перехватило дыхание от таких откровенных слов.

— Капитан Пауэл, пожалуйста!

— Он ударил вас, — хрипло сказал Тодд. — Я мог бы убить его за это. Боже мой, он не стоит вас!

Лайза начала понимать, что его очень беспокоит ее затруднительное положение. Она взглянула на него со смущением и любопытством.

— Вы слишком прямо высказываете свое мнение, сэр.

— Да, это так. Прямо и резко. Я немного пьян. Я пью, чтобы забыть, что апачи сделали с моей женой и сыном, миссис Моррис. Они привязали меня к столбу и заставили смотреть на это.

Она подняла руку и дотронулась до его лица с лаской и сочувствием.

— Мне очень жаль, — прошептала она. — О, мне так жаль!

Его голос прервался. Он положил свою небритую щеку поверх простыни ей на грудь и заплакал.

Сквозь ткань простыни она почувствовала его горячие слезы. Почти не колеблясь, она прижала его лицо к себе.

Deja vu, подумала она. Он пил, чтобы заглушить свою боль, но это не помогало. Как часто эта боль мучила его, и не с кем было разделить ее, некому было утешить. Это мучение, а не жизнь, с жалостью думала она. Есть ли кто-нибудь в этом мире, кому не приходилось страдать? Она крепко прижала его голову к себе, шепча на ухо ласковые успокаивающие слова.

Прошло довольно много времени, прежде чем он поднял голову и отстранился, его лицо было спокойным и немного смущенным.

— Мне так жаль вас, — сказала Лайза тихо. — Вы заставили меня устыдиться. По сравнению с вашими, мои горести так ничтожны.

Пауэл выпрямился.

— Я слишком много пью, — резко сказал он. — Вам нужно что-нибудь, чтобы уснуть?

— Нет, спасибо, мне не слишком больно.

Он кивнул и направился к выходу.

— Капитан… Пауэл?

Он повернулся, все еще чувствуя себя не совсем уверенно после такого проявления слабости.

— Да, мадам?

— Пожалуйста, у вас есть… рубашка или что-то в этом роде, что я могла бы надеть на себя? — она покраснела и опустила глаза.

— Простите меня, я уже так давно не общался с приличной женщиной.

Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с белой ночной рубашкой, довольно длинной, положил ее рядом с ней на кушетку.

— Вы не сможете одеться сами.

Она стала пунцовой.

— Сэр…

— Нет, я доктор.

Поколебавшись, Лайза согласилась принять его помощь. Он был врачом, а она была слишком слаба, и ей было больно шевелиться. Тодд просунул руку ей под спину и помог приподняться. Она застонала. Он положил на раны мазь и перебинтовал их, но все же каждое движение причиняло ей мучительную боль.

— Сидите спокойно, я сам надену ее.

Он отвернул простыню и посмотрел при неярком свете лампы на ее небольшую высокую грудь. Выражение его лица изменилось. Она почувствовала, как его профессиональный интерес сменился чисто человеческим, и ее тело прореагировало на это совершенно непривычным образом. Дэвид никогда не смотрел на нее. Он овладевал ею грубо, не любя. Он никогда не хотел смотреть на ее обнаженное тело. А этот мужчина не только смотрел на нее, но он говорил ей своим взглядом, что считает ее желанной и красивой.

Мне не должно это нравиться, думала она. Только падшая женщина позволяет мужчине смотреть на свою наготу открыто, не протестуя.

— Капитан Пауэл…. — она смущенно подняла руки, прикрывая грудь.

Его ярко-голубые глаза заглянули в ее глаза.

— Простите меня, — прошептал он, — простите меня. — Я…. — волнуясь, он стал надевать на нее рубашку, стараясь делать это как можно осторожнее, чтобы не причинить ей боль. Он по очереди продел в рукава ее руки, а затем трясущимися пальцами застегнул пуговицы, очень осторожно помог ей лечь и натянул на нее простыню.