Anthro-Vision - Gillian Tett

в которой предупреждал, что "Интернет, по замыслу автора, подрывает терпение и концентрацию. Когда мозг перегружен стимулами, как это обычно бывает, когда мы смотрим на экран подключенного к сети компьютера, внимание расщепляется, мышление становится поверхностным, а память страдает", - писал он. Мы становимся менее рефлексивными и более импульсивными". Я утверждаю, что Интернет не повышает интеллект, а деградирует. Тристан Харрис, бывший инженер компании Google, был еще более язвителен. Как он позже с яростью объяснял, инженеры технологических компаний намеренно используют методы "убеждения" для разработки игр и приложений, вызывающих максимальное привыкание, часто ориентированных на детей и подростков. "Что делают мобильные телефоны и приложения, так это создают крючок, который проникает прямо в ваш мозг, начиная с момента пробуждения и заканчивая моментом засыпания", - сказал он в интервью FT. Помогая в создании этих продуктов в качестве инженера в Google, он теперь хочет разоблачить и остановить их.

Как же родителям - или политикам - справиться с этой проблемой? Ответ Бойд был не таким, как я ожидал. Она начала с того, что рассказала собравшимся за ужином, что предыдущие годы провела в Америке, проводя этнографические исследования того, как подростки используют свои мобильные телефоны. Как и в случае с работой, которую антропологи проводили для технологических компаний и групп потребителей, это была не совсем та антропология, которой занимались Малиновский или Боас, поскольку Бойд не помещала себя в одну-единственную общину. Вместо этого она общалась с несколькими подростками в разных местах. Этот сдвиг был неизбежным следствием меняющегося мира. Во времена Малиновского имело смысл сидеть на одном острове. В эпоху, сформированную киберпространством, сидеть на одном острове или в одном физическом месте стало менее логично. Поэтому такие антропологи, как Бойд, все больше изучали сети, общаясь с людьми в разных местах, которые не являлись единым физическим сообществом, но тем не менее были связаны между собой. Бойд часами сидела с подростками в их спальнях или домах, слушая, что они говорят о своих мобильных телефонах, и наблюдая, как они ими пользуются. Она наблюдала за ними во время подростковых мероприятий, таких как футбольные матчи в средней школе, и общалась с ними в торговых центрах по адресу Идея, как всегда, заключалась в том, чтобы задавать неструктурированные вопросы, наблюдать за всем, что только можно, и размышлять не только об этих надоедливых телефонах.

Посидев в спальнях подростков, Бойд поняла, что американские дети среднего класса с поразительным отношением к времени и пространству. Подросток по имени Майя из пригорода Флориды, принадлежащего к среднему классу, был типичным. "Обычно моя мама назначает мне несколько дел. Так что у меня нет особого выбора, чем заниматься в пятницу вечером", - сказала она Бойду, перечисляя свои внешкольные занятия: легкая атлетика, уроки чешского, оркестр, работа в детском саду. "У меня так давно не было свободных выходных. Я даже не помню, когда в последний раз я могла выбирать, чем мне заниматься в выходные". Белый шестнадцатилетний Николас из Канзаса поддержал эту мысль: он сказал, что ему не разрешают общаться с друзьями, потому что родители загрузили его спортом. Джордан, пятнадцатилетняя девушка смешанной расы, живущая в пригороде Остина, рассказала, что ее практически не выпускали из дома из-за опасности столкнуться с незнакомцами. "Моя мама из Мексики, и она думает, что меня могут похитить", - объяснила она. Натали, белая пятнадцатилетняя девушка из Сиэтла, рассказала Бойду, что родители не разрешают ей гулять где бы то ни было. Эми, бирасовая шестнадцатилетняя девушка из Сиэтла, заметила, что "мама не выпускает меня из дома очень часто, так что это практически все, что я делаю... разговариваю с людьми и пишу по телефону, потому что у мамы всегда есть какая-то безумная причина, чтобы держать меня в доме". Родители поддержали эту мысль. "В итоге мы живем в обществе страха... Как родитель я признаю, что очень сильно защищаю свою дочь и не позволяю ей выходить в те места, где я не могу ее видеть", - сказал Энрике, родитель из Остина. "Я слишком забочусь? Возможно. Но так оно и есть ..... Мы очень сильно ее загружаем, не доводя до депрессии".

Родители и подростки считали этот контроль настолько нормальным, что почти не комментировали его, если их не спрашивали. Но Бойд знала, что в предыдущих поколениях Америки подростки могли собираться с друзьями, сталкиваться со знакомыми и физически выходить из дома. Будучи подростком в Филадельфии 1980-х годов, Бойд вместе с другими подростками гуляла в местном торговом центре. Теперь владельцы торговых центров и родители запрещали это делать. Подростков не пускали в другие общественные места, например, в парки или на улицы, если они пытались собираться там большими группами. Контраст с еще более ранними эпохами был еще более разительным: в середине ХХ века для подростков было нормальным ходить в школу пешком или на велосипеде, собираться в полях, участвовать в "сок-хопах", гулять по городу, самостоятельно перемещаться между местами работы или просто собираться большими группами на углу улицы или в поле. "В 1969 году 48% всех детей, посещавших детские сады и восьмые классы, ходили в школу пешком или ездили на велосипедах по сравнению с 12%, которых возил кто-то из членов семьи", - отметил Бойд. "К 2009 году эти показатели изменились на противоположные: 13% детей ходили пешком или ездили на велосипедах, а 45% - на машинах". Бойд не выносит никаких моральных суждений по поводу этих новых ограничений (хотя и отмечает, что существует мало доказательств того, что опасность незнакомцев в последние годы возросла). Но она сказала на ужине в Давосе, что если вы хотите понять, почему подростки пользуются мобильными телефонами, то недостаточно просто посмотреть на телефоны или киберпространство. Именно так обсуждали этот вопрос родители и политики. Так же рассуждали и инженеры, когда разрабатывали телефоны; для них физический реальный мир жизни за пределами телефона казался менее важным, чем то, что происходит внутри него.

Но хотя родители, политики и технари игнорировали эти реальные, физические, не телефонные проблемы, они имели значение. Причина заключалась в том, что контроль в материальном мире делал "блуждание" в Интернете вдвойне привлекательным; киберпространство становилось единственным местом, где подростки могли свободно исследовать, бродить, собираться с друзьями и знакомыми в большие группы - делать то, что они всегда делали в реальном мире. Действительно, это было практически единственное место, где подростки могли расширять границы, испытывать границы, перестраивать свою личность без присмотра родителей-"вертолетов" или необходимости назначать встречу в своем плотном графике.

Это не освобождает технологические компании от