Путь к Золотистой - Артем Колчанов

После этого мы ещё долго молчали. Просто так молчали, сидели и молчали. Я на полу в рубке, а Рэй в её иллюзорном продолжении за экраном. Он отвернулся от меня и сидел ко мне почти что спиной. Я воспользовался этим, чтобы получше разглядеть его и не заметил ничего странного и необычного. Парень, как парень, такой обычный и живой. Поуже меня в плечах, но не настолько уж намного для землянина, длинноногий и длиннорукий. Тёмноволосый и коротко, как и все звездолётчики, постриженный, только из-за уха торчит маленькая прядка не достриженных волос. На мочке правого уха небольшая тёмная родинка. Вот он почесал себе затылок. Ладонь у него правильной формы, немного удлинённая. Небольшой белый шрам у основания большого пальца, я знаю, откуда он у него, это Рэй порезался, упав рукою на нож, у него тогда ещё долго не заживало, и он потом долго боялся порезаться снова. Тут я потряс головой и, не выдержав, прервал молчание:

– Рэй.

Он повернулся ко мне, недоверчиво глядя в глаза. Я же ему улыбнулся:

– Не обижайся, Рэй, а если можешь, то извини меня.

Он улыбнулся в ответ и сказал:

– Мир.

Он положил свою ладонь на "стену", я приложил туда же свою и снова почувствовал тепло, но спросил опять не об этом:

– Рэй, почему ты мне вчера свою историю не до конца показал?

– Потому что дальше у меня просто не получилось бы. Дальше я превращался из человека в то самое существо, каким я сейчас и являюсь. Это началось ещё до того, как мы тогда вернулся с Луны на Землю. Но это целая история, не очень-то и простая.

– Расскажешь?

– Обязан рассказать. Но рассказать как человек человеку. Для этого я и затеял всё это, ну то, что ты сейчас видишь меня здесь таким.

– Ты будешь таким только здесь?

– На "Игле" немного экранов подходящего качества передачи. Обзорные в главной рубке, основной в инженерной, главный в информатории. И ещё - экран в твоей каюте. Я могу использовать их, если ты, конечно, не будешь против.

– Конечно, не буду. Это ведь больше твой корабль, чем мой.

– Твой, почти что целиком твой, я же составная часть этого корабля… Но у этих экранов другое предназначение.

– Такое назначение будет для нас лучшим. Ты меня понимаешь?

– В том то и дело, что прекрасно понимаю. Но боюсь, что это сначала покажется тебе игрой, а потом уже не знаю чем, может быть даже начнёт раздражать. Но боюсь, что к этому времени я уже не смогу без этого обходиться.

– Ну и пусть. Я ведь не могу быть один. Рэй, я прошу тебя.

Он вскочил на ноги так, что подошвы ботинок стукнули об пол, и засмеялся.

– Хорошо, Вик, пусть будет так. Мы будем встречаться здесь и в информатории. А рядом с твоей каютой я устрою что-то вроде своей, а экран будет окном между ними.

– Здорово. Я сейчас иду туда, и ты тоже иди. А то здесь и в самом деле не очень-то располагающая к разговору обстановка.

– Ты прав, Вик, только не удивляйся, если "окно" откроется не сразу. Этот вариант я сейчас ещё только делаю. Поэтому не торопись, а я исчезаю.

Но Рэй не исчез, как исчезает картинка с экрана, а вполне по-человечески вышел в ту же "дверь", в которую входил. Призрачное продолжение рубки вслед за его уходом не исчезло, а осталось на месте. Немного помедлив, я поднялся с пола и вышел из рубки. Посмотрел на стену, за которой был вход в подлинное обиталище Рэя, привалился к ней. Почувствовав приближение стартключа, открылась щель-скважина приёмника. Я провёл по ней рукой, но доставать стартключ не стал. Зачем, да и всё равно мне туда не попасть. Вчера я так и не запомнил кода.

Оторвавшись от стены и медленно переставляя ноги, я пошёл в каюту. На душе у меня сейчас было тяжело и неспокойно. Сам не знаю почему, на меня навалилось это, словно бы я и в самом деле был виноват в чём-то серьёзном и непростительном, и что уже очень скоро мне придётся за это отвечать. В каюте ничего не изменилось, всё было точно так же, как и утром. Я уселся на тщательно заправленную кровать, привалился к стене, подтянул к себе ноги и только после этого посмотрел на экран. Экран сейчас и в самом деле словно бы превратился в окно. Но только окно это оказалось задёрнуто с другой стороны цветными и непросвечивающими матерчатыми шторками. И я, как и просил Рэй, не стал торопиться и торопить его. Глядя в это "окно", я просидел несколько минут. Обстановка за "окном" постепенно менялась: сначала появился звук, он, конечно же, доносился из укрытых в стенах динамиков, но при этом создавалась полная иллюзия, что идёт он из соседнего с каютой помещения. Потом шторки слегка колыхнулись и раздвинулись. За окном стоял Рэй.

– Ещё раз привет, - не поднимаясь, сказал я.

– Ну-ка, посмотрю, как ты тут устроился, - он буквально прильнул к самому "окну".

– Ты ведь всё это уже видел.

– Видел, но с другой точки зрения, как ЦНЛ. А сейчас вижу почти как человек.

– Лучше я посмотрю, как там устроился ты.

– Пожалуйста, - он немного отодвинулся от "окна".

Я забрался на стол и придвинулся к самому экрану. За этим "окном" была почти точно такая же, как и у меня, каюта, наверняка за образец Рэй её и взял. Но и отличия были: на стене над кроватью были развешаны фотографии, после вчерашнего дня хорошо мне знакомые. А ещё, на столе, в узкой прозрачной вазочке, стоял большой букет незнакомых мне земных цветов.

– Вот здесь я и буду пока жить, - сказал он, грустно улыбнувшись, - ну, может быть и не совсем так, но видимость гарантирую. Но всё же надеюсь, что сегодня мы с тобой обо всём договоримся.

– Ты обещал рассказать, что с тобою было дальше.

– Хорошо, это я сейчас и сделаю. Давай, устраивайся удобнее.

Я слез со стола и сел в кресло, немного откинув его спинку назад. Рэй за окном сделал то же самое. Потом он так по-человечески прикрыл глаза, словно бы что-то вспоминал, и начал:

– Ты сейчас уже знаешь, кто такой Артур Рикст, я же тогда не знал и поэтому ничего не мог заподозрить. Но и в том, что Лек не отпускал меня на Луну вдвоём с Андреем, без сомнений было что-то странное.

А почему это было так, а не иначе, я узнал и понял только потом. Я ведь "жил" в теле робота, а мой мозг, тот самый суперкомпьютер, располагался отдельно, в лаборатории. Ты сам видел, какого он размера, не во всякий дисколёт может поместиться, а не то что в черепушку робота. Связь между телом и мозгом осуществлялась по специальному радиоканалу. Пока я находился на Земле, запаздывание радиоволн было практически незаметно, хотя оно иногда и ощущалось, в те моменты, когда не успевало сгладиться автономным буфером реакции. Но вот от Земли до Луны больше световой секунды. А запаздывание реакций в две секунды стало бы заметно кому угодно, даже тому глупому мальчишке, каким я тогда был. Когда же мы с Леком улетали с Земли, мне меняли тело. Оно ещё меньше походило на человеческое, чем обычное, но в нём был маленький транспространственный приёмопередатчик. Но этот передатчик не мог обеспечить ту же ширину канала, что давал обычный, приходилось ограничиваться только самым необходимым минимумом. Я помню, что, покидая Землю, был словно бы не в своей тарелке, все краски вокруг блекли, ощущения притуплялись, и чувствовал я себя не вполне уверенно. Но относил это на счёт сильного волнения, ведь я мечтал стать звездолётчиком, а полёт на Луну это всё же космическое путешествие, пусть небольшое, но космическое.