Чёрные сердца - Александр Амзирес

— Как уже и говорил, я не знаю, «кто» я. Не знаю, «что» я, — голос демона, как обычно, звучал спокойно и глубоко, практически не выражая каких-либо эмоций. — Поэтому слова Арексис могут нести зерно истины так же, как и слова Ахтас.

Старейшина молчал, внимательно разглядывая демона, словно пытаясь понять, насколько искренними могут быть его слова. Затем он перевёл взгляд на суккуба.

— Ты хранишь молчание всё это время, — обратился он к Эклипсо. — Неужели тебе нечего сказать? То, что ты применяла на нас какие-то чары — это теперь и так очевидно. Но меня интересует другое, какова цель всего этого? Зачем вы здесь?

— Чтобы спастись, — просто ответила Эйко.

— Нам нужна была помощь, — продолжила Эклипсо. — Мы умирали в пустошах. И твои дети спасли нас, приведя сюда.

— Чепуха! — воскликнула Ахтас. — Эти дни были, словно в бреду.

Зар мягко коснулся её плеча успокаивающим жестом, но Ахтас сбросила его руку:

— Лучше бы ты не останавливал меня тогда, в пещере!

Однако она всё же замолчала.

— Мы никогда раньше не встречали подобных вам, вживую, — задумчиво пожевав нижнюю губу, произнёс Старейшина. — Как вы оказались в этих краях?

— Мы искали новый дом, — ответила Эйко.

— Что же случилось с вашим старым домом? — спросил старец.

— Он перестал им быть, — сказала Эклипсо, спокойно глядя старику в глаза.

Некоторое время Старейшина что-то молча обдумывал, а затем произнёс:

— Я вижу, что вы всё же не хотите говорить откровенно. Всё, что я пока вижу, это ваши манипуляции и колдовские уловки. Вы отправитесь в яму, пока я не придумаю, что делать с вами дальше.

— Отец! — воскликнула Арексис. — Ты совершаешь ошибку! Они ведь не сделали нам ничего плохого. Они ведь и правда просто нуждались в помощи.

— Я всё сказал! — резко отрезал старец. — Или ты сомневаешься в моих решениях, дочь моя?

— Нет, отец, — склонила голову Арексис. — Решения Старейшины неоспоримы.

* * *

В любой момент она могла исчезнуть, уйти в иллюзорный мир, сил у неё для этого было достаточно. Но пока что её жизни ничего не угрожало, поэтому она решила подыграть «истинным», и посмотреть, что вообще из этого всего получится.

Но если бы она была уж совсем откровенна сама с собой с тот момент, то признала бы, что просто боится остаться совсем одна. Совершенно одна, в своём иллюзорном мире, не понимая, что делать, и куда двигаться дальше.

Яма была тёмной, прохладной, но, по крайней мере, сухой. Время от времени Эйко замечала любопытные лица, мелькающие вверху, над решёткой. Любопытные глаза, тайком, жадно пытающиеся разглядеть диковинных существ во мраке. Тихо перешёптывающиеся голоса. Изредка звучал громкий голос стражника, отгоняющий любопытствующих сородичей.

— Так ты говоришь… и Ахтас, и Арексис, имеют зерно истины в своих словах? — в голосе Эйко слышались усиливающиеся нотки гнева и обиды.

Она стояла напротив Никто, облокотившись плечом о каменную стену ямы, и скрестив руки на груди. Демон сидел в позе лотоса и смотрел на неё спокойными, разноцветными, глазами.

— Я слышу беспокойство и гнев в твоих словах, — произнёс демон. — Но это не связано с заточением. Отчего ты гневаешься?

Это было произнесено таким спокойным и меланхоличным тоном, что Эклипсо чуть не поперхнулась от возмущения.

Да, она и правда «гневалась», как выразился демон. Она почувствовала прилив ярости, обиды и негодования. Она буквально чувствовала себя преданной.

— Айзек такого никогда бы не сказал, — выпалила она. — Он всегда был на моей стороне. Тем более, оказавшись среди чужаков.

— Ты говоришь так уверенно, словно хорошо знала его, — ответил демон.

— Да, я знала его достаточно, чтобы быть уверенной в этом, — раздражённо бросила Эйко.

— Но ведь это правда, что ты манипулировала сознанием этих существ. Разве Старейшина не прав в своём утверждении?

— Какая разница, что правда, а что нет? — её голос дрожал. — Какая разница, кто прав, а кто не прав? Важно то, на что ты готов пойти ради своих близких. И Айзек это прекрасно понимал… В отличии от тебя.

— Я понимаю твою печаль. Она связанна с утратой, — сказал демон своим спокойным голосом. — Именно это и является истинной причиной твоего гнева. Твоей яростной грусти.

В тесном пространстве ямы возникла тягучая тишина. Суккуб села на холодную землю и облокотилась спиной о камни.

— У меня есть доступ к его памяти, Эклипсо. Если хочешь, я могу рассказать что-нибудь, о чём он не говорил тебе. О чём не успел. Или не захотел. Но ты должна помнить, что это всего лишь память, что я лишь озвучиваю её. Что я, не он.

Суккуб молчала. Терять близких ей уже осточертело. Но происходящее сейчас выходило уже за все рамки. Одно дело, когда кто-то просто уходит, просто исчезает из твоей жизни. И другое дело, когда ты постоянно видишь перед собой ушедшего, разговариваешь с ним, но с ужасом понимаешь, что на самом деле это уже не он, и никогда им не будет.

— О чём он думал, в свои последние мгновения? — внезапно спросила Эклипсо тихим голосом.

— О том, что так и не нашёл своих ответов, — отозвался Никто. — Это немного печалило его.

Глава 14: Судьба

— Там немного, но я постараюсь принести побольше в следующий раз, — голос Арексис звучал виноватыми нотками, проникая сквозь решётку наверху.

Она спустила на верёвке маленькую корзинку, доверху наполненную кусочками сухого, засоленного мяса и лепешками.

— Там в мешочке сбор трав, — вновь раздался её голос. — Они помогут вам справиться с ночным холодом и жаждой.

— Спасибо тебе, Арексис, — произнёс Никто. — Ты очень добра, этой еды нам вполне хватит.

«Услышав» улыбку демона, Арексис улыбнулась ему в ответ, и скрылась из видимости.

«Эклипсо, сестрёнка, это что я сейчас ощущаю, укол ревности?».

«Ох, прекрати, Эйко», — закатила глаза Эклипсо.

— Скучаешь за вином, Эйко? — вдруг спросил Никто, протягивая ей корзинку.

— Не отказалась бы сейчас, — ответила Эйко, охотно принимая ёмкость с едой.

* * *

Наверху, в ночном, решётчатом небе, изредка падали звёзды. Однако ни демон, ни суккуб не загадывали желаний, потому что не были знакомы с этой приметой.

Вечером к ним приходила Ахтас. Она лишь молча наблюдала за ними сверху некоторое время, сверкая глазами и покусывая нижнюю губу, совсем как отец. А затем так же молча удалилась, не произнеся ни слова.

Откуда-то издали доносились тихие звуки струнного инструмента. Суккуб не могла объяснить почему, но ей казалось, что эта мелодия отлично подходила под эту пустынную, песчаную местность. Словно была создана пустыней.

Никто сидел с прикрытыми глазами, и чуть покачивался в такт мелодии.

* * *