Огнетушитель Прометея - Дарья Донцова

– И дети не спрашивали, откуда у нее синяки и ссадины? – усомнилась я.

Весенин сдвинул брови.

– У российских женщин безбрежное море жертвенности. Посмотрите на Инну и Юлию – их судьбы очень похожи. У обеих злые, агрессивные мужики, хорошо зарабатывающие, но совершенные профаны в области секса. Ни малейшей фантазии в постели, никакого желания доставить своим женам удовольствие. Зато у них в избытке присутствовали ярость и гнев. Панин натуральный психопат, Петр Комаров садист, и оба оправдывали свое поведение просто: мы зарабатываем деньги, обеспечиваем семью, балуем детей, значит, молчи, баба, утирай слезы. Ну как можно жить с пьяницей, наркоманом, садистом? Любая европейская дама давно б засудила такого, как Петр. А Инна повторяла: «Комаров образцовый отец, все делает для детей. Пусть они вырастут, и тогда я уйду. Нельзя наносить ребятам травму, лишать их материального достатка. Ну что я смогу им дать после развода? Моей зарплаты даже на еду не хватит. Броня и Яночка привыкли отдыхать за границей в дорогих отелях. Отец пообещал мальчику машину, если тот сможет получить аттестат».

– Что значит «если сможет получить аттестат»? – не понял Макс.

Глава 29

Николай Георгиевич вскочил и вновь забегал по гостиной.

– Инна считала Петра образцовым отцом, а я видел, что Комаров портит детей. Те с пеленок усвоили простую истину: если мама запрещает есть конфеты перед обедом, ступай к папе, он разрешит. Бронислав отвратительно учился, Яна получше, но тоже ехала на хилых тройках. Парень остался на второй год в восьмом классе, менял постоянно школы, в дневнике одни замечания, а папеньке казалось, что учителя придираются к его отпрыску. Кое-как красавчик получил аттестат о среднем образовании, но пристроить его ни в один вуз Петр так и не сумел. Даже на коммерческое отделение не желали брать человека, пишущего в анкете: «РАдился в Москве, хАдил в школу». Пришлось мажору отправиться в армию. Хотя, конечно, папенька подсуетился, дал кому следует на лапу, и Бронислав служил в элитной части, расквартированной в столице. На выходные и праздники его отпускали домой, вместо казармы было прекрасное общежитие, где жили по двое в комнате. Отличная служба! Вот Яна попала в вуз. Не спрашивайте его названия, не помню, вроде девочка училась на пиарщицу. А потом Петр убил жену. Пришло же негодяю в голову подсунуть бомбу в автобус! И я абсолютно не заподозрил участия в этом Юрия, просто очень испугался, когда сообразил, что Лариса ехала в том же «Икарусе». Позже, когда ужас меня отпустил, я весьма удивился встрече, которую судьба устроила моей дочери и Инне. Мне очень жаль Петрову, но я никак не причастен к ее гибели. Понимаю, почему вы расспрашиваете о женщинах, с которыми я поддерживал отношения в последние годы, и отвечу: нет, ни у кого из них не было повода для мести. Так уж получилось, что две мои подруги погибли. У Паниной две дочки, они сейчас живут у бабушки в Перми, одной десять, другой двенадцать лет. Олег в тюрьме, из-за решетки нагадить мне не мог. Петр Комаров отбывает пожизненное заключение. Бронислав, по словам Яны, уехал после службы искать счастья в Америку, сестре не пишет. Сама Яна работает у Надежды Зотовой, младшей сестры Аллы. Девушка организует в кафе тематические вечеринки, дни рождения, юбилеи. Инна меня, естественно, с детьми не знакомила, Бронислава я никогда в жизни не видел, а вот с Яной изредка встречаюсь, но она не знает, какие отношения связывали меня с ее матерью.

Я моментально вспомнила худенькую, болезненно бледную девушку, которая принесла в кабинет Зотовой кофе с ватрушками, поняла, что это дочь Петровой, и воскликнула:

– Вы попросили Надежду пригреть Яну?

– Надя, Алла и Инна дружили давно, – пояснил Николай Георгиевич. – Аллочка была прекрасным врачом, она постоянно лечила Петрову. Хочу внести ясность. У вас не должно создаться впечатление, что Комаров этакий мужлан, который с порога бьет женщину кулаком. Нет, мерзавец намного коварнее, настоящий иезуит. Допустим, Петр в очередной раз заподозрил супругу в измене. Сразу он карать ее не станет, а затаится, обмозгует ситуацию, составит план мести и лишь потом начнет действовать. Ну, например, такая была история…

Поехала семья на теплоходе в круиз. Инна перед тем, как подняться на судно, захотела в туалет и побежала его искать. Когда возвращалась, ее остановил молодой парень с вопросом:

– Простите, не знаете, есть ли на пристани аптека?

– Да, вам вон туда! – ответила Петрова.

Юноша улыбнулся и поблагодарил Инну, та тоже улыбнулась. Все. Обычная житейская ситуация.

Но Петр, издали наблюдавший за супругой, посчитал иначе. Думаете, он налетел на жену, когда та подошла? Закатил сцену ревности? Вовсе нет. Петя и глазом не моргнул, семья спокойно села на теплоход. Через два дня капитан устроил для пассажиров вечером прием. Инна надела красивый вечерний наряд с широкой юбкой, вошла в зал, где веселился народ, хотела направиться к фуршетному столу, но вдруг ее остановила незнакомка и прошептала:

– Дорогая, вам надо вернуться в каюту, позади на юбке огромная дыра.

Инна покосилась на одну из зеркальных панелей, которыми было облицовано помещение, и ахнула. От поясницы до колен юбка распадалась на две части. Маленькая деталь. Некоторые женщины не надевают под шелковое одеяние трусики, потому что они некрасиво проступают сквозь ткань, Инна тоже решила обойтись без нижнего белья и теперь сверкала голой попой.

Окружающие интеллигентно сделали вид, будто ничего не заметили. Чуть не сгоревшая от стыда Петрова кинулась в каюту, куда вскоре пришел муж и сказал:

– Здорово ты выступила. Весь народ исключительно о твоей жопе судачит.

Инна, понявшая, кто аккуратно подпорол шов юбки, сделав так, чтобы она некоторое время была целой, а потом, при движении, развалилась, не сдержала эмоции:

– Это ты придумал! За что ты меня так ненавидишь?

– А нечего молодым парням на пристани глазки строить! Только и думаешь, как бы с кем потрахаться! – рявкнул Петр и избил супругу.

Свой рассказ Весенин завершил почти риторическим вопросом:

– Понимаете иезуитскую манеру Комарова?

Я кивнула. Николай Георгиевич прислонился спиной к подоконнику.

– Алла умела быстро «тушить» синяки Инны, зашивала пару раз раны на ее лице…

– Бровь! – воскликнула я.

Весенин и Макс с недоумением воззрились на меня.

– У тех, кого избивают, часто травмируется бровь, – пробормотала я.

– Верно, – в один голос согласились мужчины.

А я вспомнила.

Нина Егоровна Белкина, верная секретарша директора клиники, где работала Алла Михайловна, рассказала мне, как поздним вечером, захотев полакомиться тортом, отправилась в хирургическое отделение в надежде найти бисквит там в холодильнике. Медсестры в комнате отдыха не оказалось, и Белкина, человек старого воспитания, не стала брать торт без спроса, а пошла искать кого-нибудь из персонала. Услышала голоса в перевязочной, заглянула туда и увидела Аллу Зотову, которая зашивала бровь своей подруге Инне. И ведь Нина Егоровна попыталась рассказать мне подробности, воскликнула что-то вроде: «Я хорошо знала Инну, она часто прибегала к Алле, милая женщина, но муж у нее натуральный урод. Представьте, что он сделал…»

Белкина явно намеревалась рассказать мне про взрыв автобуса, но я решила, что услышу порцию совершенно не относящихся к Зотовой сплетен, и остановила ее. Я допустила ошибку, мне следовало дать Белкиной выговориться, и уже тогда бы стало ясно: со взрывом автобуса что-то нечисто. Выстроилась бы цепочка – Лариса вроде случайно оказалась в «Икарусе», но женщина, чей муж устроил взрыв, подруга Аллы, любовницы Весенина. Впредь будет мне наука, нельзя прерывать человека, даже если его несет не в ту степь, может, именно в этой степи и зарыта собака.

А Николай Георгиевич тем временем продолжал рассказывать.

Спустя пару недель после кончины Инны он пошел в клинику на прием к гомеопату Зотовой. О ней Весенину не раз говорила Петрова. Алла Михайловна понравилась Николаю. Она составила для него капли от бессонницы и вдруг спросила:

– Вы не так давно приобрели семейный контракт в нашем медцентре, впервые у меня на приеме. Не ошибусь, если предположу, что обратиться сюда посоветовала вам покойная Инна Петрова?

– Да, – поразился Весенин. – Как вы догадались?

– Инночка была моей лучшей подругой, – ответила Зотова, – я все о вас знала.

Николай подождал, пока Алла завершит прием, и позвал ее в кафе. Вот так и начался их роман, который продолжался до смерти Аллы, умершей через несколько дней после трансплантации почки.

– А что это за история была с деньгами, полученными от клиники? – спросил Макс.

Николай Георгиевич сжал губы в тонкую линию, потом нехотя сказал:

– В день, когда Рае стало плохо, Аллу положили на очередной диализ. Я не имел возможности соединиться с ней, посоветоваться, рассказать, что с женой, и, естественно, вызвал «Скорую» из клиники. Аллочка там уже не работала. И, кстати, она предупреждала меня, что лучше разорвать контракт с этой клиникой, в ней не осталось знающих специалистов. Прежний владелец умер, дело перешло к его сыну-балбесу. И если в первое время после смерти старого хозяина все еще шло по накатанной, то теперь клиника превратилась в скопище неучей. Но, понимаете, я думал, что в Зотовой говорит обида. Ее заставили уволиться, поступили некрасиво с врачом, которая служила не один год, выставили на улицу больную женщину.