Брат мой, враг мой - Митчел Уилсон

Несмотря на чуть смущенную улыбку, было видно, что это обстоятельство доставляет Броку истинное удовольствие. Ибо хотя давняя его мечта осуществилась весьма приблизил тельно, зато ему удалось сделать это за чужой счет, поэтому большего требовать не приходилось.

– Попробуйте-ка этот бульон, – сказал он. – Дела у нас тут идут неплохо, но этот дом никогда уже не увидит такого зрелища, как свадьба Салли Шеффер. Какие тут были дамы! Знаете, может, у меня старомодные вкусы, но в девяностых годах дамы обладали чем-то таким, чего и в помине нет у нынешних женщин. Конечно, я горой стою за прогресс и тому подобное, но, на мой взгляд, теперешние полуголые, намазанные девчонки, дымящие сигаретами и дрыгающие ногами в чарльстоне, прежним барышням и в подметки не годятся. Мужчины и те раньше были крупнее, солиднее. Ей-богу, вы просто кожей чувствовали, что Макс Шеффер имеет миллион долларов и общается со всей европейской аристократией и высшим светом Нью-Йорка!

– В тот вечер здесь был бал, – задумчиво продолжал Брок. – Французское шампанское, великолепные сигары, омары, специально привезенные с Востока, и тут же – я, желторотый птенец, только что окончивший школу. Этого вечера я никогда не забуду. Макс Шеффер стоял рядом с дочерью на этом самом месте, где я сижу. И вот я тут завтракаю, а он лежит на кладбище в Сан-Франциско, в городе, где в девяносто седьмом году он потерял всё свое состояние.

Брок замолчал и покрутил головой, как бы отгоняя мрачное видение.

– Человек, наживший такое богатство и не сумевший его сохранить, на мой взгляд, попросту его не заслуживал. А всё-таки в тот вечер старик выглядел грандиозно. Понимаете, это был первый по-настоящему богатый человек в моей жизни. – Брок сейчас походил на коллекционера, который с ласковой грустью вспоминает о маленькой, далеко не безупречной гемме, впервые пробудившей в нем страсть к подобным вещам. – Ну ладно. – Брок поднял бокал с водой. – Выпьем за завтрашних миллионеров, за то, чтобы вы получили свой миллион и сумели удержать его подольше!

Когда завтрак подходил к концу, Брок заговорил о делах.

– Наш договор будет готов на той неделе. Капитал найдется: я уже заручился согласием нескольких человек, кроме одного, который послезавтра приедет из Миннеаполиса. Это Арчи Тэрстон из «Уэстерн миллз». Слыхали о таком? Нет? Ну, конечно. Арчи Тэрстон – это не то, что старый Макс Шеффер. Должно быть, стиль миллионеров тоже изменился. У Арчи есть одна особенность – он целиком полагается на первое впечатление. Когда я приведу его к вам, постарайтесь как-нибудь устроить, чтоб вы работали таким же манером, как в тот день, когда я был у вас впервые. Очень внушительное зрелище для неспециалиста!

– Но то, что вы видели, – уже пройденный этап, – сказал Дэви. – Дело в том, что мы собираемся разобрать весь прибор – в нем надо кое-что изменить.

Кен бросил на Дэви быстрый взгляд.

– Это не к спеху, мистер Брок. Мы устроим для него любопытное зрелище.

– Но, позвольте, я не хочу, чтобы вы обманывали Арчи, – торопливо сказал Брок.

Кен повернулся к нему.

– Мы верим в свою работу, мистер Брок, поэтому, что бы мы ни делали, никакого обмана быть не может.

– Вот это я и имел в виду, – благодарно улыбнулся Брок, и Дэви понял, что с этой минуты Кен стал его любимцем.

По дороге домой Дэви заметил:

– Если б с такой просьбой к нам обратился Карл Бэннермен, мы сказали бы, что он заставляет нас заманивать простака.

– Да брось ты, – резко оборвал его Кен. Впрочем, и у него в душе остался неприятный осадок. – Мы должны добыть денег. Остальное неважно.

Человек из Миннеаполиса прибыл в кремовом лимузине марки «пирс-эрроу», исполосованном горизонтальными брызгами грязи, как бывает при большой скорости. За рулем сидел шофер. Мистер Тэрстон, крупный, цветущий мужчина, угрюмо возвышался над головой Брока и дергался от нетерпения. У него были большие руки с наманикюренными ногтями и почти сердитое выражение лица.

Он то и дело бормотал: «Э-э, спасибо… чрезвычайно интересно, знаете»

– и упорно пятился к двери, но Брок крепко держал его за рукав, расспрашивая Кена с необычайным энтузиазмом. Наконец терпение Тэрстона лопнуло, и он настойчиво дернул Брока за локоть.

– Фред, выйдем, пожалуйста, на минутку. Мне нужно кое-что вам сказать.

И через боковую дверь донесся его жалобный голос:

– Фред, я же вам говорил: меня такие вещи ни капли не интересуют…

– Нет, вы послушайте меня, Арчи, – возразил Брок и, решительно взяв своего спутника под руку, отвел в сторону, откуда их уже не было слышно. Дэви и Кен стояли неподвижно и молчали. Вскоре снова послышался голос Брока – приятели, по-видимому, обошли вокруг сарая и опять прошли мимо двери. – И эта штука, что у них в мастерской, по сравнению с радио – то же самое, что автомобиль по сравнению с велосипедом. Арчи, дорогой, – проникновенно говорил он, приостанавливаясь у двери, – вряд ли вы найдете более консервативного человека, чем я, но я беру на себя смелость предсказать, что через десять лет средний американец будет иметь в кармане миллион долларов. И черт меня возьми, если вы не верите в будущее своей страны!

– Я такой же хороший республиканец, как и вы, Фред Брок, и вы это знаете, но всё остальное – чушь, и мне больно видеть, что вы клюнули на эту удочку.

Прошло десять минут, а спор всё ещё продолжался. Брок просунул голову в дверь и сообщил, что они вчетвером сейчас поедут завтракать в клуб.

Но и за столиком Тэрстон не перестал артачиться.

– Знаете, Фред, вы меня извините, но я хочу поговорить с молодыми людьми абсолютно откровенно, – скороговоркой произнес он. – Я вижу, вы славные ребята и знаете толк в своем деле. Желаю вам всяческих успехов. Но эта затея не для меня. Всё, что связано с зерном, – пожалуйста, это меня интересует. Но надо быть полным простофилей, чтоб соваться в незнакомое дело. И не тычьте мне в нос своим Билли Дюрантом! – рявкнул он вдруг на Брока. – Дюрант и прочие, кто выпускает моторы, раньше занимались всякой техникой, а до изобретения автомобиля – телегами и каретами. Кроме того, мальчики, я ведь тут только проездом в Милуоки – по делам, – добавил он, многозначительно глянув на Брока. – Вас бесполезно приглашать с собой, так ведь, Фред?

Во взгляде Брока, который он бросил на своего приятеля, Дэви уловил сострадание.

– Да, Арчи, – тихо сказал Брок. – Поезжайте уж один.

На крупном розовом лице Тэрстона появилось робкое выражение.

– На этот раз без нотаций, Фред?

– Да, Арчи. Всё равно толку не будет, правда?

– Никакого.

Брок глубоко втянул в себя воздух и опустил глаза.

– Но если вам нужна компания, почему бы не взять с собой этих мальчиков? Насколько мне известно, ни у того, ни у другого нет особых привязанностей, и они ещё достаточно молоды для таких прогулок.

– Погодите минутку, мистер Брок, – вмешался Кен, начиная кое-что понимать. – Мы не желаем быть незваными гостями. Мистер Тэрстон…

– Мистер Тэрстон едет вовсе не в гости, – с горечью сказал Тэрстон. – Мистер Тэрстон едет в Милуоки не потому, что ему этого хочется, и не потому, что его пригласили в гости, а потому, что ему дьявольски необходимо устроить себе встряску, дома же это делать неудобно. А, пропадай всё пропадом, едем!

Кен и Дэви молча обменялись взглядами через стол. Лицо Кена было суровым и упрямым. Он решил согласиться.

– Делай как хочешь, – сказал Дэви. – Я лучше останусь дома.

– Мы поедем оба, – объявил Кен.

По дороге к машине Брок отвел Дэви в сторону. Дэви подумал, что Брок хочет избавить его от поездки, и преисполнился к нему благодарности за чуткость.

– Хочу вам сказать, что вы мне оказываете огромную услугу. Теперь он будет обязан войти в наше дело. Только последите, чтоб он остался цел и невредим. – Брок потрепал Дэви по плечу. – Вы бросаетесь в омут в отличной компании, молодой человек.

Громоздкая машина с ревом пронеслась через город и помчалась по шоссе. Внешний мир с убаюкивающим гулом пролетал мимо, обдавая запахом весенней зелени и полевых цветов. Некоторое время Тэрстон молчал, не зная, о чём говорить, и только потягивал виски, держа в одной руке бутылку, а в другой – серебряный стаканчик.

– Может, это весна так действует, – задумчиво произнес он наконец. – Я тоже бывало съезжал на заду по двери погреба, как тот мальчишка, что мы только что видели! А теперь мне уже пятьдесят два. Мне! Черт, быть этого не может! Иногда у меня возникает такое чувство, что стоит мне на минутку зазеваться – и тотчас какой-то шутник вырывает из календаря сразу пять лет. Ещё десять-двенадцать лет – и конец, но куда же девались эти годы? Куда, спрашивается? Всего десять лет назад я был в полной форме. Я верил во всё. Если случалось что-нибудь хорошее, я приписывал это тому, что я такой умный и ловкий. Теперь-то мне известно, какая всё это ерунда! Вот я вам сказал, что хочу держаться той области, которую знаю! Это тоже ерунда! Ничего я ни о чём не знаю, и – что меня смертельно пугает – никто ни о чём не знает. Никто! – Он в отчаянии стиснул руки. – Мне нужно хорошенько встряхнуться – вот и всё. Тогда, может, я опять приду в себя. Слушайте, перед девушками, пожалуйста, не называйте меня мистером Тэрстоном. Зовите просто Арчи.