Просто вместе - Анна Гавальда

- И не говори, Филу, - проворчал Франк, - она совсем озверела…

- Возьми его чемодан, - приказала висевшая на шее у Филибера Камилла. - Знаешь, у нас для тебя сюрприз…

- Боже, нет… Я… Я не слишком люблю сюрпризы… не… не нуж… не нужно было…

- Эй, голубки! Может, притормозите чуток? Ваш денщик устал… Черт, да что ты туда засунул? Доспехи?

- Несколько книг… Больше ничего…

- Проклятье! Филу, да у тебя этих книг - хоть жопой ешь! Зачем ты эти-то из замка приволок?

- Наш друг в отличной форме, - шепнул Филибер на ухо Камилле. - У вас все в порядке?

- У кого это у нас?

- О… ну… у вас…

- Не поняла?

- У т… тебя…

- У меня? - с улыбкой переспросила она. - Очень хорошо. Я рада, что ты вернулся…

- Я тоже… Все было спокойно? Я не увижу в квартире траншей? Мешков с песком?

- Проблемы? Ни одной? У него сейчас подружка…

- Вот как? Прекрасно… А как прошли праздники?

- Какие праздники? Праздник у нас сегодня вечером! Мы отправимся куда-нибудь ужинать… Я вас приглашаю!

- Куда это ты нас приглашаешь? - промурлыкал Франк.

- В «La Coupole»!

- Только не туда… Это не ресторан, а завод по изготовлению жратвы… Камилла грозно нахмурилась,

- Именно туда! В «La Coupole». Я обожаю это место… Туда ходят не для того, чтобы есть, а из-за декора, обстановки, публики… И чтобы побыть вместе…

- Не для того, чтобы есть… В жизни ничего глупее не слышал!

- Ну и ладно, не хочешь идти - не надо, тем хуже для тебя, мы с Филибером все равно отправимся. Попрошу заметить - это мой первый каприз в наступившем году!

- Там наверняка не будет мест…

- Будут! В крайнем случае подождем в баре…

- А как же библиотека господина Маркиза? Я что, попру ее с собой в ресторан?

- Оставим чемодан в камере хранения и заберем на обратном пути…

- Ты все продумала… Черт, Филу! Да скажи же что-нибудь!

- Франк…

- Что?

- У меня шесть сестер…

- И?

- Скажу тебе просто и ясно: признай свое поражение. Чего хочет женщина, того хочет Бог…

- Кто это сказал?

- Народная мудрость…

- Приплыли! До чего же вы оба мне надоели с вашими цитатами…

Он успокоился, когда она взяла его под руку. Они шли по бульвару Монпарнас, и зеваки расступались, давая им дорогу.

Со спины они выглядели очень авантажно…

Слева худой дылда в шубе «Бегство из России», справа крепыш в куртке Lucky Strike, а между ними - девушка. Она щебечет, смеется, подпрыгивает, мечтая, чтобы они подняли на руки и скомандовали: «И раз! И два! И три! Оп…»

Она держала их очень крепко. Все ее душевное равновесие зависело только от них. Вперед, назад- ходу нет. Только здесь…

Тощий верзила шел, слегка наклонив голову, крепыш шагал, засунув кулаки глубоко в карманы потертой куртки.

Оба они, сами того не сознавая, думали в точности то же самое: вот мы идем втроем по улице, мы голодны, как волки, мы вместе, и пусть все катится в тартарары…

Первые десять минут Франк вел себя просто невозможно, критикуя все на свете: меню, цены, обслуживание, шум, туристов, парижан, американцев, курильщиков и некурящих, столики, омаров, свою соседку, свой нож и безобразную статую, которая наверняка испортит ему аппетит.

Камилла и Филибер хихикали.

Выпив бокал шампанского, два стакана шабли и съев шесть устриц, он наконец заткнулся.

Филибер, совершенно не умевший пить, все время смеялся - глуповато и беспричинно. Он то и дело ставил бокал на стол, промокал губы и бормотал, подражая знакомому кюре из деревенского прихода: «Ааа-минь, ааах, до чего же я счастлив быть с вами…» По настоянию друзей он сообщил им новости о жизни своего маленького дождливого королевства, о семье, наводнениях и рождественском ужине у кузенов-интегристов, попутно объяснив с мрачноватым юмором массу невероятных обычаев, чем совершенно их заворожил.

Франк изумленно таращил глаза и каждые десять секунд повторял как заведенный: «Да ну?», «Нет!», «Нееет…».

- Говоришь, они обручены уже два года и никогда… Погоди… Не верю…

- Ты должен выступать в театре, - тормошила Филибера Камилла. - Уверена, ты будешь великолепным шоуменом… Ты столько всего знаешь и рассказываешь так остроумно… И так беспристрастно… Мог бы, например, очаровать публику историями о странностях родовой французской знати…

- Ты… правда так думаешь?

- Я просто уверена! Да, Франк? Слушай… Ты же сам говорил, что какая-то девушка в музее хотела взять тебя с собой на курсы…

- Ддда… Но… но я слишком за… заикаюсь…

- Нет, когда рассказываешь, речь у тебя красивая и плавная…

- Ввы… вы так считаете?

- Да. Твое здоровье, мой высокородный друг! Я пью за то, чтобы в новом году ты принял верное решение! И не жалуйся - его будет легко выполнить…

Камилла расчленяла крабов и делала для них дивные бутербродики. Она с детства обожала блюда из даров моря, потому что возни было много, а есть не приходилось почти ничего. Прячась за горой колотого льда, она могла целый вечер морочить голову сотрапезникам, и никто не доставал ее советами и вопросами. Она подозвала официанта, чтобы заказать еще одну бутылку, проигнорировав практически нетронутую еду на своей тарелке, сполоснула пальцы, ухватила тост, откинулась на спинку стула и закрыла глаза.

Клик-кляк.

Все замерли.

Время остановилось.

Счастье.

Франк рассказывал Филиберу истории о карбюраторе, и тот терпеливо слушал, в очередной раз демонстрируя широту образования и величия души:

- Конечно, 89 евро - это сумма, - степенно кивал он, - а… что об этом думает твой друг… толстяк…

- Толстяк Тити?

- Да!

- Ну, знаешь, Тити… Ему плевать… У него таких головок цилиндров навалом…

- Ну конечно, - с искренним участием отвечал Филибер, - толстяк Тити - это толстяк Тити…

Он не издевался над Франком. В его словах не было ни малейшей иронии. Толстяк Тити - это толстяк Тити, так оно и есть.

Камилла спросила, кто хочет съесть с ней на двоих блины фламбе. Филибер предпочел сорбет [50] , а Франк решил оговорить условия:

- Погоди… Ты из каких птичек? Из тех, что говорят «на двоих», а потом сжирают все сами, невинно хлопая ресницами? Или из тех, что собирают ложкой весь крем с торта? Или ты из тех, кто держит слово?

- А ты закажи - и узнаешь…

- Восхитительно…

- Нет, они разогретые, слишком толстые, и масла слишком много… Я сам напеку тебе блинов, поймешь разницу…

- И когда ты…

- Когда станешь благоразумной девочкой.

Филибер чувствовал, что ветер переменился, но пока не понимал, в какую сторону он теперь дует. Этого не понимал никто.

В чем и заключалась вся прелесть ситуации…

Поскольку Камилла настаивала, а «чего хочет женщина…», они поговорили о деньгах: кто и за что будет платить, когда и как? Кто будет ходить за покупками? Сколько стоит потратить на рождественские подарки консьержке? Чьи имена будут стоять на почтовом ящике? Будут они устанавливать телефон или нет и что делать с гневными посланиями из Казначейства относительно задолженности по налогам? А уборка? Каждый наводит порядок в своей комнате? Отлично, но почему это кухню и ванную всегда убирают они с Филу? Кстати, в ванную нужно поставить мусорную корзинку, я этим займусь… А ты, Франк, выбрасывай пустые пивные банки и бутылки и открывай хоть иногда окно в своей комнате, не то все мы подцепим какую-нибудь заразу… О сортире. Не забывайте поднимать сиденье и предупреждайте меня, когда кончается бумага… И еще: может, купим приличный пылесос… Швабра фирмы Bissel времен Первой мировой - это, конечно, вещь, и все-таки… Ага… Что еще?

- Ну что, Филу, ангел мой, теперь понимаешь, почему я уговаривал тебя не селить в доме бабу? Видишь, что происходит? И это только начало…

Филибер Марке де ла Дурбельер улыбался. Нет, он не видел, что происходит. Он провел две унизительные недели, ежесекундно чувствуя кожей раздраженный взгляд отца, который больше не мог скрывать своей неприязни. Его первенец не интересовался ни землей, ни финансами и меньше всего - собственным социальным положением. Бездарь, придурок, торгующий открытками в музее и начинающий мучительно заикаться всякий раз, когда младшая сестра просит его передать соль. Единственный наследник родового имени, не способный сохранять должную дистанцию в разговоре со сторожем охотничьих угодий. «Я этого не заслужил…» - шипел он себе под нос каждое утро, глядя, как Филибер ползает по полу, играя с Бланш в куклы…

- Вам больше нечем заняться, сын мой?

- Нет, отец, но я… я… Скажите, если вам нужна моя помощь…

Но дверь хлопнула прежде, чем он успел закончить фразу.