Убийство церемониймейстера - Николай Свечин

– Как вы и велели, я вошла, объяснилась и отдала конверт молодому. Он довольно небрежно бросил его на пустой стол, возможно на ваш. Около окна. Тут я уронила перчатку. Это оказалось непросто, потому что второй, который постарше, все время на меня пялился. Будто красивой женщины никогда не видел…

– Но вы изловчились?

– Да.

– Отлично. Что было дальше?

– Дальше я удалилась, как мы и договаривались. Почти тут же следом вышел и молодой. Интересный юноша! Когда войдет в возраст… знаете, мужчина особенно хорош после двадцати пяти и до сорока пяти…

– Мария Евдокимовна!

– Простите! Так вот, этот красавец предложил подвезти меня куда нужно. Сказал, что ему сейчас на Офицерскую, но он может сделать крюк, чтобы я не смущалась этим обстоятельством. По-моему, я ему понравилась!

– Не удивлен! Но не отвлекайтесь, пожалуйста.

– Хорошо, не буду. Так вот. Возле лестницы я «вспомнила», что забыла перчатку, простилась и отправилась обратно в кабинет. И знаете, что я вам скажу? Изменник – тот, второй!

– Почему вы так решили?

– Когда я вошла, неожиданно, без стука, он застыл возле стола с конвертом. Весь… обескураженный. Совершенно очевидно, что он читал письмо! Но услышал шум и успел бросить его перед собой.

Лыков слушал вдову, не сводя глаз с подъезда департамента. Вдруг он увидел, как из неприметной боковой двери вышел Шустов и направился в сторону Литейного проспекта. Клюет!

– Мария Евдокимовна, вы большая умница и молодец, – торопливо сказал сыщик. – Я так и сообщу Лерхе. А сейчас возвращайтесь домой и никому не говорите о сегодняшнем фокусе. Фрол, отвези барыню!

Голендеева хотела что-то возразить, но сыщик уже выскочил из пролетки и отправился за Шустовым.

Слежка, однако, продолжалась недолго. Пересекая родную Моховую, Алексей заметил за собой хвост. Дюжий парень в обдергайке[46] и фартуке шел в двадцати шагах сзади. В отражении в витрине сыщик разглядел характерный нос картошкой. Ефим Цыферов! Вот кто прикрывал изменника со спины. Пришлось немедленно уходить в боковую улицу.

Алексей спокойно отпустил своего чиновника для письма. Теперь он знал, кто предатель, а кто честный человек. Кроме того, он получил сразу ответ и на главный вопрос. Если бы купили Валевачева, варианты бы еще оставались. Юрий – помощник Лыкова, он присутствовал при допросах, ездил по участкам с приметами Снулого. Но кто знал, что Сергей Фирсович Шустов служит в Особенной части и пишет за начальника все рапорты? Сведения эти секретные, дипломату Лерхе недоступные. А вот чиновник Департамента общих дел МВД Арабаджев к ним допущен. В инспекторском отделении департамента лежит временный штат части с указанием всех фамилий.

Лыков был очень доволен своим открытием. Как гора с плеч! Главное, Юрий честен. Да и Лерхе вызывал симпатию, в отличие от вероотступника и карьериста Арабаджева. Теперь можно продолжить дознание. У надворного советника уже был план, в котором Валевачеву отводилась важная роль. Надо срочно его найти. И Алексей отправился на Офицерскую.

Он ехал и думал. Теперь стала понятна необычная инициатива Шустова с поиском мирового судьи. Это был ловкий шаг Василия Мансуровича. Он ведь не заготовил заранее никаких уловок, кроме как подставить лакея. Рассчитывал, что полиция подумает на пропавшего и сосредоточит все силы на его поиске. Случайное открытие трупа спутало карты. Лыков сразу стал подозревать состоящих в должности. И Арабаджев пошел на риск. Он нарочно привлек к себе внимание сыщика, сам сунул голову в луч света. Для чего? Для того чтобы пройти чистилище первым. Покаяться в маленьком грехе и отвести подозрение в большом. Ну, вредил репутации Дашевского… Зато другие-то, другие! Лерхе дуэлью грозил, у него невесту увели. Дуткина подло обманули, да еще и обокрали. Вот где настоящие мотивы!

Так, это понятно. А письмо Илиодора Ивановича? Вероятно, когда Дашевского убивали, оно лежало на виду. Зарезав хозяина, Снулый обшарил дом и обнаружил послание. Бывший сыскной агент оценил, какая важная вещь попала к нему в руки, и прихватил на всякий случай с собой. И в нужное время дал ей ход.

На Офицерской было, как всегда, людно. Лыков прошел на третий этаж, в сыскную полицию. Знакомые агенты и чиновники сновали вокруг, не обращая на него внимания. Вдруг из коридора вывалились Шереметевский с Валевачевым. Надворный советник загундосил:

– Ваши благородия, где мне тут енерала найти?

Шереметевский заржал, как конь, и ответил:

– Леш, где я тебе генерала возьму? С тех пор как уволился Путилин, их у нас и нету.

Губернский секретарь отступил на шаг, вгляделся и ахнул:

– Алексей Николаевич! А нам сказали, вы в Либаве!

Лыков обратился к приятелю:

– Леня, ты у нас глазастый. Но меня не видел. Договорились?

– Запросто! Либава, так Либава…

– Вот! Юрия Ильича я у тебя конфискую.

– Я ж покладистый, – ответил коллежский асессор. – И на это согласен!

Лыков отвез помощника на конспиративную квартиру. Валевачев оказался здесь впервые и не преминул ее обойти. Красота! Жить можно! Пять комнат, бронзовая ванна, ватерклозет, самовар на кухне, полный набор посуды, постельные принадлежности…

– Кто за все это платит?

– Департамент полиции. Таких квартир у нас еще четыре, но они в распоряжении Секретного делопроизводства.

Надворный советник усадил помощника подальше от окна и огорошил:

– Шустов – предатель.

– Как это? – растерялся Юрий.

– А вот так. Сейчас он пробирается в убежище к Снулому. Хочет сообщить ему сведения, что передала вам сегодня вдова Голендеева.

– Да, вы, оказывается, отыскали ее! Красивая женщина…

– Ты для нее слишком молод. Вот после двадцати пяти, если захочешь… А пока слушай и не отвлекайся на баб!

И Лыков рассказал помощнику все, что успел выяснить за последние дни. Закончил он так:

– Преступление практически раскрыто. Надо взять Снулого, и он отдаст нам заказчика. Арест производим завтра.

– Ух ты! А как производим? Надо жандармов вызывать! Там без боя могут и не сдаться.

– Может, тебе еще и артиллерийскую батарею выписать? Обойдемся своими силами. Вечером я докладываю Дурново и получаю его санкцию. Завтра поутру тебе объявят о переводе в Секретарскую часть. Временно, до моего возвращения из Либавы. Ты узнаёшь об этом в присутствии Шустова, выходишь из кабинета – и летишь на Офицерскую. Извозчик будет ждать у Пантелеймоновского моста, его зовут Фрол. В гримерном депо сыскной полиции тебя быстро переодевают и клеят усы. Цыферов мог тебя видеть, поэтому нужна маскировка.

– Цыферов?

– Слушай дальше. В твое отсутствие в кабинет приходит курьер от Вощинина. Он объявляет Сергею Фирсовичу, что сыскная полиция выяснила место жительства разыскиваемого Агейчева. Шустов берет пакет, расписывается в получении – и опять бежит к Снулому, с очередной важной вестью. Я слежу за ним, Цыферов – за мной, а ты – за Цыферовым. Так вчетвером и гуляем. Я делаю вид, что не замечаю хвоста. А ты постарайся, чтобы отставной егерь не обнаружил тебя. Когда дойдем до явки Агейчева, я захожу туда следом за Шустовым. Или меня за ворот тащит Ефим. Ты ждешь четверть часа и, если оттуда никто не выходит, бежишь за подмогой.

– Как это? А вы останетесь у них в лапах? Я буду штурмовать!

– Нет. Ты человек без боевого опыта. Зови наряд городовых, один на рожон не лезь.

– Когда-нибудь надо же начинать! – воскликнул Валевачев. – А то так и уйду на пенсию без боевого опыта!

– Сядь! – рявкнул Лыков. – И не кудахтай. Я запрещаю тебе входить внутрь, и это не обсуждается. Поясню. Их там должно быть совсем немного. Двое или трое. Третий, скорее всего, Васька Питенбрюх. Он барыга, а не кулачный боец. И ребята, как это обычно бывает, меня недооценят. Так что, вероятно, я минут через пять выйду на крыльцо и махну тебе рукой. Но револьвер все-таки возьми.

– У меня нету.

– На, – Лыков протянул помощнику свой «веблей», подарок покойного Буффало.

– А вы?

– У меня дома лежит специальный «смит-вессон» с укороченным стволом. Остался от товарища… Вечером зайду и вооружусь.

Надворный советник показал помощнику, как взводить револьвер и как ставить на полувзвод. Валевачев попросил добавить ему патронов, но начальство только рассмеялось.

– Ты что, воевать там собрался? В барабане шесть штук, хватит тебе.

Юрий сунул «веблей» в карман, и тот сразу же заметно оттопырился. Переложил за ремень – и оружие с грохотом выпало из-под сюртука. Лыков ругаться не стал.

– Ничего, так со всеми бывает в первый раз. Поехали ко мне домой, выдадим тебе укороченную модель.

Они сели в пролетку к отставному бомбардиру. Лыков познакомил помощника с возницей, сказав: