Госпожа - Анна Завадская

— Да нет, вынуждена буду отказать. — сказала я, стравливая появляющуюся злость и страх в почти переполненный сундук сдерживаемых эмоций.

Ох, кажется, придется мне его в ближайшее время использовать… Такой шикарный склад эмоций получился из него… Так много силы… Ох, придется. Надеюсь, не сегодня.

— А что так, боишься, что я не смогу оказать достойный прием таанре, эмпе и магу духа в одном лице? — скупо улыбнувшись, он вернулся к прерванному занятию.

— У меня на завтра назначена примерка нового платья, прости. — снова ровным голосом сказала я, пожав плечами. — А сегодня я собираюсь поужинать у подруги, так что… Давай поскорее закончим, мне ещё переодеваться.

Алар-раган засмеялся, уртвары вздрогнули, Государь с трудом поднял на меня взгляд. Звезды светлые! Сделайте сундук чуть больше… Пожалуйста… Иначе, боюсь, он лопнет сегодня.

Это был взгляд того, кто пережил пытки, но не сломался, а просто устал до смерти. Это был взгляд того, кто уже не надеется — но не может сдаться из чистого упрямства. Это был взгляд того, кто видит фатальную ошибку человека, чья судьба ему небезразлична — и понимает, что ничего не может сделать. Я грустно улыбнулась. Я все понимала. Но не могла иначе. Я не хотела, чтобы этот мир стал похож на тот, которому принадлежала моя память. Я хотела, чтобы во главе страны стояли не марионетки, а личности, понимающие всю ответственность, которая существует во власти. Чтобы люди знали, что ими правит не казнокрад и сластолюбец, а тот, чье мнение решает все. Чтобы как раньше, уходя на войну, люди знали, что их не посылают на бойню ради сиюминутной выгоды кого-то — а что они защищают свои дома, свои семьи от судьбы, гораздо более страшной, чем простая смерть. Если сейчас Государство принесет в жертву своего Государя — оно погибнет. Погибнет дух абсолютной монархии, ведь не только сюзерен защищает своего вассала, но и вассалы приходят ему на помощь. Я не хотела этого. Я помнила, к чему привели такие изменения в наших странах. Усталая улыбка, перечеркнутая гримассой боли. И ещё одна порция эмоций отправляется в сундук.

— Ну вот, готово. Теперь осталось лишь сделать так, чтобы это клеймо осталось навсегда на нем. Как думаешь, кислота? Или обыкновенный огонь?

— Думаю, мы теряем время, Алар-раган. — из последних сил сдерживаясь, сказала я.

— Ну почему же. Если я не сделаю этого — ты же по своему благородству отпустишь его на все четыре стороны, а потом даже не заикнешься о том, чтобы он отблагодарил тебя. Ты им принесла на блюдечке с золотой каемочкой Арнер. И что они сделали? Отобрали имение твоего господина, уже мужа, я в курсе. Иначе бы тут был другой знак. Ну а так Государь не сможет забыть род, который когда-то предал его, а теперь — пытается спасти всеми силами. И ведь даже проклятие снять не хочет, представляешь? Откуда я знаю про проклятие? А кто помогал бунтовщикам, как думаешь? Правильно думаешь. Мы тогда тоже еще не были сильными и многочисленными. Но архивы вели уже тогда, да… Все-таки огонь. Ты же любишь играть с огнем…

Небольшой огонек зажегся на пальце Алар-рагана и лизнул края раны Государя. Стон боли. Я утопила кнопки активации на рукоятях до упора, зная, что еще одной порции эмоций ларец не сдержит. Алар-раган рассмеялся, продолжая пытку, а вот четверо уртвар отреагировали мгновенно. Слаженная атака четырех мечников закончилась перерубленными мечами и располовиненными телами.

— Ну что ты их так быстро… Аж неинтересно, Анна. Они так надеялись на то, что их смерть будет красивой… Ну что же, теперь хотя бы они не будут больше мучиться. Это лааны тех, кого ты убила при штурме Ясеневого бора. Им было проще умереть, чем продолжать бессмысленное существование. — и это все стоя ко мне спиной, продолжая пытать пленника.

— Ты хочешь, чтобы я такую же услугу оказала и тебе?

Он рассмеялся, закончил последнюю линию, повернулся ко мне и сказал:

— Нет, конечно. Дух моего лаана в целости и сохранности улетел в звездные чертоги, где ждет воплощения в следующем поколении. И он будет сильно расстроен, если я умудрюсь сгубить свой дух так же, как эти несчастные. Но я не поэтому тебя сюда пригласил. Я хотел предложить тебе поединок. Меня очень сильно заинтересовал твой способ сражаться духом. Вижу, ты постоянно его совершенствуешь. Это необычно. Так вот. Если ты победишь меня в этом поединке — ты получишь в качестве приза этого немного… потерявшего товарный вид, но зато ещё довольно способного сопротивляться, духа. Если же победителем стану я — то ты станешь одним из моих духов-прислужников.

Я хмыкнула. И чем его предложение отличается от того, что собиралась сделать я? Ах стоп. Поединок — это вам не дуэль до смертельного исхода. Он не хочет, чтобы я убивала его. И в то же время он хочет, чтобы я попалась в ловушку добровольного служения. Так ему бы пришлось сломать меня, прежде чем я бы начала служить, причем сломленная я уже не смогла бы быть нормальным бойцом. А так… Так он получит воина, который обязан будет работать на него несмотря ни на что. Хитрый ход. Рассчитанный на того, кто не умеет думать или кто слишком… подвержен эмоциям. Да, я бы вполне могла повестись на это, если бы у меня не было моего заветного сундучка.

— Не пойдет, Алар-раган. Ты предлагаешь мне не убивать тебя — и за это откупаешься духом Государя, которого я и так собиралась отсюда вытаскивать. Ты собираешься купить меня со всеми потрохами, со всеми знаниями, которые я получила от Государя, купить, чтобы я стала твоей добровольной собачкой на побегушках, если я проиграю. Я плачу больше, чем ты, Алар-раган. Так дела не делаются, меня не поймут.

— Ах Анна… Это же не базар… А я — не торговец. Ладно, сделаем следующим образом. Я отпущу Государя в случае твоего проигрыша.

— Алар-раган, ты правильно сказал, мы не на базаре. Мы обговариваем условия поединка. Очень важного как для меня, так и для тебя, насколько я поняла. Но все же. Мы заключаем с тобой… сделку. И учитывая то, что сумма контракта у нас нешуточная, просто устная договоренность здесь не подходит. К тому же, нам нужен тот или те, кто будет судьями в данном вопросе. Ни твои уртвары, ни мои трайры тут не подходят. В случае возникновения спорной ситуации они скорее перегрызутся, чем вынесут справедливое решение. Кто может рассудить нас?

Он задумался. Потом хмыкнул и сказал:

— Во времена воплощений, в таких… поединках, я все же настаиваю на этом термине, судьями всегда выступали сущности созидания, разрушения и равновесия. Но они очень давно не отзывались на призывы.

— Да потому что достали вы своими призывами! На всякий мелкий спор — призывают. Будьте свидетелями, будьте свидетелями. — недовольно сказала фигура, соткавшаяся из частичек тьмы.