100 запрещенных книг: цензурная история мировой литературы. Книга 1 - Николай Каролидес

«При Николае I, — писал Владимир Набоков, — русский поэт вынужден был осторожничать, и пушкинские попытки подражать дерзким французам — Парни и Вольтеру — легко подавила цензура».

Считается, что Пушкин закончил поэму летом 1821 года в Кишиневе, в южной ссылке. Здесь же, в Кишиневе, поэма, по-видимому, и начала расходиться в списках. Издатель первого собрания сочинений Пушкина

П.В. Анненков так отзывается об этом событии: «Итак — с рокового 1821 года начинается короткая полоса Пушкинского кощунства и крайнего отрицания, о котором принято у нас умалчивать». Сам Анненков не чурался вымарывать кощунственные стихотворения Пушкина в подлинной рукописи, сохраняя, правда, как правило, копии.

Редактор первого научного издания поэмы в 1922 году, филолог Борис Томашевский писал в предисловии к нему: «До последнего времени изучение его [литературного памятника] было затруднено цензурными условиями. Еще полвека тому назад о «Гавриилиаде» принято было умалчивать. Даже в настоящее время не изжиты те психологические препятствия, которые мешают опубликованию полного ее текста».

Наш современник, о. Борис Васильев, автор книги о духовном пути Пушкина, продолжает традицию неприятия поэмы: он признается, что не читал «Гавриилиаду» из уважения к памяти поэта.

В первом «Послании цензору», которое также распространялось в списках, Пушкин пишет о неподцензурной литературе, обращаясь к цензору А.С. Бирукову:

«Чего боишься ты? поверь мне, чьи забавы —Осмеивать закон, правительство иль нравы,Тот не подвергнется взысканью твоему;Тот не знаком тебе, мы знаем почему —И рукопись его, не погибая в Лете,Без подписи твоей разгуливает в свете.Барков шутливых од тебе не посылал,Радищев, рабства враг, цензуры избежал,И Пушкина стихи в печати не бывали;Что нужды? их и так иные прочитали».

Видимо, правительству «Гавриилиада» была известна в 1826 году. Но скандал вокруг поэмы разразился лишь два года спустя. «Дворовые люди штабс-капитана Митькова подали по начальству жалобу на своего барина, развращающего их чтением «Гавриилиады»», — рассказывает Ю. М. Лотман. По приказу Николая I дело Митькова было передано на рассмотрение особой следственной комиссии. Петербургскому генерал-губернатору, который вызвал Пушкина по этому делу в августе 1828 года, писатель, открещиваясь от авторства, соврал, что «в первый раз видел «Гавриилиаду» в Лицее в 15-м или 16-м году». Однако ему не поверили. На повторном допросе поэт рассказал, что «рукопись ходила между офицерами гусарского полку». «…Но от кого из них именно я достал оную, я никак не упомню. Мой же список сжег я, вероятно, в 20-м году. Осмеливаюсь прибавить, что ни в одном из моих сочинений, даже в тех, в коих я особенно раскаиваюсь, нет следов духа безверия или кощунства над религиею. Тем прискорбнее для меня мнение, приписывающее мне произведение столь жалкое и постыдное». Показания Пушкина показались неубедительными следственной комиссии и возглавлявшему ее императору. Поэтому Пушкин при поддержке Петра Вяземского пускает слух о том, что «Гавриилиада» принадлежит перу покойного князя Дмитрия Горчакова.

Николай предложил графу П. А. Толстому «призвать Пушкина к себе и сказать ему моим именем, что, зная лично Пушкина, я его слову верю. Но желаю, чтоб он помог правительству, кто мог сочинить подобную мерзость и обидеть Пушкина, выпуская оную под его именем». Поэт не выдержал и, подумав, просил позволения писать лично государю. Скорее всего, в письме содержалось признание Пушкина в авторстве. Резолюция Николая I: «Мне это дело подробно известно и совершенно кончено. 31 декабря 1828 г.», — открывает новый период в истории «Гавриилиады». Современники вспоминают, что после дела Митькова «Пушкин всячески истреблял ее [поэмы] списки, выпрашивал, отнимал их, и сердился, когда ему напоминали о ней».

«Гавриилиада» была впервые напечатана Николаем Огаревым в первой части сборника «Русская потаенная литература XIX столетия» в Лондоне в 1861 году. Отсюда ее и перепечатывали в сборниках вроде «Стихотворения А. С. Пушкина, не вошедшие в последнее собрание его сочинений», вышедшем в том же году в Берлине.

В России первая публикация состоялась в 1908 году: поэма была напечатана во втором томе «Сочинений Пушкина» под редакцией

С. А. Венгерова — правда, с купюрами. Полностью текст впервые опубликовал Валерий Брюсов в 1918 году, но и в его издании есть кое-какие пропуски. После издания Брюсова появилось множество изданий полного текста поэмы. Иван Бунин в 1918 году с отвращением писал в дневнике о вечере в «гнуснейшем кабаке» «Музыкальная табакерка»: «Брюсов, говорят, читал «Гавриилиаду», произнося все, что заменено многоточиями, полностью». Уже через несколько лет после второго рождения поэмы политотдел ГИЗа настаивал, что ее «можно печатать только с предисловием, разъясняющим антирелигиозное значение произведения».

Девяносто пять тезисов

Автор: Мартин Лютер

Год и место первой публикации: 1517, Швейцария

Литературная форма: теологический трактат

Мартин Лютер, немецкий монах-августинец, — основоположник протестантской Реформации в Европе. Он был доктором богословия и городским проповедником в Виттенберге, где преподавал теологию в университете. Поездка в Рим убедила его в упадке и разложении католического духовенства и конкретно папы. В 1516 году в ряде проповедей он начал подвергать сомнению действенность индульгенций.

В соответствии с доктриной римско-католической церкви XVI века папа мог передавать избыток добродетели, сосредоточенной в Христе, Деве Марии и святых, каждому отдельному грешнику, — чтобы дать ему возможность претерпеть муки за земные грехи позже, в чистилище. Такой перенос наказания за грехи был выгоден и живым, и мертвым. Протестантский пафос Лютера был направлен на полное прощение грехов и примирение с Богом только через милость Божию. Это рассуждение привело Лютера к сомнению в доктрине индульгенций и распространившейся практике торговли ими.

На следующий год доминиканский монах Тетцель торговал индульгенциями вразнос, чтобы выплатить долг Альберта Бранденбургского, который тот взял на то, чтобы купить епархию Майнц и помочь заплатить за новую базилику св. Петра в Риме. Лютер решил высказать свою пастырскую озабоченность о духовных опасностях продажи индульгенций, как о препятствии для истинного покаяния и внутреннего обращения.

15 октября 1517 года Лютер вызвал своих ученых коллег на дебаты по этому вопросу. Лютер оформил свой вызов в традиционной манере — повесив на двери замковой церкви в Виттенберге объявление на латыни. Оно содержало 95 тезисов об индульгенциях. К его удивлению, тезисы получили широкое распространение как на латыни, так и на немецком языке по всей Германии, а через несколько недель — и во всей Европе, вызвав бурю споров, которым было суждено привести к протестантской Реформации.

В своих «Девяноста пяти тезисах, или Диспуте о силе индульгенций», Лютер отрицал ту идею, что святые обладают избыточной добродетелью, и что эта добродетель может копиться, чтобы позже ее могли использовать другие.

Папа не имеет контроля над душами чистилища, утверждал Лютер. «Они проповедуют людям вздор, утверждая, что как только их гроши зазвенят, падая в ящик, так их душа сей же час вылетает из чистилища» (здесь и далее — пер. И. Каркалайнен). Если папа действительно имеет такую власть, спрашивал Лютер, «почему папа не избавит из чистилище все души одновременно, ради всесвятейшей любви, из-за их острейшей нужды, как наисправедливейшего повода к этому избавлению, и почему он ради самого преходящего, ради денег на строительство собора св. Петра, освобождает бесчисленное количество душ на таком пустячнейшем основании?»

Он клеймил индульгенции как вредное явление, потому что они давали верующим ложное чувство безопасности. Исходя из предположения, что, заплатив деньги, можно отвести гнев Господень, торговля индульгенциями препятствовала спасению души, направляя в другую сторону милосердие и вызывая самоуспокоенность. «Нужно учить христиан, что дающий нуждающимся или дарующий бедняку поступает лучше, нежели жертвуя ради отпущения». Те, кто верят, что их спасение обеспечено, потому что у них есть индульгенции, окажутся перед лицом вечного проклятия, «вместе с их учителями», которые проповедуют нехристианскую доктрину.

Лютер выступал против того, чтобы церковь собирала деньги на строительство собора путем продажи индульгенций. «Почему папа не строит собор св. Петра на свои собственные деньги, но на деньги бедных христиан, хотя его состояние обширнее, чем любого богатого владетельного Красса?» — спрашивал Лютер. Он был убежден, что, если церковь считала необходимым подавлять силой все несогласия мирян с институтом индульгенций, а не решать эти разногласия конструктивным путем, это значит «выставить Церковь и папу на посмешище сделать христиан несчастными».