Три мирных года (СИ) - Козырев Виктор Алексеевич

— Будет ещё одна задача, которую нам надо решить, — сообщил ему я.

На прощание Марсель Темиргалиев дал мне домашнее задание, предоставить экономическое обоснование проекта создания колонии на окраине Галактики. То ли для Верховного Совета, то ли для профильного министерства, а может быть, это полковник Копылов, хотел посмотреть, как я справляюсь с нестандартными задачами.

— Намекни, — попросил Коля.

— Экономика, — бросил я, крайне лаконично.

Коля согласно кивнул, и мы продолжили устанавливать палатку, перейдя на самые обычные темы, вроде фильмов, футбола или новых книг.

Август на Алтае, помог мне расслабиться и даже немного позабыть о проблемах — странном религиозно-политическом ордене, который появился на моём пути.

Ближе к концу августа мы распрощались с Рейманами, я Вик, Варяг и Череп полетели в Рязань, а Довнарович в Дисну. Быстрые сборы и вот мы, всё той же бандой, стоим в гражданском космопорте, но не Плесецка, а Королёва. Космопорты росли по стране как грибы после дождя, чтобы это не значило. И действительно с той масштабной программой колонизации внешних миров, потребность в посадочных площадках была огромной.

Напоследок Варяг отозвал меня в сторону и спросил, не моих ли рук дело, предложение от руководства вуза Григорию Мишину перевестись в филиал на Полигоне, вернее, уже на Машерове.

— Нет, ни в коем случае, — искренне сказал я. — Это дело рук Темиргалиева.

Варяг кивнул и отбыл в Томск, чтобы оформить все документы и уже присоединиться к нам в Новом Ленинграде.

Сев в пассажирский лайнер, мы обнаружили там Лёху Свешникова.

— Всё лето псу под хвост, — сообщил он нам. — Зато поздравьте свежеиспечённого младшего лейтенанта советской милиции.

— Ты не говорил, когда я к тебе с Мишкой заезжал, — упрекнул его я.

— Сюрприз хотел сделать, — улыбнулся Лёха, но сразу сделал серьёзное лицо. — Слушай, а с тем убийством на пляже, что-то прояснилось?

Череп и Яська напряглись. Я помотал головой.

— Лёш, я к тебе позже зайду, и мы поговорим, договорились?

Понявший, что коснулся чего-то очень неприятного Свешников, стушевался и перевёл разговор на другую тему.

— Погоны-то мне дали авансом, под обязательство, что освою пилотирование атмосферным флаером.

— Правильное дело, — одобрил я. — Я вот тоже собираюсь пойти учиться, а то была одна неприятная история, но о ней тоже не будем.

И мы переключились на проблемы общесоюзного чемпионата СССР по футболу. Никак не получалось включить в него команды с иных планет. И расстояние большое и сила тяжести разная. Хоть убейся, но команды попадают в неравные условия, а значит, единого чемпионата пока быть не может.

С футбола мы перешли на вопросы науки и техники, на то, как всё стремительно меняется, вот только привыкли к небольшим коммуникаторам, как уже появились коммуникаторы с большим экраном, которые начали называть почему-то планшеты. Наверное, из-за внешнего сходства. Он был хоть больше, но лучше небольшого коммуникатора, потому что с него было удобнее и читать, да и возможность посмотреть фильмы тоже присутствовала. И таких нововведений было полно.

Кстати, американцы и европейцы себя чувствовали очень некомфортно, а вот Советский Союз, которому не впервые было быть в роли догоняющего, чувствовал себя уверенно. Активно велись разговоры об автоматизации производства, внедрение ЭВМ в повседневную жизнь — рабочих рук очень не хватало. И не то чтобы рук, но и мозгов тоже. К новому учебному году нам ввели два новых курса, которые мы изучали с первокурсниками, так резко всё менялось. В этот момент я подумал, что возможно останусь на Полигоне (я, как и многие по привычке, называл его старым, неофициальным названием) на все пять лет и, возможно, даже поступлю в аспирантуру, пытаясь угнаться за новыми знаниями.

Новый Ленинград и планета получившее гордое название Машеров, встретила нас тёплым бабьим летом, которое обычно заканчивалось к первому сентября, но в этот раз нам повезло.

Но по тому потоку новых знаний, что обрушились на нас, можно сказать: мы попали с корабля на бал. Короче, все мы и страдали и я и Яська, но ей, как студентке меда это было не впервой и прилетевший к нам Варяг. Словом, все, кроме Черепанова. Это засранец, продолжал нести службу в погонах уже старшего сержанта, обучая новобранцев.

— Засунуть его на офицерские курсы, что ли? — не выдержал я, когда мы в очередной раз собрались в нашей любимой кафешке на перекрёстке Сталинградской и Липницкого, той самой, где неподалёку был расположен книжный магазин. — Сил нет терпеть его довольную физиономию. Очень хочется обломать.

— Череп — офицер? — скептически посмотрел на меня Варяг. — Оно того не стоит.

К счастью, скоро стало полегче и у меня нашлось время и на лётные курсы и продолжить посещать лекции про культуру бывших имперских народов и чтобы озадачить Колю Реймана, как я ему и обещал.

Когда у нас выдалась свободная минутка, мы засели в нашей комнате в общаге. Достали сигареты и принялись составлять предложение советскому руководству, стараясь сделать так, чтобы от него трудно было отказаться.

Начало ознаменовалось некоторым конфузом.

— Слушай, Коль я действительно не понимаю, что надо написать такого, чтобы добиться одобрения. Ну хотя бы моего руководства, дабы оно не заставило меня десять раз переделывать его, — начал я, подавая ему для изучения материалы.

Николай был хорошим аналитиком и не только в физике, но и отлично разбирался в политэкономии, отслеживал текущие события, и ради развлечения делал разные прогнозы, которые сбывались чаще, чем можно было бы предположить.

— Ладно, — вздохнул Коля Рейман, поправляя очки. — Попробую тебе объяснить с точки зрения нашей, советской экономической доктрины. Хм… Ты «Капитал» Маркса читал?

— Разумеется! — я даже немножко оскорбился. — Два тома, как положено.

— Их три, — поправил Рейман и продолжил, не обращая внимания на мою покрасневшую физиономию.

Мне и правда, казалось, что их два. Наверное, потому что на полке у Лизы были только две книги, которые я честно попытался осилить. Тогда это не получилось, но спустя несколько лет, я открыл для себя «Капитал» и нашёл там ответы на многие вопросы, которые мне не удавалось понять. Но вернёмся на Полигон, в комнату, где мы, два простых студента Физтеха, решали глобальные вопросы, которые повлияли на дальнейшую судьбу Галактики. И это я вам говорю, без всякого пафоса.

— Вот смотри, теперь мы ведём к чему? К окупаемости проекта. И я не зря вспомнил про Маркса. Потому что мы не капиталисты, мы не можем сэкономить на фонде оплаты труда…

И так далее и тому подобное в течение двух часов, он мне растолковывал азы, пока у меня не заболела голова. И только тогда он объяснил, как дать моему проекту шанс на выживание.

— Портал и питающий его элемент, — сказал, торжествующе ставя точку.

— Что портал? — не понял его я.

Он вздохнул и стал объяснять мне чуть ли не по слогам.

— Портал сам по себе вещь очень хорошая, но лучше всего, что к нему прилагается огромный аккумулятор в виде спутника планеты.

— Опаньки, — выдохнул я. — А вот слона-то я и не приметил.

— Давай теперь всё это оформим в письменном виде, чтобы его можно было показывать начальству.

На оформление ушло три дня, но, в конце концов, проект был отправлен по нашим каналам, по указанному адресу. Я честно указал, что помощь мне оказал Н. Е. Рейман.

Вместо ответа, от Темиргалиева пришло письмо с вложением, в котором содержались основы имперской религии.

Прочитав всё это, я не выдержал и активировал Артемиду, искусственный интеллект, который я прихватил с Кадмии.

Когда я улетал с планеты, то перевёл искусственный интеллект в спящий режим. Она могла принимать информацию извне, но как-то реагировать она не могла, чтобы не выдать себя. Мы не знали, какие есть средства слежения у нашей, да и, пожалуй, не наших разведок. Ведь в Новом Ленинграде собирались открыть дипломатические представительства нескольких государств, которые образовались после падения Империи Миллиарда Звёзд. Но теперь пришло время обратиться к Артемиде. Только из-за полученной мной информации, накопилось много дополнительных вопросов.