Флибустьер времени. «Сарынь на кичку!» - Анатолий Спесивцев

После перехода войны в партизанскую фазу казаки перестали получать трофеи, хотя количество тягостей и опасностей для них совсем не уменьшилось. Своей войну татар друг с другом они не считали и начали роптать. Само их пребывание там теряло смысл. С другой стороны, уйди они сейчас, в случае скоропостижной смерти крымского хана у запорожцев незамедлительно возникли бы куда большие трудности. Поэтому, несмотря на недовольство многих, контингент запорожцев в Крыму не уменьшался. Разве что несколько сот горлопанов Богдан отправил на Кавказ, на помощь донцам, тут же заменив их добровольцами из Малой Руси. Причём не только молодыками, но и перебежавшими к нему реестровцами.

Совсем плохо складывалось положение для местного православного люда в Малой Руси. Уход на юг большей части запорожцев, резкое ослабление татарской опасности развязали панским холуям руки. Ограбление людей панами и подпанками, еврейскими ростовщиками и арендаторами приняло вопиющие формы и размеры. Хлопы не выдерживали издевательств и поднимали десятки разрозненных, заранее обречённых на поражение восстаний, подавлявшихся с беспощадной жестокостью. Кровь на Малой Руси полилась похлеще, чем во время татарских набегов. Все, кто мог, бежали от преследований на юг, в вольные запорожские и донские земли. Многих вылавливали и жестоко казнили панские отряды, но тысячи прорывались сквозь все заслоны.

Среди казаков, не пошедших на Кавказ или Крым, настроения были близки к бунту. Беженцы, прибежавшие на Сечь, рассказывали ужасные новости о зверствах, творимых на родной земле панами и их пособниками. Особенно лютовали предатели, недавно перешедшие в католичество или униатство, выслуживались перед хозяевами. Или, как Ярёма Вишневецкий, ставивший себя на один уровень с королями, выказывали рвение в служении Богу так, как его научили иезуиты.

Станислав Конецпольский собирался пройтись железной очистительной метлой и по запорожским землям, но многочисленные крестьянские бунты на Правобережье Днепра не позволили ему это сделать. Со всех сторон приходили сообщения о жутчайшими способами замученных панах, их управителях, евреях-арендаторах и раввинах. Приходилось то и дело посылать на усмирение быдла военные отряды. Да и реестровая старшина становилась всё менее и менее надёжной. Отказывалась перейти в истинную, католическую, веру, держась схизматической ереси. Требовали выплаты реестровые казаки, которым, в данном случае, никто денег давать не собирался. Какой король будет платить, если можно этого избежать?

Конецпольские, Вишневецкие и ещё несколько магнатских родов всерьёз подумывали о значительном расширении своих владений на юге. Если лайдакам казакам удалось отхватить там плодородные чернозёмы, то уж сиятельным князьям, высокородным графам сам Бог велел добить татар, согнать казачье быдло и осесть на тех благодатных землях. Особенно настаивал на походе на юг воинственный Конецпольский. Но большинство магнатов было довольно сложившимся положением, боялось усиления королевской власти, и все попытки короля Владислава начать подготовку войны с Османской империей провалились. Шляхта жёстко блокировала усиление войска, более того, всерьёз зашла речь о его существенном уменьшении.

По дорогам Малой Руси ходили лирники, развлекавшие местное население песнями о героях прошлых лет, разносившие новости о бедах, обрушившихся на православный люд из-за утеснений от католиков и униатов. Рассказывали они о вольных порядках у казаков, где земли – сколько сможешь вспахать, татарская угроза сильно уменьшилась. Ездили по тем же путям торговцы, ежечасно рискуя лишиться товара, а то и жизни. Одинокому торговцу в такую лихую годину нечего было соваться на дорогу, но и сбившись в большие караваны, они не всегда добирались до цели. Нередко панские каратели находили повод для грабежа. Ведь наказание за такие бандитские действия им не грозило. Магнаты сеяли ветер, не ожидая, что вскоре пожнут бурю. Почти все лирники, немалое количество торговцев и проезжих людей собирали сведения и выполняли поручения ордена характерников.

Зализывали свои раны Кантемиры. Несколько лет сплошных поражений сильно ослабили их, особенно смерть главы рода, Кантемира Араслан-оглу. Мурад предусмотрительно назначил мурзой самого безвольного из его сыновей, вызвав ропот среди остальных близких родственников казнённого. Как военная сила, буджакская орда существенно ослабла.

В Центральной и Западной Европе продолжала бушевать Тридцатилетняя война, османские поражения только порадовали католическую партию, в борьбе с протестантами и присоединившимися к ним французами можно было не бояться удара в спину. У последних, считавших Османскую империю важным союзником и начавших поставлять им суда для султанского флота, поражения потенциальных врагов империи вызвали досаду. Но и без казаков у Ришелье хватало проблем, армия оказалась не готова к серьёзным боям. Главному министру короля пришлось приложить титанические усилия для преломления ситуации к лучшему. Чудом выстояв в предыдущем году под натиском опытных солдат Испании и империи, французы начали серьёзно теснить противников. Дружный дуэт из кардинала Ришелье и Людовика XIII заметно превосходил по уровню руководства все вражеские правительства. Тем более что Австрия была разорена долгой войной, а в Испании из-за традиционного кретинизма властей назревала гражданская война. В Германии продолжалась одна из самых страшных эпох за всю её историю. Не было там места, где человек, даже знатный и богатый, мог бы быть уверенным в своей безопасности. Сотни тысяч готовы были бросить всё и бежать свет за очи. Но куда?

В Москве Михаил был очень доволен прекращением татарских набегов. Преследования казаков были прекращены, их торговле дан зелёный свет, то есть они были полностью освобождены от государственных налогов и податей (но не от воеводских и приказных поборов, естественно). Князь Черкасский добился ещё одного оказания помощи «донским казакам и запорожским черкасам». Форсируя при этом строительство Белгородской оборонительной линии на юге.

Однако в самой России было не всё так уж хорошо. Экономика по-прежнему с большим трудом восстанавливалась после неудачной Смоленской войны. Уровень управления страной не мог вызвать восторга у самого благожелательного постороннего человека. Всеобщее мздоимство, продажность чиновников, неразумность многих действий правительства вызывали осложнения в отношениях с торговым и ремесленным людом городов, крестьянами в сёлах. То и дело вспыхивали бунты. Полки нового строя, показавшие высокую боеспособность, формировались слишком медленно. На дорогах, даже в Подмосковье, шалили разбойники. Так что излишняя осторожность Михаила во внешних делах имела под собой немалые основания. Память о недавней Великой смуте заставляла его быть осмотрительным.