Белый туман - Жаклин Рединг

Сама по себе фреска оказалась превосходной. В свои юные годы Джулиана проявляла то чувство цвета и внимание к мельчайшим деталям, которое свойственно любому талантливому художнику. Но самым примечательным было то, что без каких-либо указаний со стороны она сумела передать сущность характера каждого из изображенных ею персонажей просто благодаря тому, как она представила их на картине.

Там было все семейство Макнилов, стоявшее возле своей крытой соломой хижины, в окружении белых пушистых овец, похожих на опустившиеся на землю маленькие облачка, между тем как сам Дональд проплывал мимо в ялике по мрачным водам залива.

В противоположном углу стены Джулиана нарисовала замок Данвин, внушительное строение с темной фигурой виконта, стоявшего на самом верху главной башни бок о бок с Куду - два смутных силуэта на фоне туч, которыми было затянуто небо над ними. Внизу, во дворе замка, виднелась нежная фигура Майри, которую легко было узнать по повязанному вокруг талии фартуку, кормившей крошками цыплят, между тем как Ангус, конюх Данвина, наблюдал за ними из открытых дверей конюшни.

С каждым днем на стене появлялись все новые и новые образы, и когда Элинор уже казалось, что Джулиана закончила свою фреску, девочка добавляла к ней что-то еще. Так, прошедший день она провела, рисуя высунувшуюся из воды маленькую круглую голову тюленя, который часто следовал за ними, когда они прогуливались по берегу залива. А в то утро она начала набрасывать еще одну группу фигур, пара из которых стояли совсем близко от края воды, а третья махала им сверху рукой со скалистого мыса.

Сначала Элинор подумала, что эти две фигуры у воды должны были представлять ее саму и Джулиану, когда они за несколько дней до того бродили по берегу с подоткнутыми до колен юбками, собирая береговых улиток для супа Майри. Вода тогда оказалась такой холодной, что после завершения работы у них обеих щипало пальцы ног. Однако когда девочка пририсовала той из фигур, что махала им издали рукой, черные волосы и глаза, одев ее в светло-зеленое платье, очень похожее на одно из ее собственных, Элинор поняла, что эта третья фигура высоко на скале была Джулианой. Две другие скорее всего должны были изображать ее саму и молодого Дональда, который присоединился к ним в то утро на берегу бухточки с улитками.

Джулиана как раз доводила до совершенства эту часть картины, низко склонив к стене темноволосую голову и аккуратно выводя какую-то мелкую деталь кончиком пера, которое она обмакнула в черные чернила. Предположив, что девочка еще долго будет занята своим творением, Элинор решила немного отдохнуть, упражняясь в гэльском произношении, но тут в дверях детской комнаты появился Фергус. Обветренное морщинистое лицо его было почти полностью скрыто низко надвинутым на лоб голубым беретом.

– Майри говорит, что вам пора спускаться вниз, чтобы печь струан к празднику.

Элинор в ответ кивнула. Она совсем забыла, что уже спрашивала раньше у Майри, не могут ли они с Джулианой помочь ей в приготовлении традиционного кулича ко Дню святого Михаила, который должен был отмечаться на следующий день.

– Благодарю вас, Фергус. Мы скоро придем.

Девушка отложила книгу в сторону и тут заметила, что шотландец с явным интересом присматривается к фреске Джулианы.

– Прекрасная работа, не правда ли?

– Да, - ответил тот, не спуская пристального взора с Джулианы, которая повернулась к нему лицом. - Сходство и в самом деле поразительное.

Джулиана отвела взгляд в сторону и принялась убирать свои краски и кисти.

– А хозяин это видел? - осведомился Фергус.

– Пока еще нет. Я решила, что нам лучше подождать, пока Джулиана закончит, а уж потом показать ему картину.

Странное выражение в глазах слуги несколько озадачило Элинор.

– Вы полагаете, лорд Данвин рассердится на нас за то, что мы расписали стены, не спросив у него разрешения?

Фергус в ответ только пожал плечами.

– Я не могу судить о том, что нравится хозяину, а что - нет. Вам лучше спросить об этом у него самого.

С этими словами слуга зашаркал к двери.

Этот человек всегда обращался к ней сухим, деловым тоном, никогда не говоря ни слова помимо того, что считал необходимым ей сообщить. Поначалу Элинор думала, что не понравилась ему, так как слуга всегда вел себя с ней бесцеремонно, а временами даже грубо, однако в конце концов пришла к выводу, что Фергус точно так же относился ко всем в замке.

Элинор бросила взгляд через плечо на Джулиану, которая теперь стояла у окна. На лице девочки отражалось замешательство.

– Не волнуйся, Джулиана. Я не сомневаюсь, что когда твой отец увидит, как прекрасно ты справилась с работой, то только поблагодарит нас за те усовершенствования, которые мы тут произвели.

Ее слова, похоже, немного успокоили Джулиану, и Элинор улыбнулась ей:

– Ты уже закончила уборку?

Девочка кивнула, и они вместе направились в сторону лестницы.

В кухне было светло, как в ясный солнечный день, из-за моря свеч, ламп «крузи» и маленьких фонарей, не говоря уже о пламени очага, приятное тепло от которого чувствовалось уже в коридоре. Воздух был наполнен аппетитным ароматом выпечки и свежесорванных трав, смешивавшимся со смолистым запахом горящей древесины.

Две дочери Майри, Алис и Сорха, обе крепкие, здоровые и с тем же веселым, покладистым нравом, что и у их матери, уже находились здесь, помогая ей в приготовлениях. Несмотря на то что и та, и другая выбрали себе мужей на Большой земле, молодые женщины часто навещали мать, по крайней мере раз в неделю проделывая путь до острова в ялике Дональда Макнила с тех пор, как после кончины их отца пять лет назад Майри уступила семейный участок земли в обмен на пару комнат рядом с кухней замка Данвин. Сорха, унаследовавшая темные волосы и высокий лоб от отца, была старшей и со дня на день должна была разрешиться от бремени первым внуком Майри. С мягким взором и рукой, часто покоившейся на раздавшемся животе, она являла собой настоящее воплощение материнского счастья. Радость в семье была двойной, поскольку Алис, несколькими годами моложе сестры и больше похожая на мать, только на этой неделе принесла весть о том, что она тоже ожидает появления на свет первенца к концу будущей весны.

Элинор не раз ловила себя на том, что с тоской смотрит. на этих женщин, еще таких молодых - Алис была моложе ее самой, которые уже вышли замуж и обзавелись собственными семьями, и спрашивала себя, настанет ли время, когда она узнает, что значит быть женой, матерью…

– Думаю, мы можем приступать, - произнесла Майри, вручая Элинор и Джулиане по широкому фартуку.

Церемония приготовления традиционного струана к празднику святого Михаила являлась событием не менее значительным, чем сам освященный веками кулич, и включала в себя целый ряд ингредиентов и последовательных действий, которые повторялись неукоснительно из года в год. Овес, ячмень и рожь, взятые в равных количествах, вместе перемалывались в муку на круглой ручной мельнице с каменными жерновами, стоявшей в углу кухни. По обычаю выпечка кулича доверялась старшей дочери в семье, однако на сей раз Майри передала эту честь Джулиане, предварительно показав ей, как правильно смочить муку молоком, добавив в тесто горсть клюквы и немного тмина, а также солидную порцию меда, после чего они придали куличу традиционную треугольную форму и оставили его выпекаться на разогретом плоском камне. Сам огонь в очаге поддерживался с помощью не сушеного торфа, как обычно, а собранных заранее символических ветвей дуба, рябины и черной смородины - деревьев, которые считались на островах священными. Когда кулич подошел, Майри и Джулиана, взяв три выдранных из петушиного хвоста пера, осторожно нанесли на его поверхность нечто вроде заварного крема из яиц, сливок и масла, образовавшего сверкающую при свете огня корочку.