Николай I - попаданец - Петр Донцов

- Владимир Иванович, - негромко позвала Наталья Николаевна, высунув голову из-за двери, - он вас зовет. Владимир Иванович вошел в полумрак кабинета, прикрыв за собой дверь.

- Даль, - позвал поэт, что говорит Арендт? Владимир Иванович посмотрел в запавшие глаза Александра Сергеевича и, проглотив комок, сказал:

- Он дает тебе от силы сутки. Ничего нельзя сделать. Пушкин секунду промолчал, а потом, сняв с пальца свой перстень-талисман, протянул его Далю.

- Даль, возьми на память. Владимир Иванович покачал головой, но Пушкин, усмехнувшись, повторил:

- Мне уже не понадобиться.

Глава 32

В комнате дежурного застучал телеграф. Приняв послание, дежурный, лейтенант Нечаев поспешно отнес депешу флигель-адъютанту его величества, капитану Бахметьеву. А спешить было зачем, ибо в Петербурге, в обновляемом Зимнем дворце, случился пожар.

Через два часа, личный императорский поезд, с небольшой охраной, потихоньку набирая скорость и шипя паром, отошел от подмосковного перрона в город Петра. А уже следующим вечером государь, после осмотра все еще дымящегося дворца, сидел в своем кабинете в Аничковом дворце, где кроме него присутствовали: генерал-губернатор Петр Кириллович Эссен, Карл Иванович Опперман, приехавший с императором из Москвы и Стасов Василий Петрович, главный архитектор возводимого «Нового Эрмитажа».

- Господа, - продолжал разговор император, - насколько я понимаю, выгорел весь второй этаж левого крыла. Как обстоит дело с остальными помещениями?

- Ваше величество, - ответил Стасов, - кроме второго этажа, пострадал и третий, там, где еще не установили огнеупорное перекрытие. Благо, пожар потушили за четырнадцать часов, и помещения третьего этажа, в основном, только намокли. Думаю, после того как они просохнут, надобно будет поменять полы и обновить обивку в нескольких залах. Правое крыло и центральные залы не пострадали, также как и первый этаж левого крыла.

- Хорошо хоть картины убрали, - усмехнулся Николай, - некоторые, еще сам Петр покупал.

- Список сгоревших произведений искусства только составляется. Благо из-за ремонта большинство интерьера перенесли в подвалы и в Михайловский замок, - осторожно сказал Петр Кириллович, - но некая часть осталась. Император нахмурился:

- Постарайтесь закончить завтра. Надеюсь, что самые ценные экспонаты не пострадали?

- Нет, - ответил Петр Кириллович, - Самые ценные коллекции отнесли в подвалы дворца еще в начале ремонтных работ. Я лично проверил, что они на месте и в сохранности. Благо в подвалы можно попасть с правого крыла, и они не задымлены.

- И все же, на всякий случай, проследите, чтобы эти коллекции итальянцев и фламандцев перевезли ко мне во дворец, - распорядился император, - Я завтра уезжаю в Москву, а посему можете временно разместить их в жилых комнатах. Граф Эссен кивнул, мол, сделаем.

- Василий Петрович, - обратился Николай к архитектору, - много ли народу пострадало?

- Два человека погибли при тушении пожара, из пожарной команды. Да еще двадцать три получили ожоги. Вдобавок, несколько дюжин рабочих дыму наглотались. Так как день был выходной, большинство рабочих разошлись по домам.

- Да, можно сказать повезло, - заметил император, - И сколько времени возьмет восстановление ущерба?

- Около полугода, - подумав, ответил архитектор, - Мы планировали закончить реставрацию и открыть музей через год; теперь придется отложить открытие еще на полгода. Хорошо, что восстановление второго этажа не потребует много средств, ибо часть залов и так надобно было переделывать. А необходимые материалы для этого уже заготовлены.

- И все я хочу увидеть смету, - попросил Николай, - прикиньте, что можно использовать из других проектов. Карл Иванович постарается вам помочь. Ежели понадобиться, часть материалов мы пришлем из Москвы. Ну, и раз я уже приехал, - улыбнулся император, - покажите мне завтра Новый Эрмитаж.

- С удовольствием, - улыбнулся архитектор, - Думаю интерьер вам понравиться.

- Вот и увидим, - ответил Николай, - А пока посмотрим план перестройки Михайловского замка. Василий Петрович кивнул, и положил на стол большую картонную папку с рисунками. Присутствующие придвинулись к столу и склонились над чертежами дворца, которому в скором будущем предстояло стать первым зданием Русского музея.

Глава 33

1837 год принес мне осознание того, что колеса истории порой невозможно вытащить из неезженой ими колеи. И бог его знает, кто делает историю, одна личность или массы, но по факту могу сказать, что даже заранее устранив ключевую личность, порой невозможно изменить результат. Просто на его место придет кто-нибудь другой и все пойдет по наезженному. Тоже самое и с энергией масс: практически невозможно ее перенаправить и изменить историю. Обычно, громким историческим событиям, таким как войны и революции предшествует этакий «накопительный» период, когда в обществе или между странами множиться противоречия. И чем дольше этот период, тем тяжелее что-нибудь потом предпринять. Поэтому я и старался провести преобразования, задолго до того, как станет поздно. Ибо в реальной истории освобождение крестьян в 1861 году и Столыпинская реформа, начатая в 1906 году, были осуществлены чересчур поздно. В итоге недовольство вылилось в революцию. Я же надеялся, что начав реформы на тридцать лет раньше, сумею сократить «накопительный» период и снизить напряжение в обществе. Увы, 1837 год внес свои коррективы в мой оптимизм. И хотя происшедшие события являлись скорее локальными, меня эти совпадения просто шокировали.

Первым звоночком стала смерть Александра Сергеевича Пушкина. Судьба поэта немного отличалась от известной мне по книгам. Я не покровительствовал ему, как мой реципиент, но зато, Александр Сергеевич не страдал так от цензуры. После перевода столицы в Москву, поэт переехал из Петербурга в Сергиев Посад, который облюбовали многие люди творчества, а на зиму переезжал в столицу, где он снимал квартиру в доходном доме.

Помня, что Пушкин был убит на дуэли в 37 лет, и, зная его год рождения, я легко вычислил, что его убили в 1837 году. Несмотря на то, что дуэли находились под запретом, и уголовным кодексом были приравнены к преднамеренному убийству, дворяне нет, нет, а стрелялись. После упразднения сословий, дуэль стала этаким отличием для дворян. В некотором роде как сепуку для самураев. И даже, несмотря на то, что за это светила казнь или пожизненное, этот вид фронды давал о себе знать.

Просьбу господина Дантеса о зачислении на русскую службу, я отклонил. Балов при дворе мы с Шарлоттой давали на порядок меньше, да и поэт с женой большую часть года проводили в Подмосковье. Отчего я считал, что жизни Александра Сергеевича ничего не угрожает, и был страшно доволен, что все так «элегантно» разрулилось. Но оказалось, что у судьбы свои законы. Поехав, несмотря на непогоду, по делам издательства в Сергиев Посад, Александр Сергеевич подхватил пневмонию, и при отсутствии антибиотиков, через неделю умер. И мое послезнание тут оказалось бессильно. 37 лет оказались для него роковой чертой, за которую он не смог переступить.

Второй звоночек прозвучал в ноябре 1837 года. О пожаре в Зимнем дворце, после которого все здание выгорело, я читал и даже помнил год, когда это случилось. После переноса столицы в Москву, дворец перестал служить императорской резиденцией. Поэтому, Зимний дворец и Малый Эрмитаж должны были стать основой громадного музейного комплекса, включающего в себя и строящийся Новый Эрмитаж, в котором планировалось разместить новые коллекции, за коими охотились мои эмиссары по всей Европе. Музей стал публичным - открытым для всех.

Ремонт Зимнего дворца начался в 1835 году и включал переделку всех перекрытий специальными металлическими конструкциями и огнеупорными материалами. А посему, я был уверен, что в этой реальности пожара не случиться. Но и здесь, как оказалось, я ошибался. Рабочие, чтобы просушить залы, в которых шел ремонт, зажигали жаровни. Вот от одной из них и случился пожар. Произошло ли это из-за разгильдяйства, или просто судьба, но в результате выгорел весь второй этаж левого крыла. Благодаря огнеупорным переборкам пожар не распространился далее и его довольно быстро потушили. Тем не менее, сгорели интерьеры таких гениев как Растрелли и Кваренги, что стало тяжелой утратой.

И хотя оба вышеперечисленных события не являлись событиями глобального масштаба, сам факт того, что они случились, и когда они случились, наводил на мысль о том, что и другие мои усилия, тоже, ни к чему не приведут, и, что я попросту неправильно оцениваю ситуацию. Но процессы были запущенны, и только будущее могло показать, смог ли я, хоть немного, повлиять на тектонические процессы истории.