Преступники и преступления. Законы преступного мира. Побеги, тюремные игры - Александр Кучинский

Раненый боец, прижав ладонь к бедру, бросился за Крюковым. Быстро бежать он не мог, впрочем, как и сам раненый зек. Дорога была уже близко, и бандит бросился к проезжей части, к стоящим на обочине «Жигулям». В правой руке он все еще сжимал пистолет. Водитель «Жигулей» не успел мгновенно тронуться с места, но успел надавить фиксатор на двери. Зек взревел, рванул на себя дверь — та не поддалась. Заработал двигатель, и авто ушло вперед. Пистолетная рукоятка врезалась в боковое стекло. Второй удар пришелся в металлическую раму.

Крюков не оглядывался, но чувствовал, что смерть где-то рядом. Он перебежал дорогу и, прихрамывая, заспешил к ближайшей автобусной остановке. Там находились люди, и он надеялся взять заложника.

Офицер чувствовал, как что-то теплое струилось у него между пальцами. Ноги немели и подгибались. Появилась досада. Бандиту оставалась до остановки сотня метров. И боец рискнул. Он резко остановился, перевел дыхание и начал целиться. Крюкова будто бы кто-то толкнул. Офицер пробежал еще пару шагов и встал на колено. Пуля вошла зеку в спину и задела легкое. Тот застонал от бессильной злости и вновь бросился вперед. Остановка была уже в полусотне метров. Выстрелы привлекли внимание. Прохожие — кто со страхом, кто с интересом — наблюдали за происходящим.

Наконец Крюков оглянулся и завыл. Дальнейший его кросс был бессмысленным. Сразу два бойца были в двадцати шагах от него. Сергей Петрович улыбнулся, если можно было назвать улыбкой кривой перекос лица. Его побег близился к концу. Побег в преисподнюю. На большее он не рассчитывал…

Сразу две пули попали в зека: одна в ягодицу, другая — опять в спину. Зеленый газон качнулся в глазах. Крюков упал. Собрав последние силы, перевернулся на окровавленную спину и поднял «ТТ». Он улыбался. Последнюю пулю получил в сердце. На его лице так и застыла гримаса, напоминающая улыбку. Беглый зек Крюков отправлялся на тот свет в веселом настроении.

Hello, Mexiko!

Дело близилось к вечеру, когда на транспортном участке одной из тюрем в штате Флорида начался переполох. Мощный бульдозер, который уже был припаркован на режимную стоянку, внезапно взревел и двинулся в сторону тюремных ворот. Сквозь мутное стекло кабины просматривалась сутулая фигура в характерной робе. Охрана вмиг насторожилась, грянули предупредительные выстрелы. Машина продолжала уверенно двигаться на ворота, которые быстро поползли в боковой паз. Они захлопнулись, когда бульдозер на полном ходу врезался в пропускной пост. Охрана на вышках уже успела изрешетить кабину, но водитель все сидел и все рулил. Стены из двойной кирпичной кладки дрогнули. Ворота покосились на бок и со скрежетом накренились. Подминая дверную решетку, рассыпавшиеся стекла и пульт, бульдозер почти вырулил за ворота и заглох так же внезапно, как и взревел. В стекле кабины зияло полсотни пулевых отверстий. Сбежавшаяся на шум охрана продолжала кромсать очередями кабину. Наконец пальба утихла, и дежурный офицер, не опуская табельного пистолета, рванул дверь бульдозера. За рулем на него пялилась кукла, набитая древесными стоужками и одетая в будничный наряд заключенного. Ее негнущиеся руки мирно лежали на руле. Из разодранных, искромсанных пулями боков сыпались и вываливались опилки и стружки. Офицер минуту озабоченно рассматривал муляж, а затем закричал:

— Всех на плац! Экстренная проверка! Прочесать всю территорию!

Сюрприз обнаружили уже спустя пять минут. На проволочном заграждении лежала длинная широкая доска, по которой, судя по всему, кто-то проник в запретную зону. По запретке действительно шли следы, терявшиеся у стены. С четырехметровой стены свисал канат с узлами. Спустя полчаса начальнику тюрьмы доложили об исчезновении Роберта Берча — 46-летнего рецидивиста, приговоренного к тридцати годам лишения свободы. Его отвлекающий маневр с бульдозером удался на славу. Эта шумная выходка едва не лишила руководство тюрьмы насиженных мест.

Роберт Берч решил уходить морем. В этой меченой со всех сторон робе на большее рассчитывать не приходилось. За ним почти след в след шли розыскные группы с собаками. Выбирать не приходилось. Он пробрался в порт Сан-Франциско и. дождавшись, когда матросы отдаленного судна сойдут на берег, разделся до трусов. Издали он напоминал обычного портового докера, страдающего от летнего зноя. Через пять минут Роберт уже был на палубе каботажной шхуны, которая могла доставить его туда, где американские законы уже были бессильны. Нырнув в грузовой отсек, он спрятался среди ящиков. Шхуна оказалась загруженной и отправлялась сегодня ночью. Он слышал, как полицейские прочесывали территорию порта и беседовали с матросами. Потоптавшись по палубам, полиция исчезла.

Ночью судно вышло в море. После многочисленных маневров оно, в конце концов, пришвартовалось в гавани Сан-Диего, последнем американском порту перед Мексикой. Это Берч понял из разговора американских матросов, которые трижды опускались в грузовой трюм.

Отдав швартовые, шхуна вновь тронулась по морским просторам. Изголодавшийся и до рвоты укачанный Роберт уже не верил, что доберется в Мексику живым. Но всему приходит конец. Итак, очередная гавань. Напялив на себя чью-то промасленную спецовку, беглец сошел на берег вслед за командой. В порту он с ужасом наткнулся на охрану порта в форме американских полицейских. Еще ничего не понимая, Берч прислушался к голосу портовых динамиков и понял, что стоит еще на земле США. Вероятно, зашли в приграничную гавань, решил Берч и засуетился. К нему подходил патруль, держа в руках целый набор фотографий. Не искушая больше судьбу, беглец перелез через забор, выскочил на трассу и бросился к стоящему пустому автобусу.

— Тихо, убью! — пообещал водителю рецидивист и, помахав для острастки ножом, добавил: — Гони к мексиканской границе. И запомни: нам ни с кем не по пути. Поехали!

Водитель завел двигатель и тронулся в путь. Спустя десять минут сзади послышались звуки полицейской сирены. Подгоняя шофера тумаками, Берч нервничал и приказывал ехать быстрей. Автобус отмахал три-четыре мили и остановился. Впереди лежал океан. Роберт Берч взревел и выдал свежую порцию угроз. Водитель удивленно заметил:

— Вот граница. Там — Мексика.

«Там» оказалось где-то за горизонтом, где водная гладь сливалась с чистым, как взгляд шофера, небом. Только в полицейском участке беглец понял свой многодневный маршрут. Оказалось, что владелец каботажной шхуны перезаключил договор в тот момент, когда она шла на Энсенада, и приказал выгрузить товар в Сан-Клемента, то есть на острове. Капитан шхуны безупречно выполнил приказ.

Гений тысячи и одной авантюры

Старинная Кишиневская тюрьма помнит самого дерзкого и неприкаянного узника. Григорий Котовский, бессарабский разбойник и герой 1001 уголовной авантюры, первым унизил этот допр, о котором гуляла только положительная слава. После серии политических экспроприации неуловимый Григорий Иванович таки угодил в засаду и был помещен в этот самый Кишиневский допр, больше напоминающий замок (ударение можно ставить на любом слоге).

Высокий каменный забор, тройные металлические ворота и цепь часовых по всему периметру тюрьмы могли навеять грусть и здоровый пессимизм на кого угодно. Котовский кручинился в каменном мешке лишь первые дни, потом задумал грандиозный побег, которому место не в служебных рапортах и отписках, а в Золотом фонде тюремной России. Великий разбойник был помещен в одиночную камеру башни. Каждые полчаса охрана заглядывала в дверной глазок, дабы удостовериться, что Котовский не крушит кувалдой стену, не вьет веревку и не долбит каменный пол. Но Григорий Иванович весь день мерно расхаживал по камере, пел, насвистывал и вообще вел себя отнюдь не вызывающе. Лишь один раз он начал активно приседать, однако обошлось без переполоха: бандит-анархист следил за работой своего благородного бессарабского сердца.

Он уже заимел опыт ухода из-под стражи. Банальный своей грубостью и грубый своей банальностью сценарии можно было вновь использовать: вырванная решетка, разброс охраны по коридору, нахальный прыжок с шестиметровой стены на двадцать третьего часового и т. д. Но Котовский, гений афер и авантюр, требовал большего. В его гладкой как шар голове рождались такие планы, которые могли возникнуть лишь в горячечном сне.

Григорий Иванович решил во время его конвоирования на допрос или прогулку отдубасить надзирателей, разоружить всю внутреннюю охрану тюрьмы, затем выпустить узников и захватить в свои руки весь допр. Добравшись до телефонного узла, он вызвал бы к себе жандармских офицеров, прокурора и полицмейстера. Краткие переговоры со всей этой гвардией Котовский мечтал завершить ее арестом и водворением в камеру. И лишь затем наступала финальная часть спектакля. Переодев часть здешних узников в форму конвойных войск, Котовский и его товарищи по тюремному режиму под видом спецэтапа явились бы на вокзал, оккупировали поезд «Кишинев-Одесса» и сошли бы где-то на перегоне.