ПД-2 (СИ) - Михайлов Дем

– Майк придет – кивнул перебравшийся в салон Серж – Он как и мы знает все входы и выходы. Проскользнет. Слушай, Тим… я тебе честно скажу – мы сами хотели убить этих тварей. И плевать, что нас могут убить. Из-за Леонте покончили с собой Корли и Гвин. Им хуже всех тогда досталось. То, что эти обдолбанные уроды сделали… они… – сипло вздохнув, Серж тряхнул париком и продолжил – Мы даже оружия втихую прикупили. И специальных уколов – ну чтобы смелости добавить и бодрости. Хотя мы постоянно на наркоте – даже сейчас.

– Даже не вздумайте дергаться – покачал я головой – Это верная смерть. Вы не умеете убивать. А это не так просто, как кажется. Уж поверьте.

– Мы… мы семеро часто разговариваем. Часами разговариваем. Ночи напролет. Сидим, пьем, вкалываем в шею дозы и разговариваем. Затем пару часов спим. И снова разговариваем. Мы давно уже наркоманы. И мы давно уже не цепляемся за жизнь. Да и нас самих давно уже ничего не цепляет. Музыка, танцы, секс, ночной драйв, кричащие фанаты… скука. И ведь все знают.

– Что знают? Кто?

– Все жители Миртум. Все они знают, что тогда с нами произошло. И копы знают. И знаешь, что делают копы, когда видят нас? Отворачиваются! Они просто отворачиваются…

– Ты под кайфом.

– Не волнуйся, гросс. Мы не подведем. Мы не наломаем дров. Мы просто будем ждать…

– В клубе не удивятся, что вы приехали?

– Не удивятся. Сегодня мы должны были выступать в Снежинке, но я поговорил с хозяином и он заменит нас Невесомыми Танцорами. А в клубе Львы с радостью согласились нас принять. И они очень хотят заплатить нам двойную цену – братья Леонте все же чуток стыдятся…

– Они так приказали?

– Да. Это единственный клуб, что платит нам двойной тариф за выступление – зло оскалился Анри – И мы знаем, что нам больше ничего не грозит. После того дня с Леонте поговорили. Важные полицейские чины. И подействовало. Но… этим уже ничего не изменить.

– Никаких глупостей.

– Мы можем подозвать их. Гила и Эла. Они… они любят таких как мы… если ты понимаешь, о чем мы – пьяно улыбнулась Коллетт и прижала к шее крохотный серебряный дозер – Хочешь взбодриться, гросс? Доза детская.

– Вы под диким кайфом – повторил я, вглядываясь в их безумно блестящие глаза и лезущие на лица улыбки – Вот откуда ваша храбрость и злость, да? Сколько уже вкололи?

– Достаточно для танца. Недостаточно для полета. Натяни маску, гросс. Подъезжаем.

Свернувший фургон пробежал еще пятьсот метров и остановился рядом с парой широкоплечих охранников в одинаковых черных футболках. Они перебросились парой слов с Анри, заглянули внутрь, оглядев кучи костюмов, не обратив внимания на парней, но задержав взгляды на усыпанных блестками девичьих телах. Отпустили они нас с явной неохотой. Старший произнес пару слов в брас, и мы въехали в поднявшую створку черного входа.

– Они уже здесь – прошептал Серж, указывая на припаркованные у стены коридора два электрокара с тонированными стеклами. Он поочередно ткнул почти заснувших друзей кулаком – Эй! Вылезайте и улыбайтесь. Гросс. Свою сумку потащишь сам. Топай за мной. И двигайся как, прошу тебя. Не шагай как громила – на нас смотрят. На нашей двери серебряная звезда – как всегда. К ней и идем. Готов?

– Ага.

Распахнулась дверь, и мы вывалились в широченный внутренний коридор, оказавшись рядом с заполненной паром и различными ароматами кухней. Нас приветствовали десятки выкриков, свист, улюлюканье. Маша им руками, удерживая на плечах сумки, мы ввалились в дверь с серебряной звездой, и я облегченно выдохнул, опускаясь рядом со своим спрятанным барахлом.

Сердце колотится как безумное. Но ведь глупо было так перенапрягаться – я ведь пытаюсь в ночной клуб проникнуться, а не в бандитское логово. Никто не ожидает, что серебряные танцоры привезли с собой убийцу. Нас даже не пересчитали – во всяком случае я этого не заметил. Больше всего я боялся даже не человеческих глаз, а проницательного взора ИскИна – у солидного ночного клуба наверняка имеется такой, что отвечает за хозяйственные дела, персонал и прочие важные мелочи. То, что проглядит человек, заметит машина. Так пусть и ослепнут его машинные глаза от моего ослепительного серебряного блеска.

Чуть опустив огромные и неудобные солнцезащитные очки с серебряными круглыми линзами, я сдул с щеки мокрую от пота серебристую прядь, вытащил из сумки игольник с электрошокером. Переодеваться и снаряжаться очень рано – я пробуду в маскировке еще как минимум часов шесть. И уже за полночь, когда тут все будут в раздрае и угаре, я начну действовать. Торопиться некуда – по словам Сержа чаще всего братья остаются тут на всю ночь – наверху имеются удобнейшие апартаменты. Так что сейчас я забьюсь в дальний угол и буду ждать Майка – выходить на сцену в его «шкуре» я не собираюсь. Вон тот угол вполне…

Сжавшаяся на моем серебряном заду крепкая пятерня заставила меня на мгновение замереть.

– Как вы, малыши? – хрипловато ласково и пьяно прозвучало сзади.

– Гил… – зашелся кашлем Серж – Тор…

– И чью попку я так нежно сжал? Вы все еще в обиде? Да ладно вам… сколько можно дуться. Весело же было…

– Сдохни – произнес я, поворачиваясь и всаживая короткую очередь в волосатую грудь Гила Леонте.

Дистанционный электрошокер щелкнул, второй ублюдок засипел и рухнул на сумки с костюмами. Подскочив, я всадил и ему три иглы в сердце, добавил контрольный в глаз, после чего потратил еще одну иглу на первую жертву. Перезаряжая игольник, я повернулся к окаменевшим танцорам и, сдувая с лица проклятые серебристые пряди, признался:

– В упор такого не ожидал. Плохо… прямо плохо…

– Он мертв… – качнулась Коллетт, прижимая ладони к щекам – И тот мертв… эти твари сдохли…

– Плохо – повторил я, делая шаг к двери и закрывая замок – Прямо блин плохо…

– Они мертвы – повторил слова девушки Серж – Мертвы… мертвы…

– Эй! – шепотом рявкнул я – Затихните!

Что делать? Что делать?!

Все не так. Тут море народа и очень скоро боссов начнут искать. И сюда заглянуть не забудут.

Так…

Щелкнув замком, я приоткрыл дверь и выглянул в коридор, держа игольник наготове. Жертвы вскрикнуть не успели, стрекот игольников тоже никто не мог услышать в наполненном рабочим шумом коридоре. Выглядывающий в коридор серебряный танцор тут не редкость, а обыденность. Убедившись, что за дверью никого, а на виднеющейся отсюда кухне продолжает кипеть лихорадочная работа, я приоткрыл дверь чуть шире и оглядел потолок и стены. Одна камера смотрит на ворота черного входа, там же запаркованы машины братьев Леонте. Вторая камера смотрит на кухню – видимо, чтобы повара не ленились и не подворовывали качественные дорогущие продукты. Еще одна камера… смотрит прямо на двери гримерок. Вот только камера закутана в мешок перетянутый клейкой лентой. И что это за натюрморт?

Захлопнув дверь, я запер замок, сдернул с себя парик и принялся стаскивать остальное, одновременно задавая вопросы:

– Почему перекрыт обзор камеры?

– Она еще и выключена – удивительно безмятежно отозвалась Анни, сидящая на корточках рядом с мертвым смертником, не сводя глаз с его перекошенного лица – А чтобы они не нервничали – камеру и мешком накрыли. Вдруг она все же включенная? Понимаешь?

– Нет. Кто они?

– Сюда заходят непростые гости, Тим – вступил в дело Анри, подтягивающий ко мне сумку с моим барахлом – Здесь постоянно выступают певицы, танцоры, акробаты… и к ним, после выступлений, иногда заходят по-настоящему важные лица станции. Здешние политики, представители профсоюзов, иногда даже полицейские чины… И им совсем не хочется, чтобы однажды в сети появилось видео, где запечатлено как важный чиновник, с женой, детишками, праведным образом жизни и прочими штуками, заходит в гримерку с почти нагой смуглой красоткой, что ему во внучки годится…

– Вот теперь понял. Дебилы!

– Мы?

– Да не вы! – буркнул я, натягивая штаны.

Носки, ботинки. Футболку прямо на осыпанное блестками тело. И вперед – к трупам. Схватив за руки лежащего у дверей, оттащил его в угол. Следом доставил туда второе тело. Сдернул с их рук браскомы, вырубил устройства. Охлопал карманы и пояса, забрал все найденное. От нервов меня прошибло потом, по лицу стекали серебряные ручьи косметики, на футболке медленно проступали серебряные искры.