Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— Алиса, — ответила неуверенно. Но уже начиная понимать: это дурацкое совпадение. Максимову я просто приглянулась, и он пытается со мной познакомиться. А я веду себя, как полная дура. Таковой он меня сейчас посчитает и удалится, а я буду локти кусать. Соберись, Алиса, это отличный шанс вынюхать, что к чему. Я улыбнулась, но как-то неуверенно. Зато Максимов был само обаяние.

— Красивое имя. Я Пётр, — он протянул руку, я пожала, продолжая улыбаться. Не перебарщиваю ли? То глазами хлопаю, то улыбаюсь без причины. Осталось ещё слюну пустить. Так, надо что-то сказать, а что? Я как-то не знакомилась с мужчинами. Должна ли заметить, что у него тоже имя красивое? Ну или там, что оно библейское, например. Не слишком ли? Может, лучше молчать и улыбаться? Господи, Алиса, соберись.

— Вижу, вы растеряны, — сказал Максимов, — пока не пришли в себя, буду действовать. Приглашаю вас завтра на ужин.

— Меня? — я так удивилась, что не сдержалась. Боже, что творю. Нет, если бы это был какой-то абстрактный мужчина, я бы знала, как действовать, очаровать или оттолкнуть, но ситуация выбила из колеи. И я больше думала, что сказать, вместо того, чтобы просто расслабиться. Я ему уже понравилась, моё дело небольшое: симпатию развить. А я чушь несу. Потому быстро добавила:

— Почему бы и нет?

Максимов снова улыбнулся, доставая телефон. Я продиктовала свой номер.

— Вы меня извините, — сказал Максимов, убирая телефон, — я весь в делах сегодня, позвоню завтра днём, хорошо? Но вечер полностью мой, отказа не приму. — и снова улыбнувшись, встал, взяв мою руку, поцеловал, а я малость обалдела. Это у них в Германии такому учат? — До завтра, Алиса.

Снова улыбнувшись, он отбыл, а я осталась сидеть, размышляя, что же это было.

Максимов покинул меня столь же стремительно, сколь и появился, а я мысленно чертыхнулась, подзывая официанта. Сейчас мужчина смоется по своим делам, а я не успею за ним проследить. Так и вышло, когда оказалась на парковке, Максимова уже не было. Умчал в дальние дали с заветной папочкой в руках. Не надо было тупить, поддержала бы разговор, глядишь, он бы вышел в туалет, я бы сунула нос в документы. Теперь их содержимое узнаю только по счастливой случайности. Ещё раз чертыхнувшись, я отправилась домой. Что выходит, Максимов прибыл в наш город ради сделки с Николаевой? Касается та Гарри, это ясно, но что конкретно? Ради покупки нескольких картин он мог и не совершать столь далекое путешествие, тем более, Наталья, кажется, заинтересована в сделке, так что пошла бы ему на встречу. А вот смерть Гарри Максимова, кажется, совсем не интересует, разве что в каких-то своих целях. Расследовать её он точно не планирует. А я, несмотря на то, что Наталья сказала о принятой версии самоубийства, не верю в последнее. И блокнот, найденный в мастерской, тому отличное подтверждение. Я вспомнила, как мы с Рогожиным его нашли, и непроизвольно сжала пальцы на руле. Нет, стоп, об этом не думаю, вычеркнуть, забыть.

В этот раз усилие воли помогло, но надолго ли меня хватит? Дома принялась разбирать вещи, нужно было занять себя чем угодно, и я успешно это делала. Включила фильм и настойчиво заставляла себя следить за сюжетом, пока распаковывала коробки. Оказывается, это довольно утомительное занятие. Проковырявшись до полуночи, я рухнула в постель и, на счастье, сразу уснула.

Максимов позвонил около полудня, когда я, приняв душ, сидела за столом с кружкой чая и пялилась в окно. Мыслей ноль, наблюдала за людьми, снующими по двору, за пролетавшими птицами, за любым движением, если уж на то пошло. Звонок оказался кстати. Напористость мужчины я ещё вчера оценила, так что не удивилась тому, как он уверенно заявил о заказанном на восемь столике в ресторане "Камелия". Я, посмущавшись, согласилась. Кажется, ресторан располагается напротив его отеля. Интересно, Максимов специально? Потом пригласит в номер на чашку кофе со всеми вытекающими? Впрочем, я к нему не справедлива. Может, он просто увидел хороший ресторан и решил позвать меня в него.

После вчерашнего знакомства я, видимо, кажусь ему красивой дурочкой, вела себя точно в этом стиле. И решила до поры, до времени такой линии держаться. Там видно будет, как лучше.

До вечера я торчала дома, сделала укладку и макияж, отгладила платье, выбрала невызывающее, но выгодно подчёркивающее достоинства. Других дел не наблюдалось. В понедельник займусь поисками работы, это явно не помешает. К тому же денег не так уж много осталось.

В ресторан я поехала на машине, чтобы иметь отмазку на тот случай, если Максимов решит меня напоить. Выглядела на пятерочку, довершив наряд туфлями на среднем каблуке, боясь оказаться выше своего спутника и тем смутить.

Максимов встретил меня в холле и остался доволен, сам выглядел с иголочки, кинув взгляд в зеркало, я пришла к выводу, что мы хорошо смотримся. Мужчина, кажется, решил так же, вёл меня по залу, как королеву, и сам был доволен, что выражал всем видом.

Ресторан был шикарный, с крахмальными скатертями такого белоснежного цвета, что даже дышать в их сторону было страшно, не то, что касаться. Цены в меню поразили, но я только бровь вздернула, никак не комментируя. Хочется мужчине шиковать, пусть шикует. Мне без разницы.

Сделав заказ, я отложила меню и обворожительно улыбнулась, что было принято знаком к действию. В плане, разговорам.

Сначала я рассказывала о себе, историю придумала по дороге, взяв многое из жизни Аллочки. Правда, про галерею молчала, решив пока не обнародовать свою связь с данным видом деятельности.

Максимов соизволил признаться, что приехал из Германии, получил свою порцию ахов и вопросов, много рассказывал о стране, как он в неё попал, какая там жизнь. Было интересно, я слушала с любопытством, даже забыв на время о своих планах. Потом Максимов заговорил о коллекционировании, я проявила интерес, и ещё минут десять он разглагольствовал на тему искусства. Я кивала, помалкивая. Наконец, мужчина спросил, люблю ли я живопись.

Похлопав глазками, ответила:

— Я не очень разбираюсь в этом вопросе.

— Завтра у вас открывается выставка одного художника, он погиб недавно, может, слышала?

— Конечно, об этом весь город гудит.

— Неудивительно. Очень жаль, что он погиб, тем более, так глупо… У парня был талант. Я увидел его картины на аукционе в интернете и сразу почуял, что надо брать. Тем более, цена была смешная для работы такого уровня. Купил три выставленные картины, одну оставил себе, две продал, причём в разы дороже.

— Серьёзно?

— Да. Говорю же, парень самородок. А теперь я собираюсь выкупить все оставшиеся.

— Все? — открыла я рот в удивлении, его моя реакция позабавила.

— Да. Тридцать одна штука. Завтра открытие выставки, но уже все обговорено, документы в процессе подписания. Уверен, картины разлетятся за очень хорошие деньги, куда большие, чем я вложу в их покупку. Собственно, потому я и здесь, дело все же ответственное, хочу сам проконтролировать.

Максимов говорил с воодушевлением, а мне так и хотелось врезать по его довольному лицу. Вот значит как, заметил талант и решил на нем нажиться. Да если бы он только после того аукциона организовал Гарри выставку в Германии, парень бы у него с руки ел. Стал бы известным художником, жил бы за границей, а не вляпался в темную историю, которая, возможно, его и погубила. А теперь этот богатенький полуфриц наживётся и на смерти Гарри. Понятно, почему она может сыграть свою роль, картины станут эксклюзивом, их расхватают за большие деньги. Только ни Гарри, ни его семья их не увидят. Вот и вся арифметика.

Нахмурившись, я отвернулась от Максимова, разливающегося соловьем, и правда, фанатик. Искусства и легких денег. Стала осматривать зал и застыла, чувствуя, как перехватывает дыхание: чуть поодаль сбоку от нашего столика сидел Рогожин, глядя на меня.

Напротив него спиной ко мне сидела брюнетка в красном платье с вырезом почти до пятой точки. Видимо, девушка что-то ему сказала, потому что Илья, переведя на неё взгляд, кивнул.