Нарисуй мне любовь (СИ) - Николаева Юлия Николаевна

— Как давно ты знаешь? — спросила его, как будто это имело значение.

— Три года, — бросил, как отрубил. Вот как, значит.

— Что же между вами произошло?

Рогожин, кинув задумчивый взгляд, отвернулся к окну. Тянул, размышляя, или мне так казалось. А потом, посмотрев на меня, сказал:

— Может, любовника своего спросишь?

А это больно. Я даже не думала, что настолько больно может быть. Все: его тон голоса, взгляд, слова, — все убивало меня, медленно вкручиваясь в сердце. Сколько же я напридумывала за это время и за эту ночь, куда успели убежать мои мысли? Андрей прав: Илья мне не пара.

— Значит, вы что-то не поделили, — сказала вслух, слова помогали сосредоточиться на реальности, держаться за неё, не дать волю чувствам, — и ты решил ему отомстить. Фотографии мои с Гарри твоя работа? — осенило вдруг.

— Да, — коротко и ясно. И взгляд, пробирающий до костей. Я кивнула.

— Ты следил за ним и за мной, и когда представился шанс…

Теперь ясно, почему ключи от моей машины так и лежали у него дома. Это был всего лишь предлог, чтобы зацепить меня. Но почему именно в этот момент, почему не раньше? Три года не малый срок. Вряд ли Рогожин ответит на этот вопрос. Я подняла на него глаза, сделав ещё несколько шагов вперёд. Теперь мы стояли друг напротив друга, он — скрестив руки на груди. Я искала в его глазах ответ, а находила лишь ненависть и… боль? Андрей сделал ему больно, и теперь Илья мстит. Отыгрывается на мне, пытаясь причинить тому такую же боль. Не просто трахнуть, а влюбить, так, кажется, Андрей сказал? А ведь он прав. Много названий этому чувству не найдёшь. Даже сейчас мне хотелось протянуть руку и коснуться его щеки, почувствовать колючую щетину, вдохнуть носом его аромат и… сдохнуть к чертовой матери, по всей видимости.

— Поздравляю, — сказала, глядя в глаза, — твоя месть удалась.

Показалось, что-то мелькнуло в его взгляде, но Рогожин сразу отвернулся к окну, а я прошла в комнату и стала собирать вещи. Толком не распаковывалась, так что процесс много времени не занял. Однако тащить чемодан, сумку и две коробки было той ещё радостью. Вытолкав все в прихожую, я выдохнула: гостиная была пуста. Скорей всего, Илья ушёл к себе и вряд ли появится, пока я не уберусь. Сцепив зубы, обулась и вытолкала вещи на лестничную клетку. Тихо закрыв дверь, спустилась вниз и попросила охранника помочь. Он ловко стащил вниз вещи, поглядывая с участием. А я пребывала в состоянии прострации, специально давила все мысли и чувства, мечтая оказаться подальше, где никого не будет, и там уж…

Такси прибыло через семь минут, я назвала адрес гостиницы, найденный в интернете. Вскоре уже входила в небольшой одноместный номер. Вещи мне поднял молодой улыбчивый парень, сунув ему чаевые, я наконец осталась одна. Закрыв дверь, прошла к окну, пару минут смотрела в него, ничего не видя, а потом заплакала. И тут уж дала волю. Я никогда не жалела себя, считая это проявлением слабости. Будешь слабым — прогнут, уничтожат. Но сейчас я плакала, уткнувшись в подушку, понимая: я уже уничтожена. В какой момент я поддалась чужой игре и стала орудием мести, глупой куклой, которую кукловод дергал за нити? Куклой, которая ещё и влюбилась в кукловода, не понимая, что она для него ничто. Нет, если любовь это вот так, то ну её к черту, без неё лучше, легче. Меня вот-вот разорвёт от чувств, оттого, что не смотря на то, что он сделал, я все равно хочу быть рядом. Оттого, что знаю: этого не случится никогда. Возможно, я его вообще больше не увижу. И я рыдала из-за этого и из-за собственной глупости. А потом все навалилось комом, там уже и несправедливая судьба, отнявшая у меня родителей, и несчастливое детство, и чертовы законы детского дома, заставившие искать способы выжить, сделавшие черствой. И смерть Гарри, разрушившая мою жизнь, и Наталья, которая будучи моей сводной сестрой, пыталась меня убить ещё в младенчестве. Почему? Почему именно я должна страдать?

Я не находила ответа и снова плакала, пока в конце концов не заснула.

Проснувшись, поняла, что уже вечер, а ещё, что должна взять себя в руки. Нужно продолжать жить, сейчас особенно. Забить своё врем множеством дел, чтобы не было ни секунды на ненужные мысли. Умывшись, я спустилась в холл гостиницы, она была недорогая и простая. Внизу обнаружился кофейный аппарат, сделав эспрессо, я встала с пластиковым стаканчиком у окна. Желудок, давно не принимавший пищу, недовольно заурчал, зато кофе подействовал бодряще, появились силы. Решив подкрепиться, я направилась в кафе напротив. Заказав обед, снова уставилась в окно. Итак, что мы имеем. Данной мысли поморщилась. Ничего, Алиса, переживём и это. Нужно просто решить, что делать. Для начала, конечно, найти квартиру, устроиться на работу. А дальше что? Опять тупик. Из реального остаётся только Абрамов, но я не могла представить, как приду к нему и скажу: я ваша дочь. Пока сама не была готова к этому. Не могла осознать, что у меня есть родители. И Веру Москвину не считала матерью, да и как, если я её ни разу не видела? По сути, я теперь просто знаю свою историю. И то, как знаю? Очень смутно, белых пятен множество. Однако пока бороться за правду не было ни желания, ни сил. Хотелось забиться в угол и неприметно жить.

Мне принесли заказ, я стала вяло есть. Аппетита не наблюдалось, несмотря на чувство голода. Запихав в себя немного, отложила вилку и полезла за кошельком. Сверху лежали сложенные листы. Вытащив их, я поняла, что это данные на Наталью и Андрея. Усмехнувшись, отбросила на стол. Да уж, как он тогда сказал? Люди уровня Андрея умеют хранить секреты. Жаль, я не подумала, что и он того же уровня. Куда уж нам, бедным золушкам, которым не суждено стать жёнами прекрасных принцев.

Машинально я пробежалась глазами по написанному и замерла. Сердце пропустило ход, схватив листок, я не сразу поняла, что вцепилась в него так, что пальцы побелели.

Андрей был родом из посёлка Березняки, кажется, именно его назвала своей родиной мать Рогожина?

"Вот она, связь между ними", — мелькнуло в голове, и я сжала пальцы ещё сильнее, сминая листок. Но тут же отбросила его в сторону, откидываясь на стул. Я, что, с ума сошла? Мне все мало? Единственный выход справиться это забыть произошедшее, вычеркнуть из жизни, а я… А я думаю о том, что между ними произошло. Была какая-то женщина, и она погибла. Илья винит в смерти Андрея и пытается отомстить. Судя по словам Андрея, лезет в бизнес, селится рядом (чтобы напоминать о случившемся?), и потом приходит мой черёд. Но почему я, а не Наталья? Или понаблюдав, Рогожин пришёл к выводу, что я Андрею более дорога? Бред какой. Вспомнив утро, я передернула плечами. Или не бред, или Рогожин увидел то, что не замечала я. Что Андрею я все же была дорога, пусть все так сложилось, но тем не менее… Илья выбрал меня и не прогадал. А если он теперь Наталье глаза откроет, то месть станет ещё приятней…

Что же случилось и когда? Если Илья знает о нас с Андреем три года, возможно, в тот момент все и произошло? Но тогда выходит, я была не единственной любовницей? Андрей ещё с кем-то встречался, а Рогожин был в неё влюблён? Не поверю, что он не отбил бы её. В любом случае, она погибла, но я не могу вспомнить, чтобы Андрей был каким-то другим три гида назад, нервозным или напряжённым. Хотя я могла просто не замечать.

Может, позвонить Андрею? Он не откажет во встрече… Я поёжилась, представив, как это будет проходить. Он начнёт давить, а я сейчас не боец, размазня, забитая, раздавленная, я сдамся, если Андрей проявит напор, если расскажет сказки о том, что даст мне жизнь, в которой я забуду о прошлом: тихую, спокойную… ненавистную.

Нет, уж лучше съездить в эти Березняки.

Я усмехнулась. Убеждала себя, что меня это не касается, а в итоге вернулась к тому, с чего начала. Но ведь касается. Я имею право знать, из-за чего люди ненавидят один другого, ненавидят так, что готовы ломать жизни тех, кто тут ни при чем.

Березняки находились в двухстах двадцати километрах от нашего города. Немного, но без машины запарно. Единственный путь — ехать до соседнего областного центра на автобусе или электричке, а оттуда еще одним автобусом до Сосново, дальше неясно.