Солнышко мое - Виктория Анатольевна Дунайцева

— Чтобы по распределению далеко не направили?

— Я думаю, что Томочке распределение не светит. Ей помогут устроиться поближе к Москве.

— Ну а ты как, Жень?

— А мы, наверно тоже заявление подадим с Пашкой. Только у Томочки будет шикарная свадьба, а мы просто распишемся. Пашка скоро квартиру получит, распишусь с ним по распределению буду работать в Москве или области и все дела.

— А ты хоть любишь его, Женька?

— Вроде люблю, а вроде … Не знаю, Надь. Наверно я какая-то неправильная. Я не знаю, что такое любовь. Главное, что он меня любит. Не зря ведь говорят, что в семье должен быть один кто любит, а второй, кто позволяет себя любить.

— Вы хоть с ним переспали?

— Нет, конечно. Я считаю, что это все должно быть только после свадьбы. Ну поцелуи и всякие нежности можно, а остальное только после ЗАГСа.

— Это просто ты его не любишь. Если бы любила, все уже давно позволила.

— Не знаю, спорить не буду.

— Жень, а как Николай, донимает тебя?

— Какой?

— Ну белорусский.

— Этот продолжает писать и настаивает на встрече.

— А ты?

— А я предложила ему встретиться в Белоруссии. Там безопаснее. Поговорю с ним и, надеюсь, закончу наше общение. Он, конечно, бесцеремонный и надеется, что мы с ним будем вместе, но я в нем разочаровалась.

— Да, есть такие люди, которым невозможно объяснить, что он не прав. Они все видят через призму своей наглости и пофигизма.

— А у тебя как? Отец твоего Мишки не объявлялся?

— Нет, Жень, не объявлялся. Мне как-то Степка замуж предлагал.

— Наш Степка? Когда?

— Еще на каникулах зимних. Он же в отпуск приезжал и со мной встречался.

— Так ты тогда еще не родила.

— Да, не родила. Он знал, что я беременна, но все равно звал за муж. Говорил, что будет любить меня и ребенка.

— А ты?

— А я, Женька, его не люблю. А стерпится слюбится не для меня. Мне, чтобы жить с человеком нужна любовь.

— То-то я и смотрю на Мишку. Разве у тебя была любовь к его отцу?

— Конечно была и есть до сих пор.

— Я тебя совсем не понимаю, Надька. И любовь есть и сын есть, а где же отец-то?

— Просто моей любви недостаточно. Он любит другую.

— Бедная ты моя подружка, — сказала Женька сочувственно, — а давай еще эклеров закажем?

Пока они наслаждались сладостями в кафе вошли два парня. Один из них окинул взглядом пустое кафе и вперил свой взгляд в Надежду. Надька, почувствовав его взгляд посмотрела на парня, который с ухмылкой наблюдал за ней. Их взгляды встретились и между ними проскочила искра такой силы, которой девушка никогда не испытывала.

— Ого, — сказала Женька улыбаясь: — ничего себе «химия тела», аж меня прострелило.

Парни сели за соседний столик, а девушки потеряв интерес к парням продолжили беседу.

Через несколько минут к их столику подошел официант и принес бутылку достаточно дорогого шампанского.

— Это вам от соседнего столика, — сказал он улыбаясь.

— Ну что, Жень, тряхнём стариной, — предложила Надежда.

— А, давай, — ответила ей подруга.

Девушки продолжали общение, попивая вкусное игристое шампанское.

— Девчата, — через пол часа услышали они обращение в свой адрес: — подсаживайтесь к нам за столик.

— Нет, лучше вы к нам, — засмеялась Надя.

Женька строго посмотрела на подругу, но промолчала.

Парни пересели за столик девушек. Оказалось, что того, который понравился Надежде зовут Стефан. Он живет в Болгарии, а зарабатывает на жизнь перевозкой товаров народного потребления или продуктов в Россию. Он бывает здесь не реже двух раз в квартал. Бывая в России, он обычно останавливается на два-три дня у своего российского друга Романа.

Вечер прошел незаметно, в веселой дружеской обстановке. Стефан неплохо говорил на русском языке и вовсю старался понравится Надежде. Женька с Романом тоже нашли общий язык и весь вечер говорили о литературе.

Стоя на платформе перед отправлением в Москву, Женька похлопала подругу по плечу и сказала:

— Я думаю, Надька, что ты теперь здесь не заскучаешь. Теперь тебе есть чем заняться.

— Ну и чем же мне кроме сына здесь заниматься? — с усмешкой спросила у подруги Надя.

— Теперь ты будешь встречаться со своим Стефаном.

— Ха, так он завтра уедет и больше я его никогда не увижу.

— Помяни мое слово, он не пропадет.

После этих слов Женька запрыгнула в электричку, которая повезла ее в столицу.

* * *

Наступил сентябрь. В Подмосковье в это время гостит «бабье лето» и месяц этот достаточно теплый. В Белорусии погода более переменчива. Кажется, только было тепло, ан нет, похолодало и стало промозгло и сыро, а потом снова зажарило солнце, и погода наладилась.

Именно в этот период девушки прибыли в город-герой Минск.

Всех четверых их поселили в одну большую комнату обычной трехкомнатной квартиры, расположенной на ул. Гикало. В двух других жила целая семья: муж Семен Михайлович, жена Анна Алексеевна, сын Алексей и боевая баба Маша, которая убивала девушек своей простотой и непосредственностью. Бобуля постоянно влезала к девушкам со своими советами и указывала им не только как жить, но и что разрешено делать в их квартире, а что запрещено.

Как только подруги усаживались ужинать или завтракать, баба Маша была тут как тут. Ей не нравилось в девушках все: как они готовят еду, что они много льют воду и жгут электричество, как они моют посуду или убираются. А еще они шумели. По понятиям хозяйки квартиры, придя домой, практиканткам необходимо было тихо сидеть в своей комнате и не высовываться. Девушки и так старались не докучать хозяевам, но с каждым днем терпеть увеличивающиеся требования становилось все тяжелее и тяжелее.

Практику они проходили в гидрометеорологической обсерватории. Там они наблюдали за погодой, измеряли температуру, влажность и атмосферное давление, а также концентрацию радиационного фона.

В связи с аварией на Чернобыльской АЭС жители Минска часто приносили в обсерваторию свой урожай для проверки его на радиационный фон, который всегда показывал норму. Однако, люди все равно боялись и несли, и несли продукты со своих грядок.

Девушки, тоже, как и местные жители, покупали морковь или сгущенное молоко Гомельского производства в магазинах. И также, как и жители Минска и области хотели знать радиационный фон купленных продуктов. Им было гораздо проще это сделать, так как все радиационные замеры они производили сами.

Что касается продуктов, то в Минске с ними было гораздо проще чем в Москве. Здесь девушки вдоволь наелись шоколадного масла, сгущенного молока и