Если Уж попал в зелье... (СИ) - Марикава Рэй

— Думаешь о том же, что и я Мартишшшь? — прошипел Уж.

— Мы должны снять проклятие, — маг склонил голову, рассматривая лежащую на земле лошадь.

Голубоватые перья огромных крыльев в пыли, худое тело сплошь покрыто гниющими язвами, в глазах — боль. Лошадь даже не шевельнулась, услышав голоса явившихся в пещеру путешественников. Где-то капала вода, и от этого становилось ещё печальнее. Он всегда чудовищно безысходный, этот звук. Когда падают капли…

— Тот дракон. Помнишь? Он говорил про зелье.

— Помню, — кивнул маг. — Сейчас не мешай мне.

Мартиш склонился над умирающим существом, закрыл глаза и стал водить над лошадью руками. Свет то и дело вспыхивал, Драг подполз к нему, и, в конце концов они принялись бормотать вместе, в унисон, и всё на том же странном, непонятном, но таком мелодичном языке, что Лита задремала.

Не то от напевов, не то от усталости. Все эти события её порядком измотали, и если сначала она, как всегда, разозлилась на то, что эти двое опять сговорились, а она лишь всем мешает, то потом почувствовала, что её клонит в сон…

Она очнулась от того, что каждый листочек на залитых лунным светом деревьях, пел хрустальным колокольчиком. Мелодичный перезвон был настолько прекрасен, что она забыла буквально обо всём! О том, что они пришли в Лабиринт спасать Виздрагос. О том, что там, далеко, её ждут тётушки. Даже о том, что она влюблена в придворного мага, забыла. Забыла совсем.

Ей казалось — вот оно. Счастье. Только бы светила в полную силу эта прекрасная луна и никогда не вставало солнце! Зачем? Луна лучше солнца. Холоднее. Она никуда не зовёт и ничего не требует. Только бы пели хрустальные листья, а озеро сияло серебром.

Озеро. Ровное, блестящее, оно красовалось в самом центре поляны. Ничего совершенней она в жизни не видела! Захотелось остаться здесь навсегда, а когда надоест любоваться всем этим — войти в чудо-озеро, лечь на мягкие водоросли и уснуть. Над нею будут плавать рыбы, а она будет делиться с ними своими снами. И сны её будут все сплошь о хрустальных листьях удивительных деревьев, поющих под луной…

— Осторожно, — услышала она печальный голос.

Крылатая лошадь стояла у озера и медленно пила серебристую воду. Крылья переливались голубым светом, она выглядела вполне здоровой.

— Ты… Тебе уже лучше?

— Будет лучше. Сейчас я — в твоём сне. Осторожно, говорю!

— О чём ты? — Лита рассматривала лошадь, потом встала, подошла и принялась гладить.

Хорошая лошадь. Добрая. Мудрая. Так и будем жить у озера. Я и лошадь. А надоест — улетим. Далеко-далеко.

— Мы — в стране фей. Здесь можно забыть обо всём навсегда. Это — озеро Истины. Посмотришь в него и…увидишь то, что есть на самом деле.

— И что в этом такого страшного? Я — это я. Разве нет?

— Ведьма в озере видит фамильяра.

— Я увижу Драга?

— Ты увидишь истину.

— Эй, красотка, помочь нам не хочешь, а? Мы тут из сил выбиваемся, зелье варим, заклинания поём, тратим бесценный запас сил магических, а она тут…

— Помолчи! — Эрлин осадил змеёныша и протянул девушке пузырёк. — Выпей, Лита. Ты молодец, — он присел перед ведьмой на корточки и провёл рукой по её лицу. — Лошадь очнулась. Ты ведь видела её во сне?

— Да. Видела.

— Мы сварили зелье. Подсказка дракона очень пригодилась, пока бы я догадался, мы бы потеряли время. Язык Ламии, вода живая и мёртвая, щепотка пыльцы фей.

— Ну, мы там… Кое-что добавили. От себя. Лишним не будет… — вставил Уж как ни в чём не бывало.

— О чём ты? — Мартиш нахмурился, разливая по пузырькам ярко-фиолетовую жидкость.

Посреди пещеры горел огонь, в котелке бурлила вода, пахло травами. Лошадь и правда выглядела лучше. Она не сопротивлялась, когда маг протирал раны, послушно пила зелья, а когда их взгляды с Литой встретились… Подмигнула, честное слово!

— Ну… ладно. Я добавил кое-что от себя, какая разница?

— Что ты добавил?

— Расслабься. Она же идёт на поправку! Меня другое интересует. Ты, значит, хочешь сказать, что малышка не расслаблялась, пока спала? Это правда? И что ты там видела во сне? Рассказывай!

Лита улыбнулась. Хорошоё что Уж стал прежним. Драг. Родной. Привычный. Она вспомнила, как они едва не убили друг друга, и содрогнулась. Неужели это и правда случилось?

— Ну… Там было озеро. Такое… Красивое. Деревья пели, словно колокольчики звенят. А лошадь… Она сказала, что это — озеро Истины, и если я в него посмотрю, то…

— Посмотрела? — змей повис у девушки на шее.

— Драг! Кххх… Опять ты… Задушишь!

— Прости. Так ты посмотрела?

— Нет. Не успела. Мы вернулись.

— Жаль, — бросил Драг и тут же потерял к истории всяческий интерес.

— Страна фей, — Мартиш Эрлин отставил последний пузырёк и принялся тщательно осматривать крылья. — Боюсь, там нас ждёт следующее испытание.

— Это же хорошо! — Лита улыбнулась — зелье подействовало и ей стало легче. — У нас целый флакон пыльцы, Вербенсклетты дружат с феями! Они наверняка мне обрадуются.

— Феи? Хорошо?! Наивная, — Драг спрятал голову под хвост. — Феи — самые жестокие существа волшебного мира. Они не дружат с Вербенсклеттами, они им обязаны! Что там случилось пару веков назад никто не знает, но боюсь, детка, что тебя, как прямого потомка они… Как бы тебе это сказать помягче…В общем, я бы не надеялся на тёплый приём, малышка.

— Он прав. С феями шутки плохи, — Мартиш Эрлин посмотрел ведьме в глаза, и так… грустно у него это получилось.

Время в пещере летело незаметно. Здесь, в лабиринте, его не чувствовалось вовсе. Небо, что виднелось сквозь круглое отверстие над головой, всегда было одинаково неестественно голубое, и от этого никто из путешественников не мог понять — ночь, день или утро. Иногда Лита думала о том, как там её тётушки. Сколько времени прошло в Виздагосе? Ей было страшно. Очень. Она старалась не думать, но… не получалось. В их опасном путешествии наступило тихое, ленивое время — лошадь поправлялась, пила зелья, раны затягивались на глазах, стали мерцать в полутьме сказочным синим цветом крылья, но лететь она ещё не могла. Иногда Лите казалось — всё бы отдала, чтобы вновь драться с врагом или идти по висячему мосту, смотреть Смерти в лицо, только бы не думать о доме. О том, что она увидит, когда вернётся.

— Если вернёшься, — безжалостно вырвал её Драг из задумчивости, — змей читал её мысли, и она к этому давно уже привыкла.

— Об этом лучше не думать. Понимаешь?

— Воспоминания причиняют боль лишь потому, что мы помним. Если назад дороги не будет, и смерть не настигнет тебя… Вот. Возьми, — фамильяр протянул какую-то склянку, обвив горлышко кончиком хвоста.

— Что это?

— Зелье забвения. На крайней случай. Выпьешь, и всё забудешь.

— Но… зачем?

— Чтобы не было больно! Бестолочь необразованная…

— Но… Как же можно вот так взять, и стереть себе память по собственной воле?

— Никак. Сама ты не сможешь. Но если хочешь — могу подлить тебе его куда-нибудь в нужный момент. Ты и знать не будешь. Ну, как? Договорились?

— Драг! Что ты говоришь такое?

— Да ладно, не бойся. Я ж тебе его принёс. Спрячь куда-нибудь. На всякий случай.

Лита спрятала зелье и задумалась. Что за странные речи? Может, это Лабиринт так действует на говорящих Ужей?

Странное место. Они все чувствовали себя так, словно кто-то невидимый посадил в банку и рассматривает — внимательно, с любопытством. Ты словно букашка — скребёшься лапками по стеклу — отчаянно, старательно, но… Бесполезно. Твоя судьба в руках того, кто поймал. Он может выйти в сад и отпустить тебя, а может просто наблюдать за тем, сколько…проживёт пленник в неволе.

— Иди спать, — Мартиш указал ей в сторону палатки, которую они соорудили здесь же, в пещере. — Уже ночь.