Конец света сегодня - Надежда Первухина

– На свадьбу Юли и Тцаля специально из Тулы приехала писательница Надежда Первухина.

Все зааплодировали, переспрашивая друг у друга: «Что за писательница?»

Тучная женщина с отечными ногами и в свободном ярко-зеленом балахоне и ярких бусах вышла на сцену и раскланялась:

– Дорогие друзья! Дорогие Юля и Тцаль! Благословенны будьте!

– И тебе благословение, писательница! – воскликнула Юля.

– С тех пор как вы все появились в моей жизни, я забыла, что такое скука и уныние, – сказала писательница. – Я радуюсь каждой вашей победе и огорчаюсь, когда огорчаетесь вы. Вы – моя жизнь. Поэтому я хочу, чтобы вы были счастливы. Свой подарок – кухонный блендер – я уже передала распорядителю торжества. А сейчас позвольте скромный поэтический спич:

Ступайте же путем любви!Весь этот путь в шипах и розах.То счастье дарит он, то слезыИ бурю новую в крови…Ступайте же путем любви.

Не бойтесь перестать любить —Такого просто не случится.Жизнь без любви – без крыльев птица,Ее злу легче уловить.Не бойтесь перестать любить.

И перед дверью гробовойОдна любовь пребудет с вами —И как надежда и как знамяДля жизни навсегда другой.И перед дверью гробовой.

Ступайте! Да хранит вас БогОт всех забот, от всех печалей.Вас нынче счастием венчали,Вам дали ключ от всех дорог.Ступайте! Да хранит вас Бог.

Писательнице хлопали. Она сошла со сцены, взяла бокал, наполненный вином, и подошла к Юле. Отпила от бокала:

– Горько!

Юле и Тцалю в который раз пришлось целоваться.

– Я посвящу вам свою новую книгу! – пообещала писательница и затерялась в толпе гостей.

Празднование шло по накатанной колее. Звучали тосты, сыпались поздравления, подарки и все такое прочее. Получили молодые подарок и от тамады. Тамадой оказался – кто бы вы думали? – эльф Александрит. Он решил охранять свадьбу от бед. Помните черную кошку? Это была не просто черная кошка, это была великая пагуба, насланная Шебти Безумной. Ее-то Александрит и остановил.

Когда празднование подходило к своему логическому пьяному завершению, Зорро – Александрит пригласил Юлю на танец.

– Ты счастлива? – спросил он ее.

Юля грустно усмехнулась:

– Счастье и я понятия несовместимые. Но пока я хотя бы радуюсь, что все идет своим чередом. Кстати, спасибо тебе за кошку.

– Да ладно, мелочь. Юля, я должен знать…

– Что?

– Когда ты окажешься в состоянии помочь эльфам. Нам нужна твоя помощь.

– Если ты дашь мне на медовый месяц дня три – это много?

– Много, конечно. Но я подожду. Ты должна сполна насладиться статусом семейной женщины.

– Хорошо. Скажи, чем мне вооружиться.

– Только своим талантом, потому что мечей и стрел у эльфов и без того достаточно.

– А если я возьму с собой мужа?

– А захочет ли он? Попробуй, конечно. Но мне кажется, что майя даже не поймут, кто такие эльфы. Мы всегда жили по разные стороны стекла.

– Хорошо. Ох, я повторяюсь. Совсем опьянела. Отведи меня к мужу, Александрит.

Александрит церемонно взял под руку невесту и подвел ее к Тцалю, который как раз объяснял Владимиру и Лизе суть древней игры жертвоприношения, принятой в среде майя.

– Тцаль, – коснулась плеча мужа Юля, – отпусти моих друзей, они устали. Да и мы тоже. Едем ко мне домой.

– Лимузин для жениха и невесты, – потребовал с крыльца ресторана Александрит.

Лимузин был подан. Гости пьяной толпой вышли провожать новобрачных. В сумеречном небе расцвели букеты фейерверков.

Юля и Тцаль сели в машину.

– Тцаль, ты устал?

– Мужчины не знают усталости.

– Да ладно тебе выпендриваться. Просто скажи.

– Если просто, то устал как койот, весь день гонявшийся за бабочками.

– Ничего. Дома примешь ванну, и полегчает. Еще это шампанское… Сколько раз давала себе зароков не пить, так все равно… – Юля склонила голову на плечо мужа и сказала: – Я буду очень хорошей женой. Самой лучшей.

– И ты будешь доить коз, готовить козий сыр, а также вместе с мужем охотиться на бледнолицых, снимая с них скальпы?

– Фу, Тцаль! Неужели индейской жене нельзя и без этого прожить?

– Можно, – тихо улыбнулся Тцаль и неловко обнял жену.

К концу поездки они так осоловели, что шоферу их пришлось довольно громко будить.

– Что за новобрачные, – удивлялся шофер. – Первый раз таких сонных вижу.

Юля отперла ладонью дверь, и они с Тцалем вошли в их теперь общий дом. Ведьма тщательно заперла за собой дверь, сбросила надоевшие туфли на высоком каблуке и пошлепала в гостиную, по дороге везде включая свет. Следом за ней пошел и муж, разувшийся у порога (раз жена так сделала, значит, так и полагается в ее доме).

– Как тебе мой дом? – спросила Юля, когда они остановились посреди гостиной.

– Красиво, просторно, но слишком много посуды.

– Ха! Это колдовская посуда, так что учти, без моего ведома к ней не прикасайся, а то превратишься в неведому зверушку. Пошли в душ.

Уж что-что позволила себе Юля на губернаторскую зарплату, так это ванную комнату. Она была размером с комнату панельной девятиэтажки. Здесь была обычная ванна на львиных лапах и встроенное джакузи, в котором можно было спокойно утонуть. Две душевые кабины сияли хромом и тонированным стеклом. Было здесь и биде, и специальная ванночка для мытья ног, и полотенцесушитель, и фены, и телевизор, и мини-бар, и бог знает еще что.

Тцаль так и застыл среди всего этого бело-голубого великолепия.

– Ты что замер? – удивилась Юля и пустила воду в джакузи. – Раздевайся.

И показала пример, стащила с головы фату и принялась возиться с застежками платья.

– Уля, – жалобно сказал муж, – я не умею снимать вот эту одежду.

– Ах да. Ну хоть перья свои сними.

– Это не просто перья, а брачный головной убор, я его должен целую седмицу, не снимая, носить.

– Ой, как у вас все запущено! Ладно, иди сюда.

И Юля принялась раздевать оробевшего Тцаля. Тот не сопротивлялся, но краснел отчаянно.

Наконец на Тцале осталась только набедренная повязка, а на Юле трусики и лифчик.

– Так и будем друг на друга смотреть? – язвительно поинтересовалась Юля. – Или хотя бы помоемся?

– Помоемся, – выдавил Тцаль.

Юля медленно и со вкусом сняла остатки своего наряда, повернулась к бедному мужу спиной и по ступенечкам спустилась в джакузи. Вода там уже была что надо.

– Тцаль! – нежно позвала она его.

И Тцаль откликнулся на зов.

Потом, когда они в банных халатах нежились на диване, Юля спросила Тцаля:

– Тебе со мной хорошо?

– Да.

– Я, конечно, на комплименты не напрашиваюсь, но все-таки…

– Ты мой солнечный лучик, – улыбнулся Тцаль. – И хвостик у тебя замечательный.

Юля прижалась ухом к груди Тцаля:

– Ох, как не хочется!

– Чего не хочется?

– Ты знаешь, кто такие эльфы?

– Эльфы?

– Да.

– Никогда не слыхал.

– Это древняя раса нелюдей, еще древней атлантов и уж куда древнее вас, майя. Они живут в параллельном потоке пространства и не вмешиваются в дела других рас. Почти не вмешиваются. Так, иногда помогают, лемурийцам вот помогали, когда их континент ушел под лаву. Но теперь эльфам самим требуется помощь. Грядет конец света, и у эльфов обострились отношения с соседями по Внемирью – инкубами. И вот мой друг эльф Александрит – он был у нас на свадьбе тамадой – просит моей помощи. Я ведь сильная ведьма, я многое могу. Обеспечить победу в войне с инкубами уж точно. А еще пропала наша подруга – вампирша Тамариск.

– Вампирша?

– Да. О существовании этих нелюдей ты тоже не знаешь?

– Как раз знаю. Они вели войны с народом Солнца, то есть с майя.

– Те войны прошли, и Тамариск не виновата, что стала вампиршей. Ее надо отыскать. Может быть, ей требуется помощь. Вот мне и не хочется всем этим заниматься, мне хочется медового месяца. Мне хочется просто быть с тобой, забеременеть от тебя. Вон Лизка беременна, ей так идет!

– Это мы еще успеем, а сейчас мы должны помочь твоему эльфу.

– Мы?

– Разумеется. Ты думаешь, я отпущу тебя одну?

Юля потерлась носом о плечо мужа:

– И не отпускай.

И с тем они заснули.

И пока они спят и не ведают о грядущих невзгодах, мы с вами вспомним о других, не менее важных, героях нашего романа. Это тибетец Друкчен и его прекрасная жена Цыси. Что же стало с ними, когда они покинули гостеприимное жилище тетушки Дзендзян?

Они оказались в убогой гостиничной комнате, полной старой мебели и тараканов.

– Где мы? – прижалась к мужу Цыси.

Друкчен распахнул окно и огляделся:

– Похоже на то, что мы в Лхасе, дорогая.