Вихрь преисподней - Глеб Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не-Маркетинга все больше охватывал ужас. Наконец, он подошел к витрине фотографического ателье достаточно близко.
Предчувствия не обманули его: подростковый портрет по-прежнему был за витринным стеклом, ужасающе грязным, мутным, треснувшим во многих местах.
В эту минуту у Не-Маркетинга возникло ощущение, что фотографическое ателье заброшено, что внутри, за витриной, уже давно не бывает людей. Но в следующее мгновение он заметил, что дверь ателье слегка приоткрыта.
Не-Маркетинг подошел к витрине совсем вплотную и принялся рассматривать свою собственную подростковую фотографию.
Он то находил сходство фотопортрета портрета со встреченным накануне подростком совершенно очевидным, то начинал сомневаться и понимать, что одного этого портрета, снятого в определенном ракурсе, при определенном освещении, при определенном его, подростка, выражении лица, для того, чтобы сделать какой-то точный вывод не хватает, как вдруг через приоткрытую дверь фотоателье до него донесся отчетливый, принадлежавший, судя по всему, молодому человеку, голос:
– Что же будет дальше?.. Что же будет со всем этим дальше?! – спрашивавший очевидно был в сильном возбуждении и говорил достаточно громко.
– Ты спрашиваешь, что будет дальше? – ответил ему, в свою очередь, весьма пожилой, голос. – Я тебе отвечу: я не могу с точностью предугадать, что будет дальше. Этого никто не сможет предугадать. Но есть, есть у меня одно ужасное опасение. Пока только одно опасение такого рода. Но если я напрягусь, да если любой напряжется, то опасений такого рода можно придумать не меньше десятка. И одно будет ужаснее другого.
Не-Маркетинг весь превратился в слух.
– Какое опасение?
– Нынешняя жизнь общества стала во всех отношениях чрезвычайно изощренной и циничной. Все всех норовят одурачить, все всем совершенно не доверяют и никаким словам не верят; напротив, в каждом шаге, в любых речах тут же видится всем заговор, скрытый обман. Все всё и про всё давно знают, всё уже когда-то было, известно с чего начиналось, как проходило и чем закончилось. Ничего нового, кажется, уже придумать нельзя. Но комбинации того, что есть, комбинации старых сюжетов, каждый из которых, повторяю, обсосан уже, кажется, до костей, просто поражают своей невероятностью. Все эти комбинации сюжетов завязаны только на одном лишь моменте – на прекрасном знании человеческой психологии, на том, что комбинирующий прекрасно знает, что совсем не трудно предсказать, как извернется и на чем со стопроцентной вероятностью остановится человеческая душа при определенных обстоятельствах, потому что – и это опять-таки всем стало ясно, – большая часть человечества, которая и есть самая важная при статистических подсчетах, проста, гнусна и поступает каждый раз так, словно нарочно норовит убедить всех в том, что разума, благородства и добродетели есть в ней разве что самая малая капелька...
– Скажи толком, чего ты опасаешься?
– Я же тебе говорю, что опасений у меня много... Не знаю, какое из них быстрее сбудется...
– Да толком, толком скажи!
– Я же тебе объясняю: здесь, как в шахматах. В общем-то все фигуры ходят по доске очень просто, но из этих простых ходов можно сделать миллион самых неожиданных, самых невероятных для противника и для зрителей комбинаций. Эта, с одной стороны, унизительная для человека простота, а с другой – интригующая трагичность и невероятность комбинаций, при которой все одинаково циничны и все же, находится циник, который и в такой сложной ситуации, можно сказать, возьмет и обыграет в карты самого опытного и прожженного шулера – я имею ввиду остальных циников. Так вот это-то: с одной стороны, все – поголовно подлецы и дебилы, и нельзя рассчитывать ни на чью наивность и веру во что-то светлое, а с другой стороны – найдутся рычаги, которые и на этих циничных дебилов действуют препрекрасно – так вот это-то и станет главным лейтмотивом будущего.
– Да что ты как-то туманно говоришь?! Это все? Все опасение? – спросил молодой голос. – Чего же тут опасаться?!
– Да, у меня есть опасение. И то, что я тебе сказал, это – так сказать, фон для главного события, фон, который не менее ужасен, чем само событие, потому что придает ему еще большую ужасность и трагичность и окончательно сгущает мрак и не оставляет никакой надежды, разве что той единственной возможной в таком случае надежды, что явится новый Пророк, обладающий таким невероятным и сильным Словом, что враз сметет оно, это Слово, все неверие и цинизм, и осветятся вдруг внушенным разумом бессмысленные глаза дебилов. Потому что без такого Слова никак невозможно будет миру выпутаться из той трясины, в которую он, в очередной раз, замечу я тебе, попал. Правда трясина на этот раз самая ужасная и самая невероятная из всех тех, что были когда бы то ни было на пути мира, – голос говорившего становился от фразы к фразе всё более торжественным и громким.
– И я сейчас выступаю в роли Провозвестника этого Пророка, – продолжал он. – Я, старик, выполняю эту великую миссию, но у меня только один слушатель. Но я стану говорить, говорить и говорить...
– Послушай, у меня очень мало времени. Или ты толком говоришь, чего ты опасаешься, или я ухожу, – нетерпеливо проговорил молодой голос. – Ведь ты сперва сказал, что ты чего-то опасаешься. Не Пророка же своего ты опасаешься?!.. Ты обещал рассказать про то, чего ты опасаешься, что может произойти, а понёс опять про пророка. Чушь про пророка и про то, что ты его провозвестник я уже слышал. Ты знаешь, я над тобой никогда не смеюсь, в отличие от многих... Но нельзя же одно и то же... Я просто всё это уже знаю, слышал, чего же повторять?! Про трясину, про ужас – это уже было... Ты уже, по-моему, лет двадцать... ну уж пятнадцать-то точно, сколько я себя помню, талдычишь про апокалипсис, а он всё не наступает. Это неинтересно. Расскажи про то событие, которое может произойти!.. Конкретный прогноз можешь дать? Футуролог ты наш семейный!.. Вот он я, перед тобой, не смеюсь, не издеваюсь, напротив, в смирении жажду твоего прогноза, а ты ничего не изрекаешь! Изреки, оракул! Изреки провозвестник пророков и апокалипсисов, просвети меня, а то мне уже надо идти! Так и не узнаю, что нам всем грозит!
– Как я тебе уже сказал, предугадать, что в точности произойдет – очень трудно, возможны разнообразные варианты. Вот, к примеру, только один из них, пришедший мне на ум... Вдруг станет из определенных источников широко известно: ученые обнаружили (такое они могут обнаружить неожиданно, ведь они многого до сих пор не знают и многое может быть ими обнаружено очень неожиданно для них самих, даже какие-то очень важные и ужасные вещи могут быть так неожиданно обнаружены), так вот, ученые обнаружат вдруг и неожиданно – лет через, скажем, пятнадцать, Земле грозит неминуемое столкновение с астероидом. Можешь себе представить, что тогда начнется на Земле?! Возникнет необходимость напряжения всех ресурсов для предотвращения гибели цивилизации. Повсеместно возникнут дикая нервозность и дикий вселенский страх. Над всей жизнью станут довлеть воображаемые страшные последствия столкновения с астероидом! И задумайся теперь над этим, повторяю, одним из многих, вариантом, и приди к тому же выводу, к которому пришел и я: единственным, кто сможет защитить Землю от астероида, станет одно, всем нам известное, сильное государство – Америка. И что же тогда начнется? Ведь станет очевидно: надеяться-то можно будет только на вот это, справедливо или несправедливо – это уже другой вопрос – но много раз поносимое и проклинаемое многими самое сильное государство. Возникнет сразу два вопроса: что станут говорить и делать теперь те, кто всегда проклинал это самое сильное государство? Что станет делать это самое государство со своей ролью единственно возможного спасителя? Ведь только ему и могут быть теперь обязаны все остальные страны и народы своим спасением. Как-то оно поведет себя в эдаком-то случае?! Как все люди поведут себя в эдаком-то ужасающем случае? А вдруг кто-то скажет: нет никакого астероида, это все выдумка того самого сильного государства – выдумка с целью получить некую невероятную и дьявольскую выгоду для себя?! Ведь приборы-то соответствующие и средства наблюдения за космосом соответствующей силы есть опять-таки только у этого самого сильного государства. Его и проверить-то некому! Ну некому и все тут, ничего с этим не поделаешь! А вдруг, если это, действительно, будет дьявольская выдумка?! А вдруг и нет! А многие будут думать совершенно искренне, что это выдумка и действовать соответствующим образом. Ну что, страшно?.. Страшно и вполне вероятно!
– Да уж, тогда уж точно... – произнес молодой голос.
– Что точно?!.. Ничего уже тогда точного не будет. Потому что это будет ситуация исключительной нервозности, исключительной информационной и психологической нагрузки. И уж точно, что мнений будет куча и самых противоречивых, и только я могу утверждать одно – я не возьмусь сказать, кто и что будет более несправедливым в этой ситуации. И, между прочим, самое ужасное заключается в том, что это все – вполне реально.