История моего безумия - Тьерри Коэн

Мэйан сжала руку матери, кивнула Робинсону, и они покинули участок, чтобы остаться наедине со своим горем.

Глава 50

День 48-й

Полицейская операция ничего не дала: собаки не взяли след, подозреваемый вполне убедительно описал, как убил Сандерсона, но все еще темнил насчет места захоронения. Твердил, как заведенный:

– Не знаю. Я положил тело в багажник и поехал в лес.

– Мы не нашли следов крови в машине.

– Труп был завернут в брезент.

Последнее утверждение походило на правду: они обнаружили в багажнике волосы жертвы.

День 50-й

– По-прежнему ничего! – доложил Родригез, входя в кабинет шефа.

Робинсон сокрушенно покачал головой.

– Эдвардс над нами издевается! Я уверен, что он врет. Мерзавец прекрасно знает, где тело, и водит нас за нос.

– Патрон, с вами хочет поговорить Мэйан Сандерсон, – сообщил присоединившийся к ним член опергруппы.

Робинсон вышел к девушке. Она выглядела осунувшейся и ужасно усталой. Торжествующая молодость уступила место бесконечной печали: так выглядят зрелые женщины, познавшие горечь утраты. Инспектор предложил ей сесть и налил кофе.

– Думаю, мой отец жив, – без лишних предисловий заявила она.

– Объясните.

– Если я скажу, что чувствую это, вы сочтете меня сумасшедшей, но я именно чувствую.

Робинсон остался невозмутимым. Он часто слышал подобные бессвязные речи. Убийство – вещь настолько жестокая, что близкие жертв часто прячутся от правды в параллельном мире. Смерть перечеркивает логику, на которой строится их жизнь, и открывает дверь в иную реальность.

– Все, кто потерял близкого человека, еще несколько дней, а иногда и недель, чувствуют его присутствие.

– Я знала, что вы скажете, но у меня есть куда более рациональные доводы.

– Слушаю вас.

– Вы однажды сказали, что Эдвардс лжет, желая выиграть время, что он либо покрывает сообщника, либо мой отец жив.

– Верно.

– Почему вы не стали проверять эту версию?

– К чему вы ведете, мисс Сандерсон?

– Он признался, в этом все дело?

– Да.

– Но разве признание не часть той же самой стратегии по затягиванию дела?

Робинсон вынужден был согласиться с доводами Мэйан – он и сам об этом думал, но не делился с Даной и ее дочерью, чтобы понапрасну не обнадеживать их. Инспектор был уверен, что Сандерсон мертв.

– Подумайте об этом, – продолжила Мэйан. – Джим Эдвардс никого не покрывает – ваши профайлеры назвали его одиночкой. Значит, он похитил моего отца и по непонятной причине не убил сразу, а где-то спрятал. Зачем? Одному богу известно. Собирался пытать, чтобы выбить информацию о банковских счетах? Какая, к черту, разница? Он наверняка намеревался убить папу, но вы его задержали. Эдвардс решил признаться и заставить вас искать тело – которого нет! – чтобы, несмотря ни на что, выиграть время.

Робинсон мысленно вернулся к отвергнутой версии. Все сходилось. Эдвардс похитил Сандерсона и куда-то перевез его – отсюда и волосы в багажнике, а кровь они не обнаружили, потому что мертвое тело никогда в нем не лежало. Мороча сыщикам голову насчет места захоронения, преступник действительно мог преследовать вполне определенную цель.

– Он жив, я знаю, – повторила Мэйан.

– Вы рассуждаете очень логично, но это мало что меняет: Джим Эдвардс ничего не скажет.

– Пустите меня к нему! – попросила девушка.

– Что за дикая идея?

– Мы были в прекрасных отношениях! Вдруг удастся убедить его? С Карлой же получилось…

– Я вас понимаю, но… Он совсем другой человек. Карла Анчелотти была жадной глупышкой, а Эдвардс – психопат, не способный на сочувствие. Общаясь с вами, он просто играл роль чуткого учителя.

– Нет, я уверена, что нравилась ему.

Робинсон решил не спорить. Он не верил в успех, но почему бы не попытаться…

– Ладно, согласен, дайте мне время все организовать.

Глава 51

День 52-й

Робинсон обменялся рукопожатием с Брэдли Делило и провел его в комнату, смежную с кабинетом, где Мэйан Сандерсон предстояло встретиться с Джимом Эдвардсом. Девушка сидела, чуть сгорбившись и прижав руки к груди, погруженная в невеселые мысли. Представив ее Делило, инспектор сказал:

– Ваше оборудование уже установлено, можете проверить, если хотите…

Делило бросил взгляд на экраны:

– Нет необходимости, все в порядке.

– Как я говорил вам, Мэйан, мистер Делило – синерголог. Он изучает язык жестов, поведение людей, мимику.

– Камеры спрятаны за специальным зеркалом, – прокомментировал эксперт. – Они будут записывать реакции подследственного. Одна наведена на глаза. Она фиксирует сокращения лицевых мышц, контролирующих веки и брови. Другая берет лицо в целом. Третья – руки. Все камеры вместе выдадут мне «разночтения», назовем их так, между подсознательными реакциями и видимым поведением, что позволит отличить правду от лжи.

– Чего вы ждете от меня?

– Сначала будьте милой и естественной, потом надавите – говорите неприятные вещи, можете даже соврать, чтобы застать его врасплох, шокировать или взволновать.

– Зачем?

– Он готов к большинству ваших аргументов и сумеет контролировать свои реакции, значит, мне будет сложно их идентифицировать. Но если вы его удивите, выведете из равновесия, я сумею расшифровать подаваемые телом сигналы. Они составят таблицу для декодирования менее явных сигналов, которые мы запишем.

– Понятно.

– Готовы? – спросил Робинсон.

– Да.

– Тогда начнем.

Джим Эдвардс никак не отреагировал, когда Мэйан вошла в допросную. Он ждал чего-то подобного.

– Здравствуйте, Джим, – спокойным, бесцветным голосом сказала девушка, села напротив своего бывшего учителя и пододвинула к нему стакан воды. Он проигнорировал этот жест.

– Вы знаете, зачем я здесь?

– Хотите расспросить меня.

– Верно.

– Я не помню, где закопал тело, Мэйан.

– Об этом мы говорить не будем, – бросила она, удивив собеседника, и сделала паузу, проверяя, сумела ли пробить хоть малюсенькую трещину в его защитной броне. – Хочу понять, почему вы так поступили, Джим. Я знаю, что мой отец причинил вам боль. Он поступил с вами так же, как со многими другими верными и преданными мужьями – отобрал у вас жену. Вы знаете, что я ненавидела отца за его поведение, но потом все простила, ведь он не ведал, что творил. А вы, за что вы так сильно его ненавидели?

– Он прекрасно понимал, что делает, – ответил Джим, вспомнив «письменное свидетельство» Сэмюэля и их спор на эту тему.

– Исчезновение отца ужасно само по себе, а то, что убили его вы, удесятеряет мои страдания. Я смотрела на своего отца и думала, что все мужчины на свете такие же подлецы, как он, и была жестока к своим парням. Потом в мою жизнь вошли вы… и я поняла, что люди могут быть другими. Вы умный, культурный, очаровательный человек… Идеальный – в моих глазах. Вы возродили во мне надежду. Мы так хорошо понимали друг друга, были очень близки. Но… вы оказались лжецом! Притворялись, чтобы достичь своей цели!

– Неправда… – возразил Эдвардс. Он был явно взволнован. – Вы мне очень нравились, Мэйан… Я не притворялся.

– Вранье! – закричала Мэйан. – Вы ничем не лучше других! Подлый манипулятор!

– Нет, все не так, – запинаясь, возразил он. – Я искренне восхищался вашим умом, открытостью характера. Я желал вам добра.

– И убили моего отца?

– Это не имеет никакого отношения… одно с другим не связано, понимаете? Мои чувства к вам и ненависть к нему.

– Где он? – устало спросила Мэйан.

– Не знаю. Я не помню, где могила.

Он схватил стакан и выпил до дна жадными глотками. Мэйан терпеливо ждала, не отводя взгляда.

– Вы умны и очень хитры. Вы знали, что делаете. Все было продумано до мелочей, так что вы вряд ли могли забыть, где… оставили папу.

– И тем не менее я сказал правду.

– Врете! Как же вы меня разочаровали!

Эдвардс вытер вспотевший лоб и судорожным движением сжал в пальцах стаканчик.

– Вы либо патологический лжец, либо полный дурак. И в любом случае не оправдали моих надежд.

Эдвардс судорожно вздохнул, стараясь подавить эмоции, вызванные словами бывшей ученицы.

– Я знаю вас, Джим, и потому уверена, что… мой отец жив.

Он мгновенно замкнулся.

– Был жив, когда вас арестовали, и, возможно, жив до сих пор. Вы тянете время, надеясь, что он умрет и его никогда не найдут.

– Ошибаетесь.

– Вы наверняка собирались убить своего обидчика, но не сделали этого. Возможно, вспомнили о моральный устоях и…

– Я его убил, – механическим голосом произнес Джим.

– Это неправда. Умоляю, что бы вы ни чувствовали к нему, скажите, где он спрятан. Отбросьте боль и ненависть и вспомните об уважении ко мне. Прошу вас.