История моего безумия - Тьерри Коэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он хотел оскорбить меня, и ему это удалось. Я взбесился.
– Так вот зачем ты заставляешь меня писать этот роман? Хочешь отомстить? Надеешься, что восторжествует твоя правда?
– Угадал. Но дело не только в этом. Ты поможешь мне написать мое собственное произведение.
– То есть?
– Ты знаешь, как закрутить интригу, и умеешь структурировать текст. У меня хороший слог. Я использую твой текст, чтобы написать большой роман. Только представь: у меня будет история, структура, стиль и… твоя публика!
В его словах звучал почти религиозный экстаз, он напоминал фанатика, который вот-вот узрит божественный свет.
– Я больше не напишу ни строчки! Слышишь, сволочь? Ни строчки, ни буквы! Убивай, если хочешь, мне плевать!
Он вдруг успокоился, презрительно улыбнулся и процедил:
– Напишешь, еще как напишешь.
Он снова погладил Джессику по голове и вдруг вцепился ей в волосы и дернул, да так сильно, что у нее вырвался стон.
– Перестанешь упрямиться, Сэмюэль?
– Отпусти ее, падаль!
Мои слова возымели обратный эффект, Джессика начала всхлипывать, испуганно косясь на своего мучителя.
– Будь ты проклят! – закричал я. – Я напишу эту книгу, клянусь, только не делай ей больно!
– Вижу, в тебе еще остались добрые чувства, Сэмюэль, это хорошо.
Он снова дернул Джессику за волосы. Я не мог отвести взгляд от ее перекошенного лица. Сколько же мук пришлось вынести этой женщине по моей вине…
– Две новые главы к завтрашнему утру.
– Получишь, только оставь ее.
Он оттолкнул Джессику и отключился, а я разрыдался и все еще не могу унять слез. Пишу и плачу. Мне вряд ли удастся заснуть сегодня ночью – слишком мучительна мысль о том, какими адскими муками Джессика заплатила за ночь любви со мной.
День 10-й
Я пишу – без страсти, без вдохновения. Легко нанизываю фразу на фразу, излагаю факты, а думаю о своих страхах и сожалениях. Вспоминаю молодость, счастливые моменты с Даной, нежность к Мэйан, потом страх возвращается, и воображение рисует жуткие картины: Джим терзает Джессику, мучит Дану, пытает Мэйан. К концу дня я совсем выдыхаюсь и впадаю в отчаяние.
В первые дни заточения я был готов сделать работу и умереть, но теперь все изменилось. Нужно найти способ выбраться. Я не могу, не имею права бросить Мэйан, Дану и Джессику на съедение маньяку. Единственный выход – связаться с Джессикой. Только она может послать сообщение моим девочкам. Но в каком она состоянии? Хватит ли у нее сил и ясности рассудка, чтобы обмануть бдительного палача? Вдруг она винит меня и ненавидит за свои мучения? Что, если страх подавил все остальные чувства? Придется рискнуть.
Я решил воспользоваться отлучками Джима и попробовать убедить Джессику. Я высчитал, что он уходит из дома по средам и пятницам, но это следовало проверить. Буду вызывать его на разговор в эти дни, если он не ответит, значит, я не ошибся.
* * *Сегодня вечером, за едой, меня снова терзали мысли о Джессике. Когда я ставил поднос с посудой в подъемник, в голову пришла неожиданная мысль. Я размял вилкой остатки пюре на тарелке, и нарисовал семь букв: СПАСИБО.
Я рисковал, надеясь, что Джессика сама убирает посуду. В противном случае последствия будут ужасными. Но выбора у меня не было.
Те несколько секунд, что подъемник ехал наверх, стали самыми страшными в моей жизни, но все обошлось.
Я продолжу попытки привлечь внимание Джессики, а заодно проверю, действительно ли Джим отсутствует по средам и пятницам.
День 15-й
Неделя подходит к концу. Джим не выходил на связь ни в среду, ни в пятницу, значит, на следующей неделе можно будет попытаться.
Три раза в день, получая подносы с едой, я пишу Джессике короткие послания – на фруктовой кожуре, крышках от йогуртов, на дне тарелки. Сначала это были слова благодарности и приветствия, потом одна-две фразы на клочке бумаги, спрятанном под тарелкой.
Я сожалею.
Прости меня.
Я говорил правду.
Я надеялся, что она подаст знак, откликнется, но ничего не происходило. Неужели Джим настолько подавил Джессику морально, что ей безразлична моя судьба? Или она все понимает, но боится физического насилия?
День 16-й
Пошла третья неделя заточения. Сегодня понедельник, книга наполовину готова.
Я выдерживаю темп, и Джим, кажется, доволен моей покорностью. Он стал более откровенным и даже радуется, видя на моем лице искреннее удивление.
– Вы жили в Филадельфии. Ты переехал только ради того, чтобы… отомстить?
– Верно. Мне нужно было находиться рядом с тобой и твоей семьей. Я нашел работу в Нью-Йорке. Хочешь достичь цели – крути педали, согласен?
– А как ты получил информацию, которую использовал против меня?
– Ну, это совсем просто. Установил шпионские программы на твой компьютер. Начал с кейлогера.
– Что это такое?
– Небольшая программка, которая записывала все, что ты печатал, и передавала мне. Так я получил пароли и смог заходить в твой аккаунт на Фейсбуке, читать почту, кое-что стирать. Позже я установил программу дистанционного контроля. Когда ты уходил, я открывал папки и копировал файлы. Я управлял веб-камерой, микрофоном и видел и слышал все, что происходило в твоей квартире.
– Значит, вот как ты написал обращение к моим читателям, прочел все сообщения, письма и начало автобиографического романа…
– Да.
– А фотографии?
– Нашел в компьютере твоей бывшей жены. Ничего сложного, ее часто не бывало дома, когда я приходил заниматься с Мэйан. Пока она готовила нам перекусить или болтала по телефону с друзьями, я изучал жесткий диск.
– Ты не мог знать, что Деннис захочет вмешаться.
– Такой спец, как он, легко мог обнаружить шпионские программы, так что пришлось почистить компьютер.
Деннис погиб из-за того, что решил помочь мне. Предположение подтвердилось, моя вина несомненна, и это невыносимо. Скольких людей я погубил? Да, Джим сумасшедший убийца, но его ненависть спровоцирована моим поведением. Теория хаоса приобретает новые очертания. Я – бабочка, он – буря.
– Как ты его убил?
– Послал сообщение с твоего аккаунта, что собираюсь зайти. Позвонил в дверь, он открыл, не посмотрев в глазок. Я навел на него пистолет и заставил проглотить снотворное, пообещав, что ничего ему не сделаю, только заберу ноутбук, велел раздеться и лечь на кровать. Он заснул. Я наполнил ванну, отнес его, держал голову под водой, пока он не захлебнулся, потом стер все следы взлома.
Я слушал со слезами на глазах, представляя себе эту ужасную сцену.
– Как тебе удалось установить шпионские программы?
– Я был уверен, что ты откроешь любое письмо от Джессики, и оказался прав. Ты сам все сделал.
– То есть компьютер Джессики ты тоже контролировал?
– Конечно.
– И следил, как развиваются наши отношения…
– Следил.
– А почему не вмешался, зачем допустил нашу встречу?
– Я до последнего момента надеялся, что она остановится, поймет свою ошибку. Это был заочный поединок с тобой. Ты оказался сильнее – она не устояла.
– Ты сказал, что уезжаешь по делам, чтобы шпионить за Джессикой…
– Какой ты догадливый! Да, я проследил за любимой женой и убедился, что она назначила тебе свидание.
– Так почему не вмешался?
– Я должен был выяснить, как далеко она зайдет. Надеялся на лучшее, но на следующий день залез в ее почту и все понял. Ты снова победил.
– И ты ее… наказал.
– Скажем так: взял под контроль.
– Что ты с ней сделал?
– Скажу одно – сначала она сопротивлялась. Говорила, что ты ее любишь, плакала. Тогда я дал ей прочесть письма твоих похотливых читательниц, готовых на все, чтобы провести с тобой хоть несколько часов. После этого она сломалась.
Страшно даже представить, как страдала Джессика, терпя физические мучения и душевную боль…
– Ты наверняка на этом не остановился.
– Продолжение тебя не касается.
Меня затошнило.
– Еще один вопрос… В тот вечер, когда я подрался на вручении премии…
– Я добавил наркотик в твой стакан.
– Ты сумел ко мне подобраться?
– Да.
Части головоломки начали складываться в единую – вполне логичную – картину.
– О чем я должен писать дальше?
– Об участии в ток-шоу Лермана, – ответил Джим. – Ты не представляешь, как я наслаждался зрелищем твоего позора в прямом эфире. Миллионы телезрителей услышали, что их любимец совратил малолетку. Я был счастлив и решил было остановиться, но твой агент – ловкая сволочь! – справился с ситуацией, и ты в очередной раз вышел сухим из воды.
– Ты отправил Карлу в Кальяри?
– Угу.
– И фотографии журналистам послал тоже ты.
– Ты просто мастер дедуктивного метода! – съязвил он.