Магнолия - Валентин Шатилов

"Благодарны? - мысленно пожала плечами Магнолия. - Кто может быть мне благодарен? Вы - это кто?"

"Разве ты не знаешь? - с легким удивлением сказал все тот же голос. - Мы нижние супера. Ты нас освободила".

"Нижние? Не понимаю, - возразила Магнолия. - Когда, от кого, как?"

"Мы тоже не знаем как. Наверно, ты манипулировала с Главным пультом? Но теперь мы способны сопротивляться приказам, поступающим с Первого пульта".

"Где Виктор?" - сразу спросила Магнолия.

"Виктор остался там. Его ты не освободила. Большинство осталось там. Нас, получивших свободу, только тринадцать. У нас есть корм, у нас есть убежище. Если ты разрешишь, мы сейчас перенесем тебя туда. Ты устала, ты голодна. Тебе нужно отдохнуть и покормиться. А потом ты освободишь остальных суперов".

"А-а... - вздохнула Магнолия. - И вы от меня чего-то хотите. Но вы не понимаете, как все для меня сложно. Главный пульт? Наверно, это та живая дверь... Я была там - но я не знаю, как туда попала, и не знаю, как попасть туда еще раз. Если вы заботитесь обо мне только из-за этого, то лучше сразу бросьте. Я - недоделок, с меня мало толку".

"Ты плохо о нас думаешь".

"Извините. Тогда поступайте, как считаете нужным".

И сразу стало мягко.

- А-а-а! - нестройно закричал людской хор вокруг. И исчез. Остался там, на пыльной, горячей улице.

А внутри шелестели голоса.

"Друзья - осторожно. Здесь Магнолия".

"Она согласилась? Нас теперь четырнадцать!"

"Согласилась. Скорее: корм, питье, воздух".

Ее тело слегка покачивалось посреди мягкого касания.

"Опять со мной одни хлопоты всем", - подумала Магнолия, и ей снова стало ужасно стыдно...

Глава VII ЧАС НОЛЬ

1

Магнолия слегка помассировала веки. Голова болела неописуемо. И глаза. И корни волосы. И к этой боли примешивался дымный воздух над столом.

- Кушай, девушка, кушай, - попросил седоусый пастух, заботливо придвигая ей миску вареного мяса, исходящего жирным, тяжелым паром.

Он заботился вполне искренне. Эти пастухи, кажется, до сих пор не осознали странности соседей, объявившихся рядом с ними. Да они ведь их почти и не видят. Это только Магнолия все прогуливается по окрестностям. Потому что не ныряет. Потому что бестолковая. А остальные почти не ходят - только ныряют.

К горлу подкатил очередной приступ тошноты. Какой хищный, горбатый нос у седоусого... Но не страшный. Да и это мясо - наверняка лучшее из того, чем могут они ее угостить. Гостю здесь - всегда лучшее блюдо. А она как раз гость. Пришла, села и гостюет.

Конечно, кабы не головная боль, она бы не пришла. Еще полчаса назад Магнолия и не подозревала, что будет гостить в этой одинокой глинобитной пастушьей хибаре - сакле. Просто гуляла как обычно - шла себе и шла. Перебралась через седловину перевала, полюбовалась ослепительно-фиолетовым небом, вздымающимся над иззубренными белоснежными горными пиками, - и вдруг как споткнулась о головную боль.

Боль вдруг вспучилась внутри черепа черным гнойным нарывом - и захотелось сесть. Тут же. Упасть, зарыться в землю. Магнолия, дрожа, спряталась от нее в эту пустую халупу. Она казалась пустой, тихой. Такой успокоительно-одинокой.

Магнолия зашла в нее просто передохнуть. Прийти в себя. Только бы не разнервничаться окончательно, не сорваться с тормозов. Только бы не поплыть по неведомым измерениям вновь. Она присела на краешек деревянной лавки под низким, провисающим потолком, отрицательно помахала ладошкой мальчику с сурово сросшимися бровями, внезапно явившемуся перед ней с мятой алюминиевой кружкой в руке. В кружке, как она заметила, бултыхалось какое-то белесое пойло, видимо, показывающее гостеприимство этой сакли. Усталому путнику сразу же предлагали напиться. Да только ей было не до гостеприимства... Она собиралась, переждав чуть-чуть, встать и уйти.

Но она недооценила свою головную боль. В оцепенении, тяжело дыша приоткрытым ртом, она просидела гораздо дольше, чем рассчитывала. Уже давно нужно было встать и уйти. Домой, в Пещеры. Но уже вечерело. Пастухи - отец и старший брат этого мальчика - уже загоняли отару под лай своих собак. И, когда увидели ее, она стала дорогим гостем.

- Сейчас ужинать будем, - радостно улыбаясь, объяснил седоусый хозяин, сейчас сядем, отдохнешь, согреешься. Вот, бурку возьми, девушка. Хорошая, теплая бурка!

Все равно нужно было уйти. Из этого уютного средневекового гостеприимства. В Пещеры. Где ее ждут и любят, холят и лелеют. И где она - пленница. Несчастная пленница нижних суперов. Они-то сами, бедные, считают, что это они - ее пленники. Все надеются, что она как-нибудь расщедрится, сделает некое небольшое - совсем-совсем маленькое! - усилие и поднырнет прямо к Главному пульту. Ну, в самом деле - это же так просто: взять и поднырнуть. Для них самих в этом никаких проблем нет, и как Магнолия ни объясняла, что не может, что просто не в состоянии нырнуть куда-то через пространство, они-то помнят один раз у нее получилось, значит, она только ленится. Нет, прямо никто ее в лени не обвинит - все улыбаются как заведенные, стоит появиться - только и слышишь: "Мага, Мага!" Уважают... У них, кажется, сложилось мнение о ней как о яростной пацифистке. Что это из-за своих пацифистских убеждений она не желает участвовать в общей борьбе против верхних суперов. Вот и ублажают всячески. Пытаются склонить на свою сторону. Бедные - не понимают, что ничем она на самом деле им не поможет... Золушка-замарашка, только нет у нее хрустального башмачка. Нету! Когда-нибудь они разоблачат ее, да будет поздно...

Ей и самой хотелось бы еще разочек попасть к той таинственной двери, просунуть руки сквозь холодный каменный панцирь, погладить одинокое живое существо - такое же одинокое, как и она сама... Может, вдвоем им было бы теплее в этом непонятном мире?

Надо возвращаться в Пещеры. Роскошные, битком набитые всякой невероятно дорогой всячиной. И где только они всего этого наворовали? По всему свету... Не считают зазорным брать то, что нравится. "Ха! Что ж, позволения спрашивать?" Как же - они супера! Да уж - супера...

... Что он там говорит? От этой боли молено сойти с ума... Кажется, снова предлагает баранину. Только не это, меня сейчас стошнит!

Частенько она стала меня накрывать - эта головная боль. И все при возвращении, уже почти на пороге Старых Пещер. В Пещерах проходит. Надо только добежать, доплестись, доползти. Неужто придется прекратить прогулки? Это тогда будет совсем как тюрьма. Здесь, среди гор, - хоть какое-то одиночество, хоть какая-то видимость свободы... Вот Виктор бы удивился, увидев, какой она заядлой туристкой стала. Он-то всегда говорил, что ее с места не сдвинешь. Да где он, тот Виктор...

Ох, надо все-таки уходить. Но сил нет. Ведь это сначала надо встать... И еще шагать, шагать до любящих тебя суперов. До обожающих суперов. До них, родных...