Не отступать и не сдаваться. Том 3 - Алим Тыналин

Смогу ли я пробиться через сопротивление соперников и стать самым лучшим? Как ни крути, а червячок сомнения подтачивал душу изнутри.

Все эти дни я старался затоптать страхи и тревоги постоянными медитациями и тренировками, но все равно что-то сбивало с толку. И только сейчас, глядя на ревущую толпу зрителей, размахивающих флагами и транспарантами, я понял, что меня все-таки подкосила болезнь Егора Дмитриевича.

Его внезапный приступ перед самым моим отъездом я воспринял как плохой знак перед этими соревнованиями. Эх, тренер, Черный ворон, как бы твое заболевание не сигнализировало о том, что мне предстоит проиграть в этом чемпионате.

Честно говоря, я загадал себе так, что если Егор Дмитриевич выздоровеет к моменту начала соревнований, то я выиграю этот чемпионат. Ну, а если он вообще встанет на ноги ко дню, когда надо будет участвовать в финальном поединке, то это будет самым лучшим знаком.

Значит, я выиграю финальный бой. Собственно говоря, именно поэтому, когда я звонил каждый день Маше и спрашивал о здоровье Егора Дмитриевича, то одним из моих потаенных желаний было стремление услышать от девушки, что все хорошо и ее дедушка уже встал и ходит по дому, как в былые времена.

Но пока что она ничем не могла меня обнадежить. Егор Дмитриевич все также лежал в постели и не вставал с нее.

Кроме того, два раза в день я звонил домой и узнавал, как поживает Светка. С ней осталась тетя Галя и она присматривала за сестренкой. Каждый раз, когда я звонил, Светка спрашивала, когда меня будут показывать по телевизору.

Я узнал у организаторов чемпионата, что трансляции в Советском Союзе будут вестись глубокой ночью с повтором в дневное время. Поэтому я посоветовал сестренке дожидаться видео результатов потом, днем позже.

После открытия начались первые бои. Еще вчера во время генеральной репетиции провели жеребьевку и мы уже знали, кому с кем выпало драться в первый день чемпионата. На мою долю выпало сражаться с швейцарцем Людвигом Хасслером, чемпионом своей страны прошлого года.

Как обычно, перво-наперво мы снова прошли все рутинные процедуры перед началом боя. Медосмотр, взвешивание, заполнение документов. Разминка, надевание новых перчаток, капа, шлемы.

И вот я уже на ринге. Ведущий объявил мое имя, потом объявил выход швейцарца. Трибуны полны народу, много болельщиков из Швейцарии. Они размахивают флагами своей страны. Из СССР болельщиков гораздо меньше. Ладно, плевать, самое главное отвлечься от всего окружающего и сосредоточиться на поединке.

Мой противник невысокий, но крепкий и мускулистый. Большая круглая голова, внимательный взгляд. Хасслер, по слухам, предпочитает контратаковать. Он любит побеждать по очкам, это осторожный и аккуратный соперник.

Знаю таких, конечно же. Будет выжидать, когда я откроюсь в атаке и стараться поразить меня точными и сильными контрударами. Что с ним делать, атаковать и взломать защиту? Или, наоборот, принять его игру и тоже попробовать переиграть его по очкам?

Ладно, посмотрю, как пойдет поединок, но все-таки желательно, конечно, пробить его оборону. Это первый бой, он задает ритм всему остальному чемпионату. Мне надо показать себя с хорошей стороны, поразить соперников, чтобы они уже сразу опасались меня.

— Бокс, — сказал рефери и звякнул гонг. Наконец-то пошла беспощадная жара в Мадриде.

Я подошел к центру ринга гораздо быстрее соперника. Я же говорю, он медлителен, как улитка. Выжидает, скрючился в защитной стойке, готов нанести удар, если я откроюсь.

Хм, а что если попробовать все также ввести его в заблуждение? Не финтами, а общей стратегией? Сменой ритма? Как он отреагирует на это? Мы вчера обсуждали этот вариант с Худяковым. Почему бы и нет, в конце концов. Попробовать всегда стоит.

Оказавшись перед Хасслером, я резко сбавил скорость передвижений. Надо показать себя еще более медлительнее. Спокойная работа ног, никаких резких движений. Удары округлые, боковые.

Сначала джеб левой, потом тут же боковой правой. Отход назад, уклон от атаки противника. Снова джеб левой, снова удар боковой. Опять уход.

Монотонно, спокойно. Успокаивающе. Усыпление противника, чтобы ввести его в заблуждение.

Боевая стойка как будто открытая. Голова как будто не защищена. Руки в согнутом положении у груди.

Ну, давай, швейцарец, когда ты клюнешь? Атакуй мою голову. Я даже готов подарить тебе несколько очков, потому что вижу теперь, что тебя можно обмануть.

Бой разворачивался неспешно. Он вполне устраивал Хасслера. Наверное, он и привык боксировать в такой манере, спокойной и предсказуемой. Хотя, надо признать, удары у него крепкие. Если пробьет в подбородок, вполне может уронить в нокаут.

Еще минуту я двигаюсь перед противником, как черепаха. Голову держу открытой, однако он только потом начинает атаковать меня решительными прямыми ударами. Скоро раунд закончился, мне невыгодно раскрывать свою тактику сейчас.

Ага, вот так всегда. Я покажу свои зубы, он поймет, что я его обманываю и уже к следующему раунду уйдет совсем в свой панцирь и не будет оттуда высовываться. Нет, придется терпеть до конца раунда.

Кажется, Хасслер тоже заметил, что дело идет к концу раунда и тоже не торопится атаковать. За все время схватки он только раза три пытался пробить мою оборону и даже успел задеть меня пару раз длинными джебами.

Темпераментные испанцы кричат и улюлюкают. Им не нравится, что мы волочимся по рингу, как дохлые клячи. Даже рефери подходит к нам и говорит:

— Бокс, бокс! — и машет руками.

Я киваю и подхожу ближе. Атакую по своей проверенной схеме. Джеб, боковой, отход. Внимательно продолжаю следить за противником. Клюнул ли он на мою удочку? Усыплен ли, решил, что я тоже хочу разобраться с ним по очкам?

При этом стараюсь затуманить глаза, сделать вид, будто я сонный и не выспался. Может, еще недостаточно оклемался после перелета, слишком перетренировался. Удары вялые.

Кажется, я даже немного перебарщиваю со своим обманом, потому что в карих глазах Хасслера я вижу недоверие. Хм, единственный шанс для него узнать, правда ли я такой тюфяк — это броситься в решительную атаку и попробовать вывести меня из себя.

Он так и сделал. Подошел ближе и в кои-то веки атаковал сам. Серия джебов по разным уровням моей защиты. Сначала в голову, потом в корпус и опять в голову. Я отбивался медленно, больше уклонялся и блокировал. Хасслер усилил нажим и тут прозвучал гонг.

— Ты чего, прощупал его? — спросил Худяков. — Что-то слишком долго. Давай, начинай уже. А то зрители уже потухли.

Во втором раунде я действую совсем по-другому. Хасслер опять пошел вперед. Кажется, он принял меня за еще более нерешительного соперника, чем он сам. Осмелел, однако.

Противник напал на меня, начав с сильного прямого удара в голову. Но я уже подготовился к встречному