Не отступать и не сдаваться. Том 3 - Алим Тыналин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Весь день я мотался по государственным организациям, причем еще успел забрать Светку и привезти ее домой. В эти годы, впрочем, почти все дети в классе моей сестренки возвращались домой сами, даже и те, кому надо было ехать до дома две-три остановки на автобусе.
Машин на улицах мало, переходить дороги можно без опаски. Похищение детей, убийства, торговля человеческими органами, педофилия, проституция и прочие ужасы двадцать первого столетия еще не коснулись толком этой благословенной эпохи. Люди непуганые и добродушные, как олени в лесу, где перестреляли всех волков.
Нет, преступников, конечно, тоже хватает, но все чинимое ими зло случалось где-то далеко, в небывалом и неслыханном для обычного советского гражданина мире. То, что произошло с моей семьей, скорее было кошмарным исключением, чем обыденным правилом. Поэтому я и боялся отпускать сестренку одну, даже просто из школы.
— Витька, я получила пятерку за рисование, — сказала Светка, сидя рядом со мной на сиденье. — За вчерашнюю картинку. Видишь, вот за эту?
И она показала вчерашний рисунок с медведем. Я рассеянно кивнул, потому что вел машину и думал о том, что мне надо еще заскочить в десяток мест после обеда.
— Красивая картинка, — сказал я. — Ты молодец, просто умничка.
Она еще болтала про то, что делала на уроках с подружками и какие оценки получила за сегодня. Училась сестренка хорошо, даже отлично, схватывала все на лету.
Я привез ее домой и приготовил обед. Потом быстро перекусил сам и помчался дальше по делам. Когда сел в машину, то обратил внимание, что Светка оставила рисунок на переднем сиденье. Я придавил его папкой со своими бумагами, чтобы не улетел от ветерка, весело врывающегося в салон через открытое окно.
Приехал я поздно вечером, успев, впрочем, получить большую часть согласований и разрешений. Устал и проголодался, как волк, который весь день бегал за оленями по свежевыпавшему снегу. Но едва я успел поужинать, как зазвонил телефон.
Когда я поднял трубку, некоторое время в трубке царило молчание. Только где-то далеко у собеседника лаяли собаки. Словно звонили из деревни.
— Але? — спросил я. — Егор Дмитриевич, это вы?
Таинственное молчание. Кто это, черт подери? Или обрыв на линии?
— Витя, — я узнал отчаянный голос Маши. — Витя, его увезли в больницу. Что мне делать, Витя?
Нет, только не это. Хотя, чему тут удивляться, учитывая, что Касдаманов старее любого дуба в Москве и ее окрестностях.
— Что случилось? — спросил я, а сам, не выпуская трубку, уже потянулся за одеждой, чтобы переодеться. Понятное дело, что придется выезжать, только надо определиться, куда. — Сердце?
— Он вдруг потерял сознание и упал на кухне. Я страшно испугалась. Вызвала скорую, они откачали его и увезли, сказали, что в реанимацию.
— Куда увезли? — спросил я, быстро переодеваясь. — Ты почему не поехала?
Сначала Маша опять молчала, но потом ответила:
— Я ездила, конечно. Я уже приехала обратно, тут надо было дела завершить по хозяйству, с печкой разобраться. Это какая-то больница, сейчас, у меня записано название…
— Я скоро приеду, — сказал я, лихорадочно собирая вещи. — Жди меня, потом оттуда вместе поедем.
Я положил трубку и сказал Светке:
— Мне надо уехать. Мой тренер сильно заболел и попал в больницу. Мне надо его навестить.
Светка подумала и ответила:
— А можно, я позову Вику и Наташу к нам ночевать? Завтра выходной, мне в школу не надо. Что я буду сидеть дома одна?
Я тоже подумал. Резон есть. Я могу задержаться в больнице, зато Светка будет с подругами. Только вот отпустят ли их родители с ночевкой?
Когда я спросил это у сестренки, она уверенно кивнула.
— Конечно, отпустят. Вику приведет старший брат, по дороге они захватят Наташку. Сейчас я позвоню им.
Я подождал, пока она договорится с подружками, убедился, что их приведет старший брат Вики и только тогда поехал к дому тренера.
Время уже было позднее, машин на улицах мало. Все равно ездили, конечно, Москва никогда не спит, даже в начале семидесятых. Но все равно, катать по столице без пробок — это, признаюсь, огромное наслаждение.
По дороге думал про тренера. Я и не понимал раньше, как много он значит для меня. Я даже подумал, смог ли бы подняться так высоко, если бы не Егор Дмитриевич. Нет, конечно, это вряд ли. Куда мне без него?
Сколько раз он помогал. Бескорыстно, беззаветно. От чистой души. Из-за любви к боксу. Надеялся слепить из меня чемпиона. И ведь получилось, черт подери.
А сейчас, вот ведь засада, он подломился как раз перед моим очередным испытанием. Егор Дмитриевич, разве так можно? У меня чемпионат на носу, а вы выкинули такой фортель.
Эх, старик, старик. Надеюсь, все обойдется. Не последнюю роль в катастрофе наверняка сыграли и последние переживания насчет моих результатов. А я еще ругался с ним, тупица эдакий.
Тренер должен выкарабкаться. Он дедок крепкий.
Сбоку зашуршала бумага. Я глянул на сиденье рядом. Оказывается, рисунок Светки так и остался лежать рядом. Подарю-ка я его старику, когда очнется, ему будет приятно.
Лучи фар осветили милиционера с жезлом, стоящего у обочины дороги. Он поднял жезл, приказывая остановиться. Ну вот, что там еще? Не хватало еще штраф схлопотать.
Скрипнули тормоза, я резко остановил машину. Достал документы, проследил, как милиционер подошел к окошку. Он козырнул:
— Старший лейтенант Костин, покажите ваши документики, пожалуйста, гражданин.
Вот ведь не вовремя ты, начальник. Я протянул ему бумаги, милиционер принялся изучать их в свете фонаря.
— А что случилось? — спросил я. — Если чего не так, то у меня знакомый, то есть друг, в больницу попал. Поэтому тороплюсь.
Милиционер скептически посмотрел на меня. Он и сам ненамного старше. Соломенные волосики спадают на лоб из-под козырька фуражки, ясные насмешливые глаза.
— Сочувствую, гражданин, однако, на желтый цвет светофора зачем мчаться?
Я оглянулся. Неужели там еще где-то был светофор? Может, поспорить с ним, потребовать доказательства? В эти времена видеофиксации нет, пусть докажет, что я нарушил. Хотя, время драгоценное только потеряю.
— Так я же говорю, командир, тороплюсь я, — попытался объяснить я. — Это мой тренер, понимаешь? Старый уже человек. Ему плохо стало, в больницу отвезли. Я навестить хотел.
Костин еще раз оглядел меня, посмотрел на машину. Потом вдруг подобрался, насторожился. Чего еще? Еще что-то задумал?
— Подождите, — сказал милиционер, глянув в мои бумаги. — Вы Рубцов? Чемпион СССР по боксу? Да ладно, серьезно, что ли?
Кажется, экзекуция
