Ушедший в бездну - Елена Величка

Феррара с очевидным интересом поддерживал беседу. Конрад по привычке молчал. Слушая мужчин, он представлял себе тихие светлые озёра, где плещется серебристая рыба, а по берегам растут плакучие ивы. Он насытился и опьянел от вина. Его клонило в сон, но он стеснялся сказать Мирославу о том, что не спал почти сутки.

На десерт был пирог с ягодами и ещё несколько сладких блюд, названий которых Конрад не знал. Он не привык к таким обильным трапезам, тем более, утренним. Все эти невиданные яства выглядели так соблазнительно, что он просто не мог не отведать каждое и к концу завтрака безбожно объелся.

Не совладав с дремотой, он на мгновение прикрыл глаза, а когда открыл их, столовой уже не было. Всё изменилось, как по волшебству. Он лежал одетый в комнате, которую отвёл ему Мирослав. В открытое окно заглядывало предзакатное солнце. На столике в изголовье кровати стояло блюдо с фруктами; их тонкий аромат напоминал о чём-то радостном.

Нехотя, лениво Конрад протянул руку к блюду, взял большое розовое яблоко. Оно было словно с картинки — ровное, с гладкой шелковистой кожицей. Не надкусив, он положил его обратно. Что-то тихо мелодично прозвенело. Он пошарил на столе около блюда и нашёл маленький серебряный колокольчик для вызова слуг. Рассматривая золотую вязь, окаймлявшую край милой вещички, Конрад вспомнил, как после завтрака, едва не засыпая на ходу, поднимался с Мирославом по лестнице, а сзади шёл Феррара, с которым владелец Хелльштайна беседовал на незнакомом мальчику языке.

В комнате и двух небольших смежных помещениях было всё, необходимое для удовлетворения любых потребностей и прихотей самого избалованного гостя. Конрад знал, что из его покоев можно подняться по винтовой лестнице на самый верх башни и полюбоваться окрестностями, но его одолевала лень. Из любопытства он позвонил в колокольчик — такой красивой вещицы у него никогда не было. На звон явилось сразу трое слуг лет по семнадцать-двадцать.

— Что угодно вашей светлости? — на чистом немецком языке спросил один, подходя ближе к кровати.

Конрад смутился, так как не предполагал, что колокольчик предназначен для вызова слуг. В Норденфельде господа пользовались свистками, которые носили на шёлковых шнурах. Бертран вечно забывал свисток, где попало, и частенько был вынужден обходиться своим зычным голосом, что очень смешило его аккуратного младшего братишку.

Слуги стояли у постели в ожидании приказаний. Все трое отличались высоким ростом. Конраду невольно захотелось привстать, но лень победила.

— Где ваш господин? — задал он первый пришедший ему в голову вопрос.

— Уехал, ваша светлость. — Парень улыбнулся так, словно сообщил нечто очень приятное для гостя.

— Куда? — Конрад приподнялся. Этого он не ожидал услышать. Неужели Мирослав оставил его одного в замке?

— Наш хозяин редко бывает в Хелльштайне, — охотно пояснил другой слуга. — Он живёт в Праге.

— Но не мог же он уехать в Прагу, пока я здесь?! — воскликнул Конрад. — Где мои слуги: Лендерт, Дингер? Приведите их ко мне!

На лицах парней он прочёл растерянность: либо они ничего не знали о его слугах, либо не хотели говорить о них. Он сдержал гнев. Не время и не место было для проявления фамильной черты Норденфельдов — вспыльчивости.

— Ваша светлость… — высокий парень продолжал улыбаться, но уже не так лучезарно.

— Хорошо, — прервал его Конрад. — Вижу, что у меня теперь достаточно слуг, чтобы я не скучал. Как вас зовут?

— Штефан, ваша светлость, — почтительно поклонился высокий. Двое других представились как Вернер и Хайне.

Маленький Норденфельд кивнул.

— Вы мне пока не нужны, — беспечно заявил он, мгновенно преображаясь из надменного господина в озорного избалованного мальчишку. — Я просто хотел послушать, как звенит колокольчик.

Отпустив слуг, он задумался. Судя по тому, насколько быстро они явились на его зов, их помещение находилось где-то рядом, а значит, выйти из своих покоев незаметно он не мог.

"Ещё хуже, чем в Норденфельде!" — усмехнулся он, вспомнив узкую шахту винтовой лестницы. Дверь, ведущая из неё в основное здание, вполне вероятно, запиралась, но это было даже к лучшему: Бог знает, какие люди обитали в этом огромном замке. Чего стоили одни только шляхтичи пана Мирослава!

Но что стало с Лендертом и Дингером? В последний раз Конрад видел их во дворе. На некоторое время он совершенно забыл о них и теперь жалел о своём легкомыслии. С ними ему было бы не так одиноко.

Но у него были тайные друзья, о которых никто не подозревал. Четыре огонька светились над его постелью. Ему показалось, что они зовут его подняться на башню. Их шелестящие голоса были едва различимы.

— Не хочу, — мысленно ответил он.

Внезапно их шёпот заглушил звучный голос матери:

— Дитя моё, не беспокойся, Мирослав не оставит тебя.

— Ты здесь? Конрад увидел над собой мерцающую фигуру ангела и невольно протянул руки, чтобы обнять его. Ладони словно коснулись нагретой солнцем паутины. В руках мальчика оказалось что-то призрачно-живое, в его душу хлынуло ласковое тепло.

— Как я соскучился по тебе! — выдохнул он.

— Я тоже, милый.

— Ты не уйдёшь?

— Я всегда с тобой, только позови.

— Ты знаешь, Мирослав думает, что я его сын, но ведь это неправда? Мне стыдно, что он может подозревать такое…

Невесомая рука скользнула по щеке Конрада. Мать наклонилась и поцеловала его в лоб.

— Ты мой сын. Земные связи недолговечны. Будь снисходителен к Мирославу. Пусть думает, что у него есть наследник. Не спорь с ним, не разрушай его мечты, он так одинок…

— Но это значит, что я родился в грехе?!

Развенчанный бог терпеливо улыбнулся. Какими бы нелепыми не казались ему земные представления о греховности, он вынужден был считаться с ними.

— Разве ты имел возможность выбирать себе родителей? А если бы имел, разве не выбрал бы Мирослава? Он лучше Герхарда.

— Конечно, но Герхард не отпустит меня.

— Тебе нравится в Хелльштайне?

— Да, только мне придётся уехать…

— Ты любишь Герхарда?

Конрад помедлил с ответом.

— Наверное. Мне хотелось, чтобы он любил меня. Неужели я хуже Бертрана?